Новая выставка в Еврейском музее Нью‑Йорка, которая откроется в сентябре, будет посвящена раннему парижскому периоду в творчестве Амедео Модильяни. На выставке «Модильяни без маски» будет представлено примерно 150 ранних работ художника, включая рисунки, скульптуры и картины, а также разнообразные артефакты, повлиявшие на его творческую манеру. Организаторы выставки стремятся показать, как антисемитские настроения, распространенные в Париже того времени, помогли сформировать эстетику Модильяни и повлияли на его короткую, но чрезвычайно продуктивную творческую карьеру.

Хотя ранние работы Модильяни, как правило, оказываются в тени его более поздних картин, понимание антисемитского социального и культурного фона, на котором эти ранние работы создавались, крайне важно для понимания всего творчества художника, на которое, безусловно, повлияло его осознание себя сефардским евреем.

Прибыв в Париж в 1906 году, Модильяни впервые в жизни столкнулся с общественным остракизмом и антисемитизмом, насаждаемым деятелями наподобие журналиста и издателя Эдуарда Дрюмона, известного своими расистскими взглядами. В Италии, где Модильяни вырос, отношение к евреям было гораздо более толерантным, и с подобными идеями он был незнаком. В то же время Модильяни хорошо говорил по‑французски благодаря своей матери‑француженке, выросшей в Марселе. Это позволило ему влиться во французскую культурную среду и вращаться в разных кругах с большей легкостью, чем это было доступно художникам‑евреям, прибывавшим в то время в Париж из Восточной Европы.

Куратор выставки Мэйсон Клейн полагает, что Модильяни считал идентичность и еврейство чем‑то изменчивым, динамичным, а не какой‑то данностью, как полагали тогда французы. По словам Клейна, расизм, который Модильяни наблюдал и испытал на себе в Париже, сказался на его работах, в особенности на уникальном физиогномическом подходе к чертам лица. «Я думаю, он в каком‑то смысле пародировал вопиющую карикатурность, с которой французская пресса изображала евреев, африканцев и другие этнические типы, — объясняет куратор. — Он уделял большое внимание еврейским лицам: крупный нос, глубоко посаженные глаза, полные губы. Он экзотизировал, утрировал этот еврейский образ, потому что сам разительно от него отличался».

Встреча с ксенофобией и антисемитизмом не только подтолкнула Модильяни к рефлексии о своей собственной идентичности и о мультикультурности, но и спровоцировала его интерес к иным традициям в изобразительном искусстве, созданным за пределами Западной Европы, — древнегреческой, древнеегипетской и африканской. Влияние африканских масок, в частности, сказалось на его пристрастии к утрированно вытянутым лицам, что стало отличительной чертой его живописи.

Клейн говорит, что маска стала важным символом этого загадочного, таинственного понятия идентичности, метафорой способности Модильяни ассимилироваться во Франции, так и не став по‑настоящему своим.

Жизненный опыт и творчество Модильяни в годы становления как художника привели его к переосмыслению статуса портретной живописи и ее места в современном искусстве. «Вы видите на примере разных картин колебания между натуралистическим подходом и более абстрактной манерой, — говорит Клейн. — И это переосмысление портретного искусства, заметное в его ранних работах, в том числе в ранней скульптуре, вызвано тем, что природа портрета традиционно основывалась на представлениях о незыблемой идентичности, неизбежной истине и глубинном существовании, которые он отвергал».

На выставке также будут представлены эскизы обнаженной женской натуры, незаконченный портрет доктора Поля Александра, первого покровителя и близкого друга Модильяни в Париже, и рисунки голов и кариатид, которые лягут в основу его скульптур, — этому виду искусства Модильяни посвятил себя на позднем этапе своей карьеры. 

Оригинальная публикация: Amid Rampant Anti-Semitism, Modigliani’s Jewish Identity Helped Fuel His Artistic Vision