После трагических событий 11 сентября в Америке и во всем мире вопросы, связанные с особенностями исламской ментальности, восточных нравов, приобрели еще большую актуальность. Очевидно, что культ насилия, религиозной нетерпимости в странах ислама не сложился в одночасье — такие вещи формируются в течение долгого времени, их истоки уходят в глубину столетий.

В поисках материалов, посвященных национальному характеру, менталитету народов Ближнего и Среднего Востока я открыла для себя чрезвычайно интересные наблюдения ученого-востоковеда XIX в. Армина Вамбери, который одним из первых европейцев посетил Герат и Месхед, Бухару и Хиву, Меймен и Шираз, и побывал он там не с ознакомительной экскурсией и не как иностранец-завоеватель, а в лохмотьях странствующего дервиша, растворившись в толпе таких же, как он, странников. Армин Вамбери, журналист и профессор Будапештского университета, оставил после себя книги, посвященные Азии, ее «горячим точкам» — некоторые из них остаются «горячими» по сей день. Книги эти давно не переиздавались (кроме короткой справки в Интернете и нескольких слов в книге «Знаменитые евреи», найти что-нибудь о Вамбери оказалось нелегким делом). Поэтому — вот небольшой рассказ о нем и о его странствиях.

Армин Вамбери родился в бедной семье венгерских евреев. Фамилия Вамбери происходила от деда, жившего в XVIII в. в г. Бамберге. У отца она звучала как «Вамбергер». Армин же, венгерский патриот, переделал ее на венгерский лад. Отец, увлеченный талмудист, умер молодым, а мать, выйдя вторично замуж, переехала с семьей в городок Дуна-Шердахели, где была небольшая еврейская община и где Вамбери с детских лет запомнил зовущий на молитву стук деревянного молотка в дверь. Еще мальчиком он был отдан в услужение, где «заработал» себе хромоту.

Он рано почувствовал интерес к языкам, учил их сначала самостоятельно (в свободное время — по ночам), а затем — в монастырской школе близлежащего Прессбурга. Жизнь его в эти годы была трудной — не только из-за голода и крайней нужды, но также из-за довольно сильного антисемитизма в Венгрии. «Зачем тебе учиться, Мойше? — с издевкой обращался к Армину учитель в школе Св. Братьев. — Не лучше ли стать резником и продавать кошерное мясо?»

Когда пятнадцатилетний Вамбери приехал в Вену, он знал уже четыре языка — иврит, венгерский, словенский и немецкий, а скоро к ним добавились французский и латынь. Иногда ему удавалось найти работу домашнего учителя, что давало скудные средства к существованию. При этом он неизменно следовал принципу «Docendo discimus» — «Уча, учишься сам». В эти годы Вамбери загорелся желанием заняться исследованием происхождения венгров. Ему запомнились слова одного венгерского крестьянина: «Каждый раз, когда нашему народу приходится плохо, появляются старые мадьяры из Азии и выручают его из беды». Крестьянин был неграмотным, он повторял изустно сохранившееся предание, но Вамбери хотелось верить ему, интуиция подсказывала, что корни мадьяр действительно находятся в Азии. Он взялся за турецкий и персидский, радовался, что может читать Саади, Хафиза и Омара Хайяма в оригинале.

В захудалом пештском кафе «Орчи» ему приходилось сиживать на скамье «учителей на выезд» — туда приходили состоятельные хозяева, и иногда выбор падал на него, несмотря на молодой возраст. Таким образом Вамбери удалось за пару лет скопить 120 флоринов. Конечно, денег для вожделенного путешествия на Восток было мало, но страстно увлеченный прихрамывающий молодой человек стал уже известен в пештских ученых кругах, и барон Этвош, член национальной Академии, дал ему еще немного денег и оформил нужные документы для поездки.

Через «Понт Эвксинский» — Черное море — Вамбери приплыл в Стамбул, оказавшись в стихии турецкого языка, который был ему знаком по книгам. И вот, скоро по базарам и улочкам турецкой столицы разнеслась молва о чужеземце, который читает в кофейнях «Ашик Кериб» совсем как настоящий турок! Чтение разных классических поэм, столь любимых турками, давало ему пропитание; потом, поместив объявление в газете, что обучает иностранным языкам, он начал перебиваться уроками — богатые турки хотели приобщиться к французскому языку. Благодаря этому Вамбери постепенно обзавелся связями в литературных, научных и даже посольских кругах Стамбула. Он, единственный из европейцев, получил разрешение учиться в медресе — мусульманской школе — и вскоре мог на равных участвовать в религиозных диспутах. Ему дали турецкое имя Решид-эфенди, что означало «честный», а просвещенный турок Али Паша разрешил Вамбери пользоваться своей обширной библиотекой.

