107 лет назад началась Первая мировая война

«Еврейский вопрос потонул бы в мировом, если бы в данный момент наш исторический трагизм не выделялся слишком ярко из вселенского».

С. М. Дубнов

Первая мировая война связывалась в сознании воюющих народов с национальным возрождением и была воспринята ими как очистительная жертва. Свои основания считать, что Эльзас и Лотарингия отобраны у них несправедливо, были у французов. В Германии полагали в то же время совершенно естественным и необходимым продвижение на Восток с целью присоединения новых земель. Что касается России, то даже такой равнодушный к славянофильской доктрине и не склонный к имперским амбициям человек, как Евгений Трубецкой, писал: «Россия сохранит за собой значение державы-освободительницы, защитницы всех малых и слабых народов против народов-хищников». Война вызвала огромный патриотический подъем и среди всего еврейского населения. Выступавший вместе с другими представителями национальностей на заседании Государственной думы 26 июля 1914 года член кадетской фракции еврей Н.М. Фридман говорил, что «никакие силы не отторгнут евреев от их родины России, от земли, с которой они связаны вековыми узами». В столицах и других городах состоялись внушительные манифестации. Призывы отстоять Отечество от нашествия врага постоянно звучали и в еврейской печати, а в синагогах и молитвенных домах проводились торжественные богослужения о даровании победы русскому оружию. Всего в годы Первой мировой войны по обе линии фронта сражались полтора миллиона евреев. В Англии они дали в армию и флот огромное количество волонтеров, немалое число евреев находилось в колониальных войсках — канадском, австралийском и, особенно много, в южноафриканском полках. В некоторых семьях во Франции было мобилизовано 4-5 сыновей. Опустело раввинское училище в Париже. В первые же дни после объявления войны более 4000 человек из оставшихся во Франции евреев-эмигрантов поступило добровольцами в ряды французской армии. Доля евреев в русской армии, а впоследствии — среди убитых и раненых, также, как и в других странах, оказалась выше в сравнении с их численностью. Всего в России было мобилизовано около четырёхсот  тысяч евреев (что гораздо больше, чем выставили Англия и Бельгия, вместе взятые, к началу войны). Только в нашей семье в Первой мировой войне участвовали, по крайней мере, четверо: двое из них погибли, один получил георгиевский крест, другой надолго утратил связь с традицией. Характерно, что даже один из видных лидеров крайне правых В.М. Пуришкевич во время патриотической манифестации в Одессе целовал свитки Завета и всенародно заявлял, что до сих пор он заблуждался в отношении евреев, что все, что он раньше говорил о них, была ложь и что «в такой исключительный момент не должно быть места травли против евреев, готовых защищать родину, как и все мы, русские».

Создается   впечатление, что военные лавры не давали в то время покоя многим еврейским юношам (кстати, в частности, об этом пишет Леонид Славин в своей автобиографической повести «Наследник»). Еврейские студенты, стоя перед дилеммой, отправляться или не отправляться на фронт в качестве вольноопределяющихся, нередко выбирали первое. Они добивались лишь одного: разрешения на прием на краткосрочные офицерские курсы и права на офицерский чин. Некоторые из них были и крайне раздосадованы слухами о недопущении еврейских студентов к несению военной службы.   Так, в адресованном лидеру кадетской партии П. Н. Милюкову неопубликованном письме мы читаем: «Еврейскому народу нанесено новое и тяжелое оскорбление… Выделяя студентов в оскорбительной форме из товарищеской среды, она (власть — А.Г.) вместе с тем пытается создать и здесь отравленную национальной рознью атмосферу… С глубоким негодованием мы отвергаем навязанную нам одиозную привилегию…Уверенные в поддержке русского демократического студенчества и всей прогрессивной общественности России, мы требуем, чтобы, в случае призыва студентов, были призваны и студенты-евреи на равных со всеми остальными товарищами основаниях».

Первая мировая война ясно показала, что евреи могут быть неплохими артиллеристами, умелыми связистами и отличными разведчиками. Так, в результате разведки, проведенной Ицко Лейбовичем Волынским, который добровольно отправился в нее после неудачной попытки своих товарищей, были взяты в плен 5000 немцев, 450 орудий, множество пулеметов и подвод. А артиллерист Лев Борисович Лебединский получил Георгия 4-й степени за то, что вывез из окопов орудия под дождем разрывных снарядов. Он был убит, когда добровольно вызвался наблюдать за артиллерийским обстрелом противника. Достаточно сказать, что из ста восьмидесяти тысяч погибших во время войны евреев, на долю России приходилось около ста тысяч жертв. А число убитых на войне врачей оказалось так велико, что на еврейских кладбищах отводили для их погребения специальные места.

