Минувший май, помимо многих иных праздников и событий, ознаменовался еще одной круглой датой: ровно 50 лет назад были установлены дипломатические отношения между ФРГ и Израилем. С тех пор эти отношения никогда не были столь уж простыми, но всегда оставались предельно честными.

Полвека назад толпы возмущенных израильтян собирались по всей стране, размахивали плакатами и скандировали лозунги, протестуя против приезда в Израиль первого Чрезвычайного и Полномочного посла Федеративной Республики Германии Рольфа Паулса. Их возмущению не было предела: послом в страну евреев немецкое руководство назначило бывшего офицера нацистского вермахта.

Президент Израиля Реувен Ривлин и президент Германии Йоахим Гаук. Берлин. 11 мая 2015

Среди возмущенных демонстрантов в те дни находился и безвестный в ту пору студент по имени Реувен Ривлин, теперь ставший президентом Израиля. Все произошедшее Ривлин называет «иронией судьбы» и дает в своей иерусалимской резиденции интервью немецким общественным телеканалам ARD и ZDF. Интервью, посвященное полувековой годовщине установления дипломатических отношений между Израилем и ФРГ. По его мнению, впечатляющее и мощное развитие этих отношений — ни в коем случае не само собой разумеющийся процесс.

Помощь или репарации?

В своем интервью Ривлин особо отметил один момент: «Сегодня, через 50 лет, сотрудничество между Израилем и Германией ни в коем случае не является более своего рода “возмещением за Холокост”. Холокост останется навсегда страшной травмой для немцев и, естественно, еще большей — для евреев. Выстраивая наши отношения, мы не намерены забывать о прошлом, мы извлекаем из него урок и одновременно устремляем взгляд в будущее». Именно в таком ключе был выстроен и визит израильского президента в Берлин, посвященный этой дате.

В 1948 году, выдержав нападение сразу пяти арабских государств, Израиль погрузился в тяжелейший кризис. В стране царила бедность, и израильтянам угрожал голод — приходилось импортировать множество продуктов питания, в первую очередь пшеницу, а денег в истощенной войной казне попросту не было. Сегодня сын тогдашнего министра иностранных дел Израиля Моше Шарета Яаков Шарет вспоминает о тех днях: «К отцу пришел гендиректор Министерства финансов Давид Горовиц и сказал: “У меня есть идея. Израиль должен попросить Германию о выплате репараций. С этими деньгами мы преодолеем кризис”».

Моше Шарет воодушевился этим проектом, но его энтузиазм разделяли лишь немногие. Бурная дискуссия о том, должен ли Израиль начать переговоры с Германией, захлестнула не только кнессет, не только правительство — она выплеснулась на улицы. В 1965 году первому немецкому послу в Израиле было опасно появляться за пределами посольства — его машину забрасывали помидорами, бутылками и камнями. Тысячи людей кричали ему вслед: «Наци — вон!»

Германия, разрушенная войной, занималась восстановлением своей экономики и, следует признать, ни о каком чувстве вины или попытках разобраться с собственным нацистским прошлым попросту не помышляла. Правда, в Берлине в феврале 1965 года несколько сотен студентов все же вышли на демонстрацию, требуя установить дипломатические отношения с Израилем. Всего лишь несколько сотен…

Английский — не нужен

Федеральный канцлер Конрад Аденауэр подошел к этому вопросу не столько с эмоциональной точки зрения, сколько со стратегической: он был уверен, что примирение Германии с Западом и прежде всего с Америкой возможно только путем примирения с еврейским государством. Парадоксально, но факт: первым официальным контактом между немцами и израильтянами, разделенными страшными преступлениями нацистов, оказался секретный договор о военном сотрудничестве и поставках оружия. Сближение сторон проходило крайне медленно и нехотя. В качестве языка общения на первых немецко‑израильских переговорах был выбран английский — несмотря на то, что большинство членов израильской делегации отлично говорили по‑немецки. «Это устанавливало своего рода ритуальную дистанцию», — пишет историк Дан Динер. Дистанцию, которая начала понемногу исчезать только лишь в наши дни. Впрочем, английский язык удержался ненадолго: руководитель немецкой делегации Отто Кюстер по‑английски написал записку своему партнеру по переговорам израильтянину Феликсу Шиннару, в которой интересовался, что это, мол, за диалект, на котором последний разговаривает? После ответа Шиннара выяснилось, что немец и израильтянин в детстве посещали одну и ту же немецкую школу, учились у одних и тех же учителей.

