Елена Чуковская. Хранительница традиций

Евгения Иванова 13 января 2015
Поделиться

В Москве на 83 году скончалась Елена Цезаревна Чуковская, дочь писательницы Лидии Корнеевны Чуковской и внучка знаменитого деда.

Столь громкое отчество она получила от отца, критика и литературоведа Цезаря Самойловича Вольпе, ученика Вяч. Иванова по Бакинскому университету, специалиста по русской литературе XIX–XX веков. Появившись на свет в сугубо литературной семье, с детства помогая матери в литературных трудах, Елена Цезаревна тем не менее выбрала химфак МГУ и 34 года занималась научной деятельностью в Институте элементоорганических соединений РАН, защитив кандидатскую диссертацию. Оставить любимую науку ее заставили семейные обстоятельства: необходимость помогать матери, беспомощной в житейских делах, с которой она прожила всю свою жизнь.

Занятия наукой не мешали Елене Цезаревне постепенно вовлекаться в литературную деятельность. Еще в 1965 году Корней Иванович подарил ей свой рукописный альманах «Чукоккала». Но уже после смерти Корнея Ивановича Елене Цезаревне предстояло стать издателем этого альманаха, который долго не выходил из‑за того, что содержал имена литераторов, находившиеся тогда под запретом.

Живя одной жизнью со своей матерью, Елена Цезаревна была свидетельницей и разгрома маршаковской редакции «Детгиза», и бесследных исчезновений писателей и поэтов из числа друзей семьи. Репрессии коснулись и непосредственно их семьи: после развода родителей ее отчимом стал великий ученый‑физик Матвей Петрович Бронштейн, арестованный и расстрелянный в 1938 году по ложному обвинению (свою роль здесь сыграла фамилия, хотя никакого родства с Л. Д. Троцким не было и в помине).

Так что знакомство в 1965 году с А. И. Солженицыным не случайно многое изменило в ее жизни, помощь, которую они с Л. К. Чуковской оказывали писателю, имела свои причины. Елена Цезаревна признавалась, что, прочитав «Архипелаг ГУЛАГ», проснулась другим человеком и потому ее можно назвать не просто помощницей, но соратницей писателя. Вместе с ним она стремилась рассказать миру правду и сохранить память о безвинных жертвах репрессий советского режима. Вплоть до высылки писателя из СССР Елена Цезаревна принимала деятельное участие в хранении его архива и перепечатке произведений. Ей же принадлежала опубликованная в 1988 году статья «Вернуть Солженицыну гражданство», с которой начался процесс возвращения писателя в Россию. В 2011 году Елене Цезаревне Чуковской была присуждена Литературная премия Александра Солженицына «за подвижнический труд по сохранению и изданию богатейшего наследия семьи Чуковских». Этот подвижнический труд выразился и в подготовке 15 томов Собрания сочинений К. И. Чуковского, выходившего в 2001–2009 годах, и его интернет‑версии, подготовленной в 2013 году, по существу второго, исправленного, издания. Но все же главным делом ее жизни стало издание собрания сочинений матери, которое выходило в издательстве «Время» в 2007–2012 годах. До последнего дня своей жизни Елена Цезаревна работала над изданием дневника Лидии Корнеевны: уже на больничной койке она вычитывала корректуру и правила именной указатель последнего из подготовленных ею томов.

Человеческий облик Елены Цезаревны поражал всех, кто даже поверхностно соприкасался с ней, своей исключительной цельностью и душевной красотой. Она как бы воплощала в себе все лучшие человеческие черты: искренность и верность в дружбе, честность, надежность, готовность прийти на помощь.

КОММЕНТАРИИ
Поделиться

Маккавеи, греки и истоки конфликта между эллинизмом и иудаизмом

Маккавеи не были ценителями красоты и смысл истории видели в другом. Но и для них Греция — или Яван, если воспользоваться их термином, — была, скорее, не местом, а культурой и духом, которым они противостояли. Цивилизацию они понимали по‑своему, и конфликт между эллинизмом и иудаизмом, столь плодотворный для развития западного мира, начался именно с них

Раввины считали Маккавеев слишком воинственными?

Было бы легко сказать, что раввины, будучи не воинами, а учеными, пытались свести к минимуму военный аспект победы Хасмонеев, подчеркивая вместо этого храмовое служение, ритуальное зажигание меноры в каждом еврейском доме и тонкости закона. Превратив Йеуду Молота буквально в молот, высекающий искру, от которой загорелась лавка, они, кажется, предупредили об опасностях военной силы.

Головоломное чудо Хануки

Традиция не сочла нужным сохранить детальный рассказ и жестко сократила историю Хануки. А историография не составила общепринятую версию для потомков. Так что в сознании современных евреев остались лишь смутные контуры, схематичная зарисовка, которая передается следующим поколениям в молитвах и преломляется в многовековых комментариях к Вавилонскому Талмуду. На фоне всех этих разночтений подлинное ханукальное чудо не в том, что одного кувшинчика масла хватило на восемь дней и восемь ночей. Чудо в том, что евреи хоть немножко помнят о Хануке