Были среди евреев и свои Пети Ростовы. Пять раз пытался удрать на войну 14-летний ученик 3 класса городского реального училища Лев Израилевич Р., но по требованию родителей его задерживали. В шестой раз он, с согласия родителей, пристроился в одну из воинских частей и стал там разведчиком. Впоследствии он был ранен в голову и представлен к награде. В начале войны бежал из местечка Ошмян и был зачислен добровольцем в батальон конно-разведывательной команды 15-летний Исаак Гольдберг. Он был награжден георгиевскими крестами 4-й и 3-й степени. Первый орден был им получен за удачную разведку, второй — за то, что под градом пуль он вынес из-под огня своего командира.

Однако столь явное и очевидное доказательство любви и преданности к России со стороны евреев никоим образом не повлияло на их судьбу в лучшую сторону.

В самом начале войны великий князь Николай Николаевич и начальник его штаба генерал Янушкевич разрешили армейскому командованию выселять евреев из районов боевых действий, а также из тех мест, где их пребывание считалось нежелательным.

Поезда железных дорог наполнились еврейскими беженцами, не по своей воле покидавшими местечки царства польского. В вагонах творилось настоящее столпотворение. Дети теряли родителей, родители метались, искали детей. Так как в губернских городах почти все мужчины призывного возраста были взяты в действующую армию, то постороннему наблюдателю бросалась в глаза прежде всего масса дряхлых, умирающих стариков. 27 ноября 1914 г. главнокомандующий приказал брать от еврейского населения заложников. Условия, в которых они содержались, превосходили самые мрачные ожидания. Порой в одной комнате находились под стражей 30-50 человек. Часто никакие свидания   с родными без отдельного разрешения генерал-губернатора им не дозволялись. Между тем, трое заложников из г. Сохачева по неизвестным причинам были расстреляны. Причем в число заложников попадали не только наиболее состоятельные и уважаемые члены еврейской общины, но и лица, оказавшие значительные услуги русской армии (как, например, владелец чугунно-литейного завода Гохберг). В такой атмосфере в армии стали зарождаться слухи о золоте, вывозимом евреями за границу, о гробах, о еврее на белом коне, разъезжающем впереди войска и подающем сигналы. Подобные слухи усилились после Великого отступления наших войск из Галиции, Польши, части Литвы и Западной Белоруссии. Отход российской армии с этих территорий сопровождался еврейскими погромами, причем с семьями находившихся на фронте солдат обращались точно так же, как с остальными. Ограблена была даже еврейка Шнейдер, прятавшая у себя двух русских солдат и, несмотря ни на какие угрозы, отказывавшаяся выдать их немцам. С началом апрельского отступления совпадает ложное обвинение в вероломном предательстве евреев местечка Кужи. Под давлением военного ведомства оно получило быстрое распространение в печати. А 15 мая в Ковенской губернии было расклеено объявление: «От ковенского губернатора объявляется, что, с разрешения командующего десятой армии, евреи досрочного призыва 1916 г. допускаются к явке в воинские присутствия в районах, очищенных от евреев, во время призыва до отправления в войска». Несмотря на то, что с еврейскими юношами обращались как с предателями, они должны были по-прежнему рисковать своей жизнью на полях сражений. На происходящий в это время призыв 1916 г. падает отмена для евреев льгот 1-го разряда. С этого времени еврейские родители «удостаивались привилегии» отдавать в армию «единственных своих сыновей».

Со всех сторон к народным избранникам поступали возмущенные обращения. В начале 1915 г. созданное Л. Андреевым, М. Горьким и Ф. Сологубом «Русское общество для изучения еврейской жизни» постоянными публикациями в печати напоминало русской интеллигенции, что такое положение евреев позорит Россию, но их выступления в широких кругах общественности отклика не получили. Однако усилившиеся гонения на евреев способствовали активному вмешательству депутатов в государственную политику по отношению к ним. После сообщения в печати, что предъявленное евреям г. Кужи обвинение в предательстве вряд ли имело под собой реальную почву, член фракции трудовиков Государственной думы, будущий председатель временного правительства А.Ф. Керенский сам провел расследование на месте происшествия и сообщил в политическое бюро, а впоследствии — всему депутатскому корпусу, что «такого случая не было и по местным условиям быть не могло».

