Всего несколько месяцев назад Исламская Республика Иран находилась в ранге «неприкасаемых». Иностранные компании не могли переводить деньги по системе «Swift», сотни иранских бизнесменов и предприятий находились в «черных списках».

Было ясно, что на Иране лежит клеймо изгоя в связи с его причастностью к международному терроризму, поддержкой таких террористических организаций, как ливанская «Хизбалла», а также палестинский ХАМАС. (Иран поддерживал ХАМАС на протяжении нескольких лет, вплоть до начала «арабской весны» в Сирии. Тогда помощь из Тегерана прекратилась, а лидеры ХАМАС в Дамаске были изгнаны, поскольку поддержали сирийскую суннитскую оппозицию.) Однако этим летом шестерка посредников (5+1) подписала договор, в результате которого Иран прекращает работу над ядерной программой, а Запад снимает с Исламской Республики болезненные экономические санкции, ввергшие иранскую экономику в пучину непрекращающегося кризиса и нанесшие серьезный урон энергетической сфере.

За прошедшие со дня подписания договора месяцы эксперты МАГАТЭ заявили, что Иран соблюдает условия сделки, и фактически сняли с Ирана позорное клеймо страны, с которой нежелательно иметь дело. Одновременно на сирийском фронте произошли серьезные перемены: Россия начала военную кампанию в Сирии и теперь сотрудничает там и с подразделениями «Хизбаллы», и с бригадами КСИР (Корпуса стражей исламской революции), которые воюют на стороне солдат Башара Асада. Изменился имидж и самой России, проявившей себя активным игроком на самом проблематичном в мире поле, которое аккуратно обходят стороной США и Европа, а трагические тер­акты над Синаем – крушение российского пассажирского самолета – и в столице Франции привели к определенному пересмотру позиций, связанных с вопросом, кто воюет в Сирии и как стоит относиться к воюющим. И поэтому, на фоне зверств ИГ (террористическая организация, запрещенная в РФ. – Ред.), потоков крови в Париже и возможной химической атаки в Брюсселе, иранская угроза, о которой столько говорил израильский премьер Нетаньяху, теперь звучит не так громко, как раньше. В глазах ряда стран – например, США – Иран, скорее, выглядит частью решения задачи, нежели частью проблемы. Если в 1980‑х годах США были готовы вкладывать средства и силы в Саддама Хусейна, который травил иракских курдов химическим оружием и систематически уничтожал оппозицию, считая его противоядием от Ирана, то теперь такая же история может случиться с Ираном, только главным врагом сейчас является суннитское ИГ. Так или иначе, но смена имиджа уже позитивно влияет на курс иранской валюты, а от возможных инвесторов отбоя нет.

Выступление министра нефтепромышленности Ирана Бижана Намдара Зангане на международном «Тегеранском саммите». 28 ноября 2015

На днях иранская пресса обнародовала подробности крайне привлекательного пакета предложений для возможных инвесторов, к которым обращается Иран, нуждающийся в астрономической сумме, равной 100 млрд долларов США, для того чтобы отреставрировать инфраструктуру в сфере энергетики, сильно пострадавшую от режима санкций.

Иран предлагает формулу buyback, которая позволит инвесторам проводить обширные работы в энерго­сфере, разрабатывать нефтяные месторождения и продавать Ирану готовые нефтепродукты. Смешно сказать, но на сегодняшний день нефтяная отрасль в этой богатейшей месторождениями стране составляет всего 15% ВВП. Делегации крупнейших европейских, американских, российских и южноазиатских концернов уже устремились в Тегеран на переговоры с тем, чтобы опередить конкурентов, рассчитывающих на заключение контрактов, общая стоимость которых оценивается в 30 млрд долларов США (речь идет о разработке около 70 месторождений). Среди тех, кто уже ведет переговоры, – французский «Тоталь», немецкий «Роял дойч» и российский «Лукойл». Эксперты предполагают, что никаких проблем с тем, чтобы набрать необходимое количество инвестиций, у иранцев не будет, да и продать полмиллиона баррелей нефти сверх того количества, которое Иран добывает сегодня, тоже не составит труда.

Банковская сфера

Многие иранские банки, которые ранее фигурировали в «черном списке», были из него вычеркнуты и теперь ищут перспективные направления в соседних и не очень странах. Одной из таких стран оказалась Грузия, там Иран попытался активно войти в дела, в том числе и с помощью банковской сферы. Пока что в Тбилиси с опаской смотрят на иранское направление, во многом благодаря энергичным усилиям Израиля и добрым отношениям между этими странами, однако трудно предсказать, что произойдет на протяжении ближайших нескольких лет. Иранские средства, замороженные в американских и европейских банках, будут разморожены, и тогда иранские банки получат немало свободных денег, которым нужно будет найти применение. Учитывая кризисную ситуацию во многих странах Ближнего Востока, постсоветского пространства и Восточной Европы, вполне возможно, что иранский капитал найдет там свое место.

Мухаммед Реза Нематзаде, иранский министр промышленности, уже заявил, что его страна ведет активные переговоры с итальянскими банками, подчеркнув, что придает большое значение развитию банковской сферы. В этой связи стоит упомянуть о том, что в 1990‑х годах иранские банки часто использовались официальным Тегераном для того, чтобы незаконно переводить деньги на счет лиц, причастных к террористической деятельности в Европе и странах Латинской Америки. Кто будет осуществлять контроль над тем, чем будут заниматься новые филиалы иранских банков теперь? Кстати сказать, многие европейские компании признаются, что пока не заключают контрактов с иранскими партнерами, опасаясь новых санкций против Ирана, которые могут быть введены американцами в случае нарушения условий ядерной сделки, и требуют у США определенных гарантий.

Дипломатическая сфера

Больше денег – больше посольств. По мере того как Израиль, вынужденный урезать свой бюджет из‑за высоких расходов на безопасность, сокращает свои дипломатические представительства в мире, Иран продолжает увеличивать количество дипмиссий, в особенности в Латинской Америке и в Африке, куда все чаще прибывают иранские эмиссары. С помощью посольств ведется пропаганда в пользу Исламской Республики, прибывают проповедники, работающие с местными шиитскими общинами (а также обращающие в ислам немусульман в странах Африки, где этот процесс особенно заметен).

Похоже на то, что все звезды на данный момент выстраиваются в пользу иранского руководства. На Западе рассчитывают, что плоды пожнет президент Хасан Рохани, являющийся одним из архитекторов ядерной сделки, однако иранские консерваторы не собираются уступать свое место либералам. Успех Рохани чреват жесткими действиями лидеров КСИР и консервативных аятолл, продолжающих проводить агрессивную внешнюю политику как в Сирии, так и в Йемене, а также, возможно, и в других уголках Ближнего Востока, где они уже десятки лет пытаются распространить свое влияние. Многие эксперты считают, что нарушить условие ядерной сделки, по крайней мере на этом этапе, иранцам невыгодно, однако эти условия не подразумевают прекращения финансирования «Хизбаллы» и прочих радикальных исламистских движений и организаций. Безусловно, часть «размороженных денег» пойдет на развитие инфраструктуры в сфере энергетики, на улучшение сети автострад и строительство жилья для молодых пар. Вопрос в том, куда уйдут остальные деньги.