Казнь шиитского богослова Нимра аль‑Нимра стала первым выстрелом в очередном поединке между Эр‑Риядом и Тегераном. За ней последовала атака на саудовское посольство в Тегеране, после чего Саудовская Аравия (а за ней Бахрейн, Кувейт, Судан и Джибути) заявили о прекращении дипломатических отношений с Ираном. Иранцы прекратили поставку саудовских товаров в свою страну, а также наложили запрет на совершение малого хаджа «омра».

Со стороны может показаться, что ничто не предвещало нового витка дипломатической и прочей агрессии в отношении двух стран, ведь совсем недавно Джавад Зариф, министр иностранных дел и приближенный президента Хасана Роухани, посетил с визитом несколько столиц в районе Персидского залива, заявив, что стремится к улучшению отношений со странами этого региона.

Правда, приглашения посетить Эр‑Рияд тогда так и не последовало, но сомнений в том, что «улыбчивый президент» Роухани на самом деле был заинтересован в налаживании отношений с Саудовской Аравией, тоже нет. И это вполне вписывается в его представления о том, как Ирану следует улучшить свои позиции на Ближнем Востоке и в мире.

Однако все это было до того, как Иран подписал договор по атомной программе и, по сути, положил конец долгосрочной изоляции.

С точки зрения Тегерана, жизнь заиграла новыми красками: в иранскую столицу потянулись вереницы представителей иностранных компаний, банкиров и дипломатов. Саудовская Аравия, в ее понимании, получила жесточайший удар от США в сфере дипломатии, безопасности и экономики. В Эр‑Рияде, а также в Абу‑Даби, Манаме, Эль‑Кувейте и других столицах арабских государств Персидского залива считают, что «ядерная сделка» ставит под угрозу их собственную безопасность, так как в Заливе — как и в Израиле — мало кто верит, что Иран станет выполнять свои обязательства по ядерной программе. Более того, в суннитском мире многие считают, что подписание этой сделки развязало руки Исламской Республике на сирийской и йеменской аренах. А ведь йеменский театр боевых действий находится не так уж и далеко от саудовских рубежей. И, конечно же, как всегда, в Заливе опасаются иранского вмешательства в свои собственные дела. То есть в дела шиитского населения в Бахрейне, Саудовской Аравии, Кувейте и т. д. 

Казнь Нимра аль‑Нимра стала недвусмысленным посланием потенциальным мятежникам и их спонсорам и сторонникам за рубежом: Саудовская Аравия не потерпит вмешательства в свои дела и сделает все, что необходимо, чтобы пресечь любые мысли в этом направлении. Наряду с аль‑Нимром были также казнены несколько активистов «Аль‑Каиды» и саудовской «Хизбаллы», принимавших непосредственное участие во взрывах и терактах. Однако среди 47 казненных были также и политические деятели, не имевшие отношения к подрывной деятельности, да и сам аль‑Нимр, как уже было сказано, являлся богословом и духовным лидером. Иран дал понять, что реакция на его казнь будет жесткой, однако, судя по всему, Саудовская Аравия решила бросить вызов своей шиитской противнице, таким образом внося некий диссонанс в американские планы в регионе.

Если в Штатах некоторые дипломаты и эксперты хотели бы видеть действия Ирана более активными в сфере борьбы с ИГ (деятельность этой организации запрещена на территории РФ), как в Ираке, так и в Сирии, и хотели бы продолжать работать вместе с Ираном над решением сирийского кризиса, то серьезный разлад между Саудовской Аравией и Ираном на данный момент ставит жирную точку на этих планах.

Не исключено, что нынешний кризис также будет использован для экономического давления на некоторые страны и финансовые корпорации, которым придется сделать выбор между Риядом и Тегераном. Ведь возвращение Ирана на нефтяные рынки означает дополнительное падение цен на нефть, а значит, бюджетный дефицит Саудовской Аравии будет расти. Кроме того, расходы на войну в Йемене и поддержка суннитских сил в Сирии тоже обходятся в немалую сумму.

Эр‑Рияду пока не грозит банкротство, но и продолжать щедрую политику субсидий и низких порогов налогообложения будет непросто. Очевидно, что на данный момент в разжигании конфликта с Ираном более заинтересована Саудовская Аравия, которая считает себя несправедливо обиженной США и странами Европы и которая таким образом пытается воссоздать утерянное положение единственного надежного партнера Запада в Персидском заливе.

Атака на саудовское посольство весьма помогла Рияду разыгрывать карту обиженной стороны, тогда как на внутренней иранской арене нападение это больше всего ударило как раз по умеренным сторонникам президента Роухани, пытающегося использовать дипломатию вместо кулаков.

Вряд ли нынешнее обострение — одно из многих в сложной истории отношений Тегерана и Эр‑Рияда — доведет до военного столкновения, о чем уже напрямую заявил Адель Джубейр, министр иностранных дел Саудовской Аравии. Кстати сказать, в 2011 году американская разведка раскрыла иранский план по нападению на Джубейра и его убийству, который в тот момент был послом КСА в Вашингтоне, так что история конфликта в этом случае имеет также нюансы личного характера.

Страны, уже много десятилетий борющиеся за гегемонию в районе Персидского залива, предпочтут выяснять отношения на территории других стран — Ирака, Йемена и Сирии. Еще больше денег пойдет на войну, тогда как дипломатический процесс в Вене, в котором впервые принял в прошлом году участие Иран, пока будет свернут. Интересен также и другой факт. Поскольку в глазах значительной части международного сообщества Иран воспринимается как страна — спонсор терроризма, Саудовская Аравия почти автоматически воспринимается многими как антипод Ирана. Если Тегеран опасен и ненадежен, то Рияд — проверенный десятилетиями «умеренный союзник». Но так ли обстоят дела на самом деле? Саудовский режим, с одной стороны, борется с ИГ и «Аль‑Каидой», с другой — устраивает массовые казни несогласных у себя дома, а также способствует распространению ваххабитской школы ислама, наиболее пуританской, радикальной и воинственной из всех. Король Сальман, с одной стороны, разрешил женщинам принять участие в муниципальных выборах, с другой — усилил роль религиозного истеблишмента, который и задает тон в королевстве, создавая сотни медресе, школ и мечетей с соответствующей идеологической «начинкой» по всему свету.

Радикализация мусульман‑суннитов от Чечни до Египта во многом связана с усилиями ваххабитских пропагандистов. Некоторые эксперты скажут, что суннитский радикализм — своего рода ответ на исламскую революцию в Иране в 1979 году и попытку экспорта этой революции и распространения шиитской доктрины иранцами, однако на самом деле насаждение воинствующего салафизма началось еще раньше, вскоре после того, как в КСА было обнаружено «черное золото». И столкновения, политические и религиозные, между Ираном и Саудовской Аравией также начались еще при шахе, до революции. Поэтому, когда две страны, каждая из которых является символом радикального ислама:  Иран — шиитского, а Саудовская Аравия — суннитского, пытаются делить между собой регион, мир должен относиться к достижениям любой из сторон крайне осторожно.

Вспоминая ирано‑иракское противостояние, когда страны, претендовавшие на первенство в регионе, буквально вцепились друг в друга, нетрудно предположить, что и в нынешней ситуации это окажется единственным приемлемым вариантом из всех возможных. Жаль, что цену за это противостояние заплатят те страны, на чьей территории Иран и Саудовская Аравия будут решать свои вопросы.