Израильская палитра

Борис Барабанов 5 июня 2015
Поделиться

Градус восторгов, которые обрушиваются на каждую новую работу Леонида Федорова, будь то альбомы группы «АукцЫон» или сольные диски, записанные при поддержке контрабасиста Владимира Волкова или в коллаборации с тель‑авивской группой «Крузенштерн и пароход», всегда зашкаливает. Новый альбом Федорова и «Крузенштерн и пароход» «Взрыв цветов» исключением не стал.

baraЧитая превью к новому творению Федорова, можно быть уверенным, что интеллектуальная публика российских столиц уже готовит ладоши к аплодисментам. Такая однозначная оценка порой вызывает у критика желание быть максимально пристрастным, но выходит новый диск — и остается только поднять руки и сдаться в плен.

Первый совместный альбом Лео­нида Федорова и группы бас‑гитариста Игоря Крутоголова «Крузенштерн и пароход» «Быть везде» вышел в 2013‑м. Это был период, когда после десяти с лишним лет интуитивных звуковых и словесных экспериментов Федоров свернул в сторону более строгого песенного формата. «АукцЫон» выпустил сухой и поджарый альбом «Юла», достойный ротаций и массовой популярности. Потом был преимущественно песенный альбом Федорова «Весна». Диск «Быть везде» словно углубил эту колею. И хотя музыку «Крузенштерна» журналисты именовали «авант‑роком», это была доступная форма, которой песни были немало обязаны штатному поэту «АукцЫона» Дмитрию Озерскому.

Для «Крузенштерна и парохода» исторически было близко клезмер‑звучание. Присутствие кларнета и аккордеона, конечно, во многом диктовало саунд самостоятельных работ команды. Но даже типично «клезмерские» вещи группы не обходились без влияния панк‑рока, все же в прошлом Крутоголов — ташкентский панк‑барабанщик. И даже в «дофедоровские» времена отголоски «АукцЫона» в его песнях были слышны. А еще очевидная ассоциация — близкая Джону Зорну и лейблу «Tzadik» нью‑йоркская группа «Barbez». Недаром песни Крутоголова и его друзей в первой половине 2000‑х можно было нередко услышать на инди‑радио в Нью‑Йорке.

Альбом «Быть везде», похоже, даже как‑то дисциплинировал «Крузенштерна». Это внятная и отчетливая музыка. О новом альбоме «Взрыв цветов» нужно говорить прежде всего в поэтических категориях. Происхождению новых песен уже посвящены длинные интервью создателей диска. Главным источником вдохновения для Федорова стал не слишком хорошо известный широкой публике поэт и филолог‑экспериментатор Дмитрий Авалиани (1938–2003). К стихам приложил руку и неизменный Дмитрий Озерский. Многие поклонники Федорова отмечают сходство «Взрыва цветов» с классическими альбомами «АукцЫона». Крутоголов уверяет, что в новом альбоме еще больше гитар, чем на диске «Быть везде». Да, больше гитар, но меньше рок‑н‑ролла. С первых секунд, точнее, с первых скрипов и шорохов нового альбома ясно, что здесь Леонид Федоров возвращается к методам, которыми увлек­ся во времена альбома «Лиловый день» (2003). Ключевая партия словно вырастает из шума Вселенной, из струнной морзянки, из отстраненного гитарного скрежета. В дело идет все, что оказывается под рукой и может звучать. О традиционных представлениях о «правильном звуке» и «аранжировке» речь не идет. «Взрыв цветов» часто тревожная мелодекламация, присосавшаяся к жесткому гитарному движению. Часто — скоморошьи попевки. Часто — вкрадчивые предапокалиптические куплеты.

Альбом обрушивается холодным душем на головы тех, кто поверил, что лидер «АукцЫона» закрепился в рамках доступных песенных структур. Оказывается, в любимом Федоровым Израиле комфортный климат располагает не только к понятным песням. Здесь могут рождаться песенные демоны, способные наводить трепет на неподготовленного слушателя. И здесь есть люди, которые помогают ему выпускать их на волю.

КОММЕНТАРИИ
Поделиться

Дегуманизация в кино и на трибуне: «Здесь я стою – я не могу иначе»

Оскаровская трибуна – высокая, далеко видная, хорошо слышная, и прежде чем произносить что-то с такой трибуны, хорошо бы взять да и разобраться всерьез с информацией, а не краем уха черпать из местных СМИ. Но Глейзер родился и вырос в Великобритании... Отрицает он еврейство или «оккупацию», для израильтян нет разницы: это различия между антисемитизмом первого и второго рода.

Пятый пункт: Крокус, без вето, Джо Либерман, евроБонд, закат

Как связан теракт в «Крокус Сити Холле» с действиями ХАМАСа? Почему США не наложили вето на антиизраильскую резолюцию в ООН? И сыграет ли еврейский актер в новом фильме о Джеймсе Бонде? Глава департамента общественных связей ФЕОР и главный редактор журнала «Лехаим» Борух Горин представляет обзор событий недели.

Как используется искусственный интеллект для идентификации лиц на фотографиях времен Холокоста

Авраам Суцкевер, один из величайших идишских поэтов 20 века, был опознан на групповой фотографии вместе с другими виленскими интеллектуалами. Во время войны немцы направили Суцкевера в так называемую «Бумажную бригаду» гетто — группу молодых интеллектуалов, которым поручено было собирать оригинальные сочинения известных евреев. Они должны были быть выставлены в музее, посвященном вымершей еврейской расе… Фотография Суцкевера в окружении молодых интеллектуалов Вильны могла быть предана забвению, если бы не N2N.