Националистическое руководство Польши отказывается прекращать борьбу с польско‑американским ученым, выступившим с заявлением, что во время Второй мировой войны поляки убили больше евреев, чем немцев, — заявлением, вызвавшим скандал в стране, гордящейся своим сопротивлением нацистам.

Вопрос в том, можно ли считать, что принстонский профессор Ян Томаш Гросс публично оскорбил Польшу, то есть совершил преступление, караемое тремя годами тюрьмы. Прокурор недавно продлил расследование, длящееся уже год, до апреля, отклонив исходящую от младшего прокурора рекомендацию закрыть дело за отсутствием у обвиняемого преступного умысла оскорбить Польшу.

По мнению адвоката Гросса Агнешки Вардак, маловероятно, чтобы ее подзащитному были предъявлены уголовные обвинения, по крайней мере, в прошлом был прецедент, когда подобное дело закрыли. Гросс живет в США (еврей по происхождению, он покинул Польшу вследствие антисемитских чисток в 1968 году), но, будучи вызван на допрос в этом году, добровольно приехал на родину.

В деле Гросса видят тест на свободу слова: пройдет ли его правое правительство, занимающееся централизацией власти? Критики правительства полагают, что правящая партия использует административные ресурсы, чтобы запугать Гросса и тем самым отбить у других исследователей Холокоста охоту заниматься поисками исторической истины в этой области.

Центр Симона Визенталя назвал решение продолжать расследование тревожным сигналом и признаком политической охоты на ведьм. «Это также форма отчуждения меньшинств и людей, которые подвергались преследованиям, — сказал Марк Вейцман, директор центра по связям с государственными органами. — Таким образом их опыт исключается из национального нарратива».

На недавнем собрании исследователей Холокоста в Лос‑Анджелесе историки подписали письмо к польскому президенту Анджею Дуде, осуждая кампанию против Гросса, а также предложенный закон, который, как они опасаются, фактически запретит науку о Холокосте. Подобное развитие событий, говорится в письме, поставит Польшу в ряд государств, ущемляющих свободу слова и цензурирующих исторические дискуссии. Противоположную позицию занимают поляки, желающие привлечь Гросса к ответственности за несправедливые, по их мнению, нападки на честь нации, продолжающиеся уже 15 лет, начиная с книги «Соседи» о трагедии в Едвабне, ответственность за которую Гросс возлагает на поляков. Критики Гросса обвиняют его в использовании сомнительных исследовательских методов и в преувеличении масштаба польских преступлений с целью привлечь к себе внимание и отомстить родине.

Гросс выступил с заявлением по этому поводу в статье, опубликованной в Project Syndicate в сентябре 2015 года, где резко осудил отказ Польши и некоторых других центральноевропейских стран помогать мигрантам, которые тогда прибывали в Европу в больших количествах. Он утверждал, что такое отношение берет начало в «кровавом прошлом» этого региона. «Возьмите поляков, которые, заслуженно гордясь своим сопротивлением нацистам, на самом деле убили за годы войны больше евреев, чем немцев», — писал он. Эта статья была также напечатана немецкой газетой Die Welt, в чем польские националисты увидели еще одно предательство. Статья вызвала поток жалоб от польских граждан в прокуратуру. По мнению Гросса, если вначале, когда они завели дело, можно было поверить, что прокуратура просто действует на основании полученных писем, так как это ее работа, то сейчас совершенно ясно, что это политический заказ.

На протяжении десятилетий поляки воспитывались на рассказах о войне, о польских страданиях и героизме, о сопротивлении немецкому вторжению в 1939 году, о Варшавском восстании в 1944‑м, о тех поляках, которые спасали евреев. Сталкиваясь с растущим числом исследований об участии поляков в геноциде, о том, как они выдавали евреев немцам или убивали их сами, забирая себе их имущество, многие поляки возмущаются совершенно инстинктивно.

В своей статье 2015 года Гросс основывается на работе другого польского историка, который подсчитал, что поляки убили около 30 тысяч немцев в годы оккупации Польши нацистской Германией. Гросс и некоторые другие ученые полагают, что можно говорить о десятках тысяч евреев, убитых поляками. Но это число нельзя установить точно: в хаосе Второй мировой войны далеко не все из этих смертей были кем‑то зафиксированы.