Случайность, которая не только помогла немцам и израильтянам сделать шаг навстречу друг другу всего лишь через семь лет после окончания Второй мировой войны, но и подчеркнула общую историю обоих государств. Так что нельзя утверждать, что дипотношения были установлены исключительно в результате холодного расчета. Израильское предложение об установлении отношений официальный Бонн сначала отверг, опасаясь того, что в качестве ответа арабские государства признают ГДР. Тем не менее записка, написанная Кюстером, сыграла роль некоего «спускового крючка»: Германия начала поставки в Израиль целого ряда совершенно необходимых товаров. Не только продуктов питания, но и автомобилей, локомотивов, станков, запчастей — в общей сложности на сумму 3 млрд марок — сумма по тем временам гигантская. Обращаться с немецкой техникой следовало еще научиться — и вот израильские инженеры и рабочие отправляются на обучение в ФРГ, а немецкие инструкторы едут в Израиль. Бывший посол Израиля в Бонне Ави Примор вспоминает: «Если люди работают вместе, живут вместе — они знакомятся друг с другом и вдруг начинают видеть друг в друге людей, а не призраков прошлого или представителей некоей особой истории. Пусть и нехотя, но они оказываются связаны друг с другом, и эти связи со временем расширяются и углубляются».

И в самом деле, из деловых контактов развиваются тесные связи. Уже в 1966 году Людвиг Эрхард, канцлер ФРГ, которого называют «крестным отцом немецкого экономического чуда», уйдя в отставку, отправляется в отпуск в Израиль — и проводит здесь свои отпуска до конца жизни. Все больше и больше израильтян отправляются в другую сторону — в Германию. Не только в отпуск — учиться, работать, жить. Для того, чтобы приехать в ФРГ, израильтянам не нужны визы — так же, как не нужны они и немцам, желающим приехать в Израиль.

Почти невозможный успех

На сегодняшний день немецко‑израильские отношения министр иностранных дел Германии Франк‑Вальтер Штайнмайер называет «почти невозможной историей успеха». В самом деле, ни с одной иной страной на Ближнем Востоке ФРГ не связана столь тесно, как с Израилем: единственное государство, всегда безоговорочно поддерживающее израильтян в любой европейской организации, единственное государство, ни на минуту не прекращавшее военную поддержку Израиля, строящее для израильтян (частично — за свой счет) подводные лодки и боевые корабли, отправляющее в Израиль танковые и авиадвигатели. Для Израиля Германия — третий по значимости экономический партнер после США и Китая. Ежегодные правительственные консультации ФРГ проводит, кроме Израиля, лишь с двумя странами — Францией и Польшей.

Ни один выпускник немецкой Академии Генштаба не получит свой диплом, не пройдя практику в Армии обороны Израиля. С 1965 года, с момента установления дипотношений, порядка 700 тыс. школьников и студентов из обеих стран посетили, соответственно, ФРГ и Израиль в порядке обмена. Отдых в Израиле стал для немцев делом привычным: только в прошлом году на израильские курорты приехало 190 тыс. жителей Германии. Среди израильских туристов особой любовью пользуется Берлин: десятки тысяч молодых израильтян приезжают сюда ежегодно, тысячи живут в немецкой столице годами. К слову сказать, Берлин был признан в прошлом году наиболее популярной площадкой для старт‑апов израильских бизнесменов, впервые обогнав Нью‑Йорк.

Сегодня, через 50 лет после установления дипотношений между Израилем и Германией, и через 70 лет после окончания Второй мировой, вопрос связей между немцами и израильтянами по‑прежнему остается сложным и болезненным: радужные перспективы — с одной стороны, неизбывные воспоминания о Шоа — с другой. Тем не менее жизнь все расставляет по своим местам. Вот уже полвека. И Реувен Ривлин, требовавший с другими демонстрантами выгнать из страны первого немецкого посла, в наши дни закончил свое выступление в бундестаге ФРГ словами: «Б‑же, храни Германию!»