Когда Ариэлю Вайлю было два года, он вместе с родителями переехал из Иерусалима во Францию. Ныне 49-летний Вайль, экономист и выпускник Гарвардской школы бизнеса, является мэром центра Парижа – сердца французской столицы, с Лувром, Собором Парижской Богоматери и другими известными достопримечательностями, пишет журналист The Forward Мервин Ротштейн. 

Следует объяснить, что в «большом» Париже мэр – Анн Идальго, но город разделен на округа, или районы, в каждом из которых есть собственный мэр для решения местных проблем.

«Я немного НЛО в политическом ландшафте, особенно в городе Париже, — заявляет Вайль. – Что, по-вашему, делает человек, который 20 лет назад учился в Гарвардской школе бизнеса и работал в сфере финансов, а теперь служит мэром старых кварталов Парижа?.. На самом деле для меня все это чрезвычайно важно, потому что всю жизнь я руководил крупными фирмами, и это определенно помогло мне <в моей нынешней деятельности>…»

Число евреев во Франции оценивается примерно в полмиллиона человек, что составляет менее 1% от населения страны, но это больше, чем в любой другой стране Западной Европы. (Пожалуй, за последние годы цифра снизилась: значительное число евреев уехало, чаще всего в Израиль, в связи с ростом антисемитизма.) 

Журналист спрашивает Вайля, каково ему быть евреем во Франции: сталкивался ли он с антисемитизмом лично?

«У меня есть два ответа, —  заявляет он. – Первый вариант — сказать, что для меня лично все очень удобно. Я стою в центре Парижа, где вокруг евреев бурлит культурная жизнь, независимо от того, религиозны они или нет. Если я хочу купить традиционную еврейскую еду, кошерную или нет, в центре Парижа есть такой центр еврейской жизни, как улица Розье. У меня есть Музей искусства и истории иудаизма. У меня есть Мемориал Холокоста. Я не могу сказать, что иудаизм в его культурных формах представлен недостаточно. Он очень хорошо представлен».

Вайль рассказывает, что сам он никогда не страдал от антисемитизма. 

«Недавно, —  говорит он, — я заметил, что со стороны одного из кандидатов в депутаты возникли какие-то антисемитские нападки в мой адрес. Но мне было все равно. Да и ее не избрали…»

«Я обсуждал все это с членами моей семьи в США и в Израиле, — продолжает мэр, — и я всегда напоминаю им, что есть старое выражение: «счастлив, как Б-г, во Франции». Да, я должен сказать, что евреи довольно-таки счастливы во Франции».

Но он добавляет, что «не может игнорировать и другую часть реальности. За пределами Парижа, и даже в некоторых районах Парижа, многие люди говорят, что стали жертвами антисемитизма. Это совершенно точно. Я вижу также проявления антисионизма – враждебности по отношению к Израилю. Люди вольны не соглашаться с правительством Израиля. Я сам часто не соглашался, особенно когда премьер-министром был Нетаньяху. Но я не могу допустить, чтобы кто-то ставил под сомнение существование Израиля, что делают некоторые. Учитывая эти формы антисионизма, которые мы видели на демонстрациях в Париже, и тех людей, которые рассказывали, что пережили со своими детьми в школе – в основном за пределами Парижа, в пригородах или где-либо еще во Франции, —- я обязан принять все это во внимание и признать, что французским евреям приходится не так-то легко. То есть на деле это двойная реальность».

По словам супруги Вайля, женщины-раввина Дельфины Орвильер, «больше не существует только лишь традиционного ультраправого антисемитизма. Новый его вариант представлен детьми арабо-мусульманских иммигрантов, подпитываемых проповедями некоторых религиозных лидеров».

«Определенно есть признаки того, что среди мусульман во Франции, независимо от того, французы они или нет, — а многие из них действительно французы, — существует такая культура, — отмечает Вайль. — Я так чувствую, что это не очень распространено. Линия, которую я провожу, состоит в том, что нельзя говорить, будто вся арабская община во Франции является антисемитской. Но можно сказать, что какие-то признаки этого есть: будь то радикализированная молодежь в мечетях или какие-то иные слои населения. Есть сведения о том, что в некоторых школах нельзя даже упоминать о Катастрофе – это может угрожать преподавателям. Определенно, это часть нашей реальности. Я просто очень осторожен, чтобы не делать вывод, будто все мусульмане во Франции антисемиты. Думаю, такой вывод был бы неправильным. В некоторых мусульманских общинах бывают экстремистские проповедники. И да, это не просто традиционные ультраправые. Также есть часть ультралевых, демонстрирующих признаки антисемитизма».