Тогда же, в 1859 г., началась его журналистская деятельность — под своим турецким именем Вамбери посылал корреспонденции на местные темы в немецкие газеты и журналы. Он мог бы при желании поступить на турецкую дипломатическую службу: на Востоке, как он убедился, ценили «аристократов духа», придавая куда меньшее значение происхождению. Это было полной противоположностью обычаям Европы, где он, бедняк и еврей, и мечтать не мог о подобной карьере. Однако Вамбери, «свободный мыслитель», не хотел принимать мусульманство, а также ограничивать себя служебными обязательствами и на дипломатическую службу не пошел.

При более близком знакомстве с турецким языком он нашел в нем, особенно в его восточном, хангатайском, диалекте много общего с родным венгерским, что подтверждало родственные связи венгров с турками. Но это еще не была та Азия, «откуда пришли старые мадьяры», нужно было двигаться дальше на восток, в Персию, Афганистан, в степи Туркменистана, в сказочную Бухару. Вамбери решил, что второе путешествие он совершит именно туда.

В 1861 г., после четырехлетнего отсутствия, Армин Вамбери из Турции возвращается в Венгрию. Пештская Академия сделала его своим членом-корреспондентом и согласилась послать в Среднюю Азию, снабдив, правда, лишь мизерными средствами. На заседании историков, лингвистов и этнографов Академии один экспансивный ученый попросил Вамбери «привезти парочку-другую азиатских черепов для сравнительного изучения», на что президент Академии князь Десефи с усмешкой ответил, что желает путешественнику привезти домой в целости и сохранности свой собственный череп…

В Стамбуле тамошние знакомцы пытались отговорить Вамбери от дальнейшего путешествия или в крайнем случае ограничиться лишь Персией; они ссылались на недавнюю гибель в Туркестане двух английских офицеров и одного француза, говорили о трудностях пути для его хромой ноги, о фанатизме мусульман, ненавидящих всякого иностранца-френги. Вамбери в тридцать с небольшим лет был достаточно крепким, к голоду и прочим неудобствам он привык еще в юношестве, а подозрительность среднеазиатских шиитов разве не будет сродни крикам «hep, hep!» («жид, жид!»), которые он слышал в родной Венгрии? Его вели вперед «стремление к неизвестному и жажда приключений».

Вамбери покинул Трапезунд (теперешний Трабзон), где жил под гостеприимным кровом губернатора Эмина Мухлиса Паши. Затем последовало превращение стамбульского эфенди в странствующего дервиша. Он сменил свое турецкое платье на просторную и длинную персидскую одежду и вместе с небольшим караваном прибыл в Эрзерум. Там военный комендант города, Хуссейн Даим, много рассказывал ему о людях, с которыми Вамбери предстояло встретиться. В его доме Вамбери наблюдал замысловатую процедуру поисков пропавшего драгоценного кольца хозяина с помощью шейха-прорицателя: шейх достал черного петуха и приказал всем слугам подходить и касаться его руками, после чего слуги должны были одновременно поднять над головой ладони, и шейх сразу нашел вора — у того руки оказались чистыми! Вор не притронулся к петуху, боясь, что его узнают, петух же был вымазан сажей…

Путь дервишей шел через горы, где «в подземных норах» жили армяне. Буйволы и люди ютились в одном помещении; там же ночевали и дервиши. Вамбери научился читать суры Корана с шиитскими мелодическими интонациями. В Дагарских горах караван впервые столкнулся с бандами грабителей-курдов, людей диких, храбрых и умелых. Потом он вспоминал: «С самой моей колыбели в Европе, среди людей культуры, и в Азии, в среде самых грубых варваров, я встречал злобу и фанатизм, переполнявшие религиозных людей». Он наблюдал поющую, торгующуюся, ссорящуюся толпу в городах, он уже смешался с этой толпой, перенял ее язык, жесты, поведение… Наверное, он был прирожденным актером.

В Тебризе Вамбери, как турок Решид-эфенди, был представлен персидскому султану и получил от его министра иностранных дел письменную рекомендацию, украшенную султанской печатью-тугрой, что было немаловажно: к султану с почтением относились властители туркестанских племен. Далее он следовал снова дервишем, на осле.

Дорога до Шираза длилась несколько месяцев, он привык к дождю и ветру, спал в седле, научился ездить на любом вьючном животном и даже получал удовольствие от езды на лошади. Все это только укрепило его решение добираться в Бухару через Герат и туркменские степи. Он впитывал новые языки, запоминал людей — записывать ничего не мог: негде было хранить записи. С собой он взял лишь свои серебряные часы, придав им вид компаса — «кибленума», показывающего направление на священную Мекку; взял он и несколько дукатов, спрятав их в подошвы обуви, чтобы не вызывать подозрения спутников. Он умывался песком, ел руками из общего блюда, расстилал свою одежду возле муравейника, чтобы избавиться от кишевших в ней паразитов, мерз на пути между Месхедом и Гератом, страдал от жары, идя в Хиву (позже Вамбери узнал, что температура в тех местах достигает 60°С). Чувствовал он себя «словно полуиспеченный хлебец, смешанный с песком».