20 мая член кадетской фракции Н.М. Фридман обратился к председателю совета Министров со следующим письмом, в котором выражался протест против взятия заложников среди еврейского населения. «Евреи честно исполняли и будут исполнять свой долг перед родиной до конца…мы не можем быть объектом мероприятий, применимых только к врагам и подлым предателям…»

На конференции делегатов партии и членов кадетской фракции 6-8 июня 1915 г. М.М. Винавер в специальном докладе, посвященном еврейскому вопросу, сделал достоянием гласности до тех пор замалчивавшиеся страшные факты о преследовании евреев и осудил политику высшего военного командования по отношению к ним. В резолюции конференции говорилось о необходимости предоставления равноправия евреям и утверждалось их право на национально-культурное самоопределение. Во время летней сессии кадеты и трудовики подписали внесенный социал-демократами запрос председателю совета министров и министру внутренних дел по поводу незаконных действий властей. Многим депутатам запомнились тогда слова, сказанные в одном из выступлений П.Н. Милюковым: «Все бледнеет перед тем, что было сделано с евреями. Этот несчастный народ, охваченный в самом начале войны общим патриотическим одушевлением, сделался предметом какого-то систематического издевательства». И все же внесенные социал-демократами и трудовиками законодательные предложения об отмене связанных с вероисповеданием и национальностью ограничений кадеты категорически отказались подписать. В то время все их усилия были направлены на создание прогрессивного блока, в который, как предполагалось, должны были войти представители самых разных партий — от октябристов до правых националистов. Зная о том, что далеко не все из них являются сторонниками равноправия евреев, Милюков внес весьма умеренные требования по еврейскому вопросу. Но даже они вызвали большие разногласия в будущем блоке, так что Милюков сумел заставить их принять лишь под угрозой его изначального раскола. В конечном итоге один из пунктов программы блока провозглашал: «Вступление на путь отмены ограничительных законов для евреев, в частности, дальнейшие шаги к отмене черты оседлости, процентной нормы в учебные заведения и стеснения в выборе профессии, восстановление еврейской печати». Но программа прогрессивного блока по еврейскому вопросу так и не была осуществлена. Как уже говорилось, добро на восстановление еврейской печати так и не было получено, в высших учебных заведениях продолжала существовать в несколько смягченном виде процентная норма, а некоторое улучшение положения евреев в результате частичной отмены черты оседлости в августе 1915 года Советом министров власти старались свести на нет всевозможными распоряжениями и циркулярами. Местные власти не допускали евреев в Псковскую губернию, в Приморскую область, евреи выселялись из Архангельска, из Астрахани и из многих других городов. В Москве и Петербурге на евреев устраивали настоящие облавы: их хватали на улице, вели в участки и если у них не оказывалось надлежащих документов, то они подвергались выселению. Под предлогом спекуляции арестовывались сотни людей.

Однако либеральная часть Думы до Февральской революции продолжала придерживаться крайне осторожной тактики в еврейском вопросе. Многочисленные неудачные попытки изменить политику по отношению к евреям в течение войны окончательно убедили кадетов, что «эта стена сейчас лучше забронирована, чем раньше». Хотя в летнюю сессию кадеты и пытались дополнить правительственный законопроект об отмене сословных ограничений и внести в него поправку «и национальных», в прениях они обошли молчанием этот вопрос. Напрасно, идя в разрез с линией фракции, М.Х. Бомаш бросал обвинения блоку, что он забыл еврейский пункт своей программы. Напрасно неизменный сторонник равноправия евреев социал-демократ Чхенкели говорил, что при данной обстановке вычеркивать из законопроекта еврейский вопрос значит, «либо расписаться обеими руками под антисемитизмом, либо заниматься вместо политики политиканством». Напрасно Леонид Андреев высказывал свое возмущение позицией блока в печати. Позиция кадетов по этому вопросу осталась неизменной до Февральской революции. К моменту, когда все способы мирного соглашения с властью были исчерпаны, они не хотели «делать оппозицию на евреях». Лишь 20 марта 1917 г., после постановления Временного правительства, отменявшего все связанные с вероисповеданием и национальностью ограничения, евреи обрели право свободного места жительства, возможность наравне с другими поступать в средние и высшие учебные заведения, занимать любые должности в армии, гражданской администрации, судебных органах и т. п.

Но, как совершено справедливо замечает в своей книге «Дореволюционный строй в России» адвокат и еврейский общественный деятель Г.Б. Слиозберг, «с уничтожением свободы для России евреи оказались равноправными в рабстве у большевистского террора».

(Опубликовано в газете «Еврейское слово», № 26)