Фестиваль «Джаз на Красном море» всегда проходит в последнюю неделю августа, но программа обычно известна чуть ли не за год. И этот год ничем бы не отличался от других, если бы не война.

Это не первый затяжной военный конфликт, который пережил Израиль с 1987 года — даты основания Джазового фестиваля в Эйлате. Так что никто не удивился, когда стало известно, что кто‑то из музыкантов отказался сюда приезжать. И снова ситуацию спасли евреи — как когда‑то, почти четверть века назад, когда фестиваль состоялся в первый раз.

В 1980‑х Эйлат только собирался стать главным курортом страны — но портом он был давно. А в порту много места, и подсказали умные люди главному израильскому энтузиасту джаза, пианисту Дани Готфриду, что здесь можно сделать фестиваль — а залы выстраивать из корабельных контейнеров. Дело было за гонорарами, которых неоткуда было взять. Джаз — не самое коммерческое музыкальное искусство, он не собирает стадионы, если в афише нет знаменитостей. Чтобы они появились, требовались серьезные рекламодатели. Это сейчас на Эйлатском фестивале всё в рекламе «Кока‑колы» и «Фольксвагена», а в 1987‑м в фестиваль никто не верил.

Помню, как в 1996 году, на 10‑м фестивале, Дани Готфрид рассказывал: «Я пришел к американским евреям — джазменам — и попросил приехать и выступить бесплатно. Тогда приехали Майкл Брейкер, Мэл Льюис (Мелвилл Соколов, знаменитый барабанщик. — В. М.), Рэд Родни — его имя Роберт Чудник, а Паркер его переименовал в Родни (первый белый трубач среди лучших джазменов конца 1940‑х. — В. М.). Приехало много евреев со своими ансамблями. Был большой фестиваль, обративший на себя внимание, и для следующего уже нашлись деньги. А сейчас фестиваль, как говорится, “на карте”, немало фирм готовы ему помочь, и лучшие музыканты готовы на нем выступить».

Но прошло еще восемь лет. Война началась и несколько раз как будто заканчивалась. За это время от поездки на берег Красного моря отказались ведущий современный трубач Теренс Бланшар, один из лучших саксофонистов Маркус Стрик­ленд (каждый со своей группой) и молодая нью‑йоркская команда «Хакеры». К началу фестиваля поступило еще несколько отказов, но 28‑й Фестиваль «Джаз на Красном море» состоялся не просто в полном объ­еме — на мой вкус, реальная программа оказалась лучше объявленной.

Публика думает, что найти адекватную замену нереально. И журналисты так считают. Потому что так оно и есть на самом деле — во всех случаях, кроме, как оказалось, израильского. Руководители фестиваля, искусствовед Дуби Ленц и саксофонист Эли Диджибри, сразу после начала операции «Несокрушимая скала» стали получать письма от ведущих американских музыкантов. Те писали, что готовы приехать в Эйлат, поскольку понимают, что многие от приезда откажутся. Желающих оказалось больше, чем «отказников», а их авторитет и уровень даже обсуждать было неловко.

Саксофонист Ли Кониц, участвовавший в 1949 (!) году в записи эпохального диска «Birth of the Cool», пианист Ури Кейн и трубач Дэйв Дуглас — одни из самых интересных и нестандартных музыкантов в мире современного джаза. Первым, кто предложил фестивалю помощь, был замечательный саксофонист Дайна Стефенс, причем если Кониц, Кейн и Дуглас — евреи, то Стефенс — афроамериканец, и двигала им исключительно музыкантская и человеческая солидарность.

А все, кто не отказался от фестиваля, — музыканты мирового класса, некоторые — настоящие легенды. Три великолепные певицы, легендарный органист, виртуозный саксофонист, блистательное фортепьянное трио… О нем стоит сказать отдельно.

Биография пианиста Фреда Херша, стоящего во главе трио, зашкаливает от звездных партнеров: Джо Хендерсон, Арт Фармер, Стен Гец, Билл Фризер… Но более всего Фред любит играть сам. Он первый музыкант за 75‑летнюю историю знаменитого нью‑йоркского клуба «Village Vanguard», игравший целую неделю соло. С 2009 года Фред Херш не меняет партнеров, и это его трио — вместе с басистом Джоном Хебертом и барабанщиком Эриком Макферсоном — «Уолл‑стрит джорнал» назвала «одним из лучших ансамблей нашего времени». Журналисты склонны к преувеличениям, но после двух концертов трио Херша в Эйлате готов признать правоту журнала.

Если отсутствие громких звучаний у Херша большинство посчитало концепцией, то такое же отсутствие форте на концерте квартета Ли Коница многие объясняли солидным возрастом легендарного саксофониста. Но все, кто хорошо знаком с его творчеством, подтвердили, что Кониц тот же, каким был и 20, и 30 лет назад. В свои 87 он по‑прежнему играет настоящий сool, храня верность музыке, в создании которой когда‑то участвовал. Гениальный Майлз Дэвис первым внес в джаз активную роль паузы, доказав, что она не менее важна, чем нота, что она — тоже звук. Дэвис стал недоигрывать знаменитые фразы, предлагая пуб­лике стать частью джазового процесса и допевать про себя недостающие ноты. Я слышал это в записи, пока не попал на концерты Коница. Он играл в Эйлате дважды, в общей сложности около трех часов. Почти весь репертуар — вечнозеленые темы, «Body and Soul» сыграна дважды, но совершенно по‑разному, и все — мягким, изящным звуком, с полунамеками. Идеальные партнеры (молодые, если сравнивать с самим Коницем) — абсолютные единомышленники мастера.

Ури Кейн и Дэйв Дуглас показали программу, построенную на вокальной американской литургической музыке XVIII века. Прозрачный акустический дуэт фортепьяно и трубы, высочайшая музыкальная культура, настоящий свинг и убедительная трансформация старинного звучания в актуальное. Такая музыка не собирает толпы поклонников, но существует веками.

Дайана Шур (Дина Шор)

Я хорошо помню, как впервые попал на Эйлатский фестиваль 22 года назад. Тогда между американскими и израильскими джазменами была пропасть. А сегодня израильтяне играют с американцами в Нью‑Йорке не просто на равных, но многие заняли прочное место в джазовой элите. Границы в джазе давно размыты — и фестиваль в Эйлате снова это подтвердил.

Одним из лучших концертов здесь стало выступление квинтета Омера Авиталя. Омер, сын выходцев из Йемена (тех самых, которые хотели костер в самолете разжечь, когда их везли в Израиль), один из лучших контрабасистов в Нью‑Йорке и в Тель‑Авиве — и одновременно блистательный композитор, чьи темы близки по мелодичности к 60‑м годам прошлого века. В его команде — трубач Авишай Коэн (не путать с тезкой — басистом, не менее знаменитым и в Израиле, и в Штатах), младший в семье великолепных духовиков, внешне страшно похожий на основателя сионизма Герцля, и Йонатан Авишай, сын французских евреев и воспитанник Арни Лоренса — замечательного американца, при­ехавшего в Израиль лет 20 назад. Еще в том же квинтете два американца — барабанщик Даниэль Фридман и саксофонист Джоэль Фрам. Последний сыграл в Эйлате за два дня четыре концерта — по два с Авиталем и с Дайаной Шур. И это не считая бесконечных ночных джем‑сейшнов, когда Фрам не уходил со сцены по три часа.