На этом пути самыми трудными были не физические мучения, а старания не выдать себя — вокруг было много наблюдающих и подозревающих глаз; особенно опасным оказался один афганец из Кандагара, обещавший «раскрыть этого шпиона по приходе в Бухару». Но Вамбери научился подолгу сидеть безмолвно и без движения, не обращая внимания на угрозы. А как он плясал, пел и молился на гробнице Бохаеддина! Только раз ему изменило самообладание, когда, изнемогая от жажды в Халатской пустыне, попросил пить, не отдавая себе отчета, на каком языке он это сделал… По дороге в Бухару он встречался с племенами кочевников, которые, при всей своей бедности, привечали странников, соблюдая старинные законы гостеприимства. Вамбери впоследствии писал: «Среди воинственных, жадных и крайне фанатичных афганцев я подобного отношения не видел». Они «безжалостно и хладнокровно убивали появлявшихся в этих местах совершенно мирных англичан — только из желания попасть в рай благодаря убийству кяфиров — неверных».

Все же до Бухары он в конце концов добрался. Пребывание в этом городе памятно для Вамбери сердечными встречами с Рахим-беем (впоследствии министром бухарского эмира) — они по очереди и с наслаждением читали друг другу стихи персидских поэтов.

По возвращении в Стамбул Вамбери был окружен вниманием местной европейской колонии, его рассказы пользовались большим успехом в посольствах Англии и России — устремленных на Восток и соперничавших друг с другом империй. Российский посол фон Гире даже пригласил его посетить Петербург, но Вамбери отклонил предложение — он недолюбливал деспотическую Россию, с помощью которой австрийцы жестоко подавили венгерское восстание 1848 г., (он сам был свидетелем казни двух выдающихся венгров-повстанцев). Вамбери также считал, что цивилизацию в азиатские страны несет Великобритания, но отнюдь не Россия.

Свои путешествия по Персии, Афганистану, владениям бухарского эмира (теперешним Узбекистану и части Туркменистана) Вамбери потом описал в книгах «Путешествия по Средней Азии», «Сцены из жизни Средней Азии», а также во многих статьях, публиковавшихся в основном в английской и немецкой печати. На них появились отклики ученых-этнографов и лингвистов, европейских и азиатских политиков; некоторые восточные паши даже утверждали, что распознавали в бродячем дервише европейца. Сам же Вамбери находил правдивым лишь рассказ Якуб Хана, сына афганского эмира. Наблюдая из окон дворца в Герате игру небольшого импровизированного оркестра во время военного парада, Якуб Хан заметил в толпе дервишей человека, который отбивал ногой такт — так делают одни лишь европейцы! «Позже, когда этот человек в числе других дервишей пришел в мои покои, я сказал ему — ты френги. Он, естественно, отрицал это. Я не стал настаивать, понимая, что в случае разоблачения ему грозит смерть». Вот так Вамбери, поклонник музыки, чуть не поплатился за нее головой.

Родную Венгрию, находившуюся под австрийским владычеством, мало заботили дела далеких азиатских стран, но все же успех соотечественника (хоть и еврея) произвел впечатление на венгерских ученых, и Вамбери предложили должность профессора в Пештском (будущем Будапештском) университете. Обосновался он с семьей в Пеште, но часто и подолгу бывал в Англии. За эти годы он перевел и снабдил комментариями турецкую поэму «Шейбаниада». Продолжал он и свои исследования по происхождению мадьяр — Вамбери, основываясь на языковом сходстве и обнаруженных им старинных манускриптах склонялся к мысли, что венгры ведут свое начало от воинственных гуннов и восточных турок.

Книга Армина Вамбери «Нравы Востока» и путевые заметки, очень популярные в первой половине XX в., были переведены на многие языки (в том числе и на русский), чем, наверное, и объясняется появление в 30-х гг. симпатичной повести известного уже в те годы поэта и прозаика Николая Тихонова «Вамбери».

Эта романтизированная биография не отходит от реальных событий; лишь в одном месте на ней отразилась тогдашняя советская действительность: состоятельные землевладельцы, которые приходили в пештское кафе «Орчи», чтобы нанять учителя, названы автором «кулаками»…

Полтора века прошло с тех пор, как Вамбери бродил среди персов и турок, курдов и афганцев, туркмен и прочих жителей Азии. Образ жизни, ментальность этих народов мало изменились за полтора века. Что с того, что у шейха теперь в руках мобильный телефон, афганцы вооружены «Калашниковыми», а иранские муллы «покупают» бедных российских атомщиков? Деспотические, часто теократические режимы, религиозный фанатизм, бедность и бесправие населения, феодально-клановая структура общества оставили жителей почти такими же, какими их увидел Армин Вамбери. Не верите? Почитайте сами его книги или хотя бы повесть Тихонова, — не пожалеете.

(Опубликовано в газете «Еврейское слово», № 94)