20 лет назад ушел из жизни великий скрипач и дирижер Иегуди Менухин

«Каждый более-менее музыкальный еврейский ребенок из России буквально обречен был стать скрипачом…» – меланхолически замечает Иегуди Менухин в одной из первых глав своей автобиографии «Странствия». Но далеко не каждый ребенок, которого с детства мучили гаммами, становится в итоге гениальным исполнителем, великим дирижером, основателем собственной школы, лауреатом бессчетного числа премий и пэром Англии.

Маэстро Менухин оказался таким уникумом.

Папа будущего музыканта, из семьи хасидских раввинов, в 11 лет сел на пароход, следующий из Одессы в Палестину. Мама маэстро, тоже родом из России, в юности волею судеб также оказалась на Земле обетованной. Однако поженились молодые люди уже на другом континенте, в Нью-Йорке. Оба высокие, светловолосые, внешне они мало походили на семитов. Так что, нанимая квартиру, услышали от хозяйки: «И еще могу вас обрадовать: евреям я не сдаю». Мама рассердилась: «Ах, так!» – и своего первенца в 1916 году назвала Иегуди. Чтобы сразу было ясно, кто их сын, и чтобы сам он этого никогда не забывал.

А он и не забывал. Хотя по праву считал себя гражданином мира, одинаково комфортно чувствующим себя в США, Англии, Израиле, Швейцарии, а также в поездах и на пароходах. Самолеты ему нравились меньше, но ими тоже приходилось пользоваться – как иначе успеть, если утренний концерт в Мадриде, а вечерний – в Лондоне?

Когда Иегуди было два года, родители взяли его на концерт сан-францисского симфонического оркестра – просто не с кем было оставить ребенка. Когда мальчику исполнилось четыре, ему купили скрипку. За месяц до своего девятилетия он дал первый сольный концерт. Когда, тринадцатилетним, он гастролировал по Европе, к нему после триумфального концерта в Германии бросился Эйнштейн, восклицая: «Теперь я знаю, что есть Б-г на небесах!..»

К моему русско-еврейско-американскому стволу привиты побеги французской, немецкой, итальянской и английской культур, – читаем в книге. – В моем исполнении произведение должно звучать по-немецки классично, по-русски экспрессивно, по-американски блестяще, по-французски изысканно и по-английски точно…

Книга Менухина «Странствия» – это не только и не столько автобиография. Повествователь не очень строго придерживается хронологического принципа и позволяет себе делать паузы и посвящать обширные фрагменты друзьям, родным, коллегам, учителям, объясняться в любви к Страдивари и погружаться в теорию музыки. Автор не боится показаться наивным или парадоксальным; для него главное – не сфальшивить, написать именно так, как он чувствует, а не так, как положено.

Благодарю судьбу, которая оградила меня от фортепиано, – чистосердечно признается маэстро и тут же поясняет свою мысль: – Фортепиано говорит многими голосами, скрипка – одним, но история доказала, что слово, сказанное одним для многих и от имени многих, более действенно, чем любые коллективные решения.

Менухин и в жизни был человеком-скрипкой, который упрямо вел свою сольную партию. В Израиле пытался подружить евреев с арабами – чуть ли не в разгар Шестидневной войны. В послевоенной Германии защищал дирижера Вильгельма Фуртвенглера, несправедливо обвиненного в пособничестве нацистам. В республиканской Румынии заступался за короля-изгнанника Михая. В ЮАР времен апартеида дал в Йоханнесбурге концерт для черного населения. В СССР начала 70–х публично превозносил опального Солженицына и требовал от Фурцевой отпустить Ростроповича на гастроли во Францию. Менухин сотрудничал с «Международной амнистией», делился гонорарами с Красным Крестом, создал именной фонд для молодых музыкантов. А еще увлекался йогой, любил стоять на голове (приводя в восторг Неру и нервируя фон Караяна) и упорно склонялся к вегетарианству, но так и не склонился до конца – не мог побороть всех гастрономических искушений…

Болезнь застала его во время очередных гастролей. На его похоронах были представлены все мировые религии. «Лично я – один из самых счастливых смертных на земле: у меня есть музыка, которая дает мне возможность выразить себя и общаться с миром», – так писал он за три года до смерти. И еще одна цитата: «Согласно моим моральным принципам, право на что-либо не может быть получено в единоборстве с другими людьми – это право можно только заслужить». Так что весь мир маэстро получил по заслугам.

(Опубликовано в №198, октябрь 2008)