В 2017 году Вайль был избран мэром 4 округа, в который входят Нотр-Дам и часть старого еврейского квартала Марэ. Затем все округа с 1-го по 4-й, расположенные в центре, были административно объединены в центр Парижа, и в 2020 году Вайль стал его мэром.

«Я стал мэром почти случайно», —  заявляет он. 

Еще за год  до того он работал в рейтинговом агентстве Moody’s, хотя  имел опыт работы в   гражданских структурах. Около 20 лет назад он участвовал в открытии первых зимних приютов для бездомных, а в 2014-м был избран депутатом совета 4 округа. Спустя три года он стал мэром этого округа.

«Я всегда любил свою работу. Мы создали в Moody’s компанию, для которой я руководил программой. Вероятно, это были самые загруженные годы в моей жизни, когда я одновременно был мэром и одним из старших менеджеров фирмы в Европе», — рассказывает он.

Когда четыре округа оказались объединены, мэр Анн Идальго, член Социалистической партии, как и Вайль, спросила его, не хочет ли он баллотироваться на пост мэра этих округов.

Итак, чем же занимается мэр центра Парижа?

«Я должен убедиться, что наша политика на всех фронтах действует успешно, — рассказывает он. — Наверное, у нас одно из самых красивых мест в мире: Лувр, Центр Помпиду, Нотр-Дам… Мой мандат заключается в том, чтобы позаботиться обо всем этом: о наших фонтанах, наших статуях, наших учреждениях, наших церквах. Это делает меня очень загруженным, и это стоит больших денег.
Сейчас почти все фонтаны, которые вы знаете в Париже, ремонтируются: Фонтан Невинных – вероятно, самый старый в Париже; культовый фонтан Стравинского работы Ники де Сен-Фалль и Жана Тэнгли рядом с Помпиду; фонтан Шатле; фонтан Мольера…

Большинство церквей в Париже также принадлежат городу. Хотя они собственность самой церкви, но одновременно мы ими владеем и ремонтируем их. Это значительная часть моей работы. Но, очевидно, это было бы слишком узко, если бы я был сосредоточен только на сохранении наследия. Я делаю это, но я делаю и все остальное — забочусь о бездомных, обо всех людях, которые хотят жить в центре Парижа: от детского сада – и до выхода на пенсию или домов престарелых…

Если бы мне пришлось резюмировать мой проект, в который меня избрали, и мотив моего мандата, я бы сказал, что мы по-прежнему сохраняем одно из самых красивых мест на Земле, но делаем его не просто музеем, а настоящим городом, в котором живут люди во всем их многообразии, в том числе социальном и возрастном. Меня волнует этот социально смешанный центр Парижа. По мне, мы разрушим город, если проиграем битву. И мы только что начали крупнейшее строительство социального жилья в центре Парижа!..»

Несмотря на то, что родился в Израиле, Вайль характеризует свой словарный запас на иврите как «чрезвычайно ограниченный».

«Между тем мой английский намного лучше, ведь я провел много лет в США, учился там и работал», — говорит он.

В этом году Марин Ле Пен и ее ультраправая партия получили 42% голосов на президентских выборах. Затем, во время голосования за 577 мест в Национальной ассамблее Франции, ее партия значительно увеличила свое представительство: с 8 до 89 мест.

«Конечно, это беспокоит, — отмечает Вайль. — У меня нет иллюзий. Ультраправые всегда будут такими, какими были. Они проделали хорошую работу, пытаясь стать более приемлемыми, пытаясь предотвратить проявления традиционного антииудаизма и антисемитизма. Они оказались успешны в этом. Но я никогда не забуду, что они наследники, биологические или интеллектуальные, коллаборационистов, сотрудничавших с нацистами во время Второй мировой войны. Наследники людей, которые были расистами и антисемитами. Так что я обеспокоен. Это не может не беспокоить всех нас. Ультраправые набирают популярность и становятся все более могущественными».
Есть ли у Вайля какие-либо политические цели в будущем?

«Никаких, — отвечает он без малейшего колебания. — У меня никогда не было никакой стратегии на будущее».