Еврейская пара из Парижа собирает китайское искусство — бывает. И выставляет его в Москве — почему бы нет? Но чтобы китайское искусство показывали в Еврейском музее — такого, боюсь, не случалось. Пока в ноябре в Еврейском музее и центре толерантности не открылась выставка «Отчужденный рай. Современное искусство Китая из Коллекции DSL».

Еврейская пара — это Доминик и Сильван Леви. Доминик происходит из семьи, знаменитой в мире моды: они основали два модных дома — «Ted Lapidus» и «Torrent». Сама Доминик весьма успешна в области дизайна одежды, но не только — она же, например, основала компанию, разработавшую первые мобильные аудиогиды — потеводители по парижским музеям. А в 2006‑м вместе с мужем начала формировать собственную коллекцию современного искусства — именно китайского, — получившую название DSL.

В коллекцию входят работы 300 самых важных художников, включая Лю Вэя — ключевое имя в современной китайской культуре и Ай Вэйвэя — его «Виноград», инсталляция, собранная из 10 табуреток эпохи династии Цин, есть в экспозиции. Это старая тема: на прошлой Венецианской биеннале Ай Вэйвэй наполнил такими рукодельными старинными табуретками весь павильон Германии. Но здесь не венецианский павильон, а Еврейский музей — в Москве. «Очевидно, что Коллекция DSL строилась по образцу представительного музейного собрания, в нее вошли работы, выполненные в разных техниках, жанрах…» — говорит Ами Барак, куратор выставки.

Барак — известный французский куратор, в последнее время много работает в России. Сейчас в Москве идет еще одна его выставка — в МАММ (Доме фотографии). Но первый его московский проект был показан там же, где нынешний, — в Еврейском музее.

 

Ирина Кордонская Выставка называется «Отчужденный рай», потому что…

Ами Барак Так называется работа Яна Фудуна, очень важного художника, работающего в Пекине. Это его первый видеофильм, черно‑белый, снятый с 1997‑го по 2002‑й и рассказывающий историю некоего молодого интеллектуала, который скитается по врачам в попытках установить диагноз своей болезни. По мере того как вы смотрите этот фильм, вы понимаете, что болезнь его иного рода. Это психоз, свойственный людям, которые, живя в эпоху либеральной экономики, помнят другие времена — трансформация далась им нелегко.

ИК Актуальная для нас тема. И все равно странно: французские евреи собирают работы китайских художников. Почему?

АБ Это вообще довольно интересная история. Они оба, Доминик и Сильван, любят рассказывать, что поехали в Китай и там у них случилось откровение. Они открыли для себя современное китайское искусство и настолько им «заболели», что посвятили себя целиком этому коллекционированию. Мне кажется, это замечательно. Кстати, вы знаете, что 40% коллекционеров современного искусства в мире — евреи?

ИК Не знала, хотя могла бы догадаться. Но почему это так?

АБ У меня нет ответа. Понятно, что евреи составляют небольшой процент от всего населения земного шара, далеко не 40%. Но китайцев среди этого населения как раз 40%. Да, вы правы, когда французская еврейская пара собирает китайское искусство — это поразительно!

ИК При этом нас бы не удивило, если бы они собирали «малых голландцев».

АБ Нисколько. Но знаете, мне кажется, очень правильно показать китайских художников здесь, в России. Эти истории шли параллельно — развитие современного искусства в России и в Китае, и начались они с изменения экономической ситуации в обеих странах. Капитализм наступил — и появилось современное искусство. Китайцы тоже прошли через коммунизм…

ИК Еще не прошли.

АБ На идеологическом уровне коммунизм там вполне в ходу, но не в экономике. А когда экономика либеральна, художники чувствуют себя свободнее. И конечно, в Китае, как и в России, прямой путь не всегда возможен. Даже если ты хочешь что‑то декларировать, надо это делать не совсем в лоб. И еще вот что: в каком‑то смысле история создания этой коллекции олицетворяет само искусство, задача которого состоит в реализации идеи отличия. В том, чтобы так или иначе сказать: я — другой. Возвращаясь к тому, с чего мы начали, скажу, что сам факт собирания французскими евреями китайских художников ставит их в положение художников: Доминик и Сильван — уже другие. Для меня это важно.

ИК Евреи — тоже другие. Да вы ведь и сам еврей.

АБ Ну да, ничего с этим не поделаешь. Все мы несовершенны. Кстати, вы знаете, что в Китае есть синагоги? Я был в одной. И вот что удивительно: там все китайцы. Они выглядят как китайцы и говорят по‑китайски. Но при этом евреи. Внешне еврей от китайца отличается только кипой.

ИК Год назад мы видели в Еврейском музее и центре толерантности выставку «Везде чужие». Это был тоже ваш кураторский проект. Можем ли мы сказать, что «Отчужденный рай» в какой‑то степени продолжает ту первую вашу работу здесь?

АБ И да, и нет. Да, потому что и тут и там коллекционеры евреи, и собирают они современное искусство, в котором художник в глобальном контексте всегда использует те же самые формы, объекты… Если не рассматривать внимательно, разницы между произведениями, созданными в Шанхае, Нью‑Йорке или Берлине, не увидишь. Но если разглядывать пристально, вы заметите совершенно другой фон. Это сложно объяснить, я говорю о культуре, а культура — это, знаете ли, как горизонт. Видишь, но палец на него поставить нельзя.

ИК В настоящий момент слова «современное искусство», «современная культура» имеют в нашей стране едва ли не негативный оттенок. В Минкульте, например, современное искусство не слишком жалуют. Раз уж вы вспомнили в начале интервью времена, когда его вовсе не было, как вам кажется, сейчас ему что‑то грозит?

АБ Я думаю, нет. Во‑первых, современное искусство в России как существовало, так и продолжает существовать — есть художники, в том числе очень хорошие. В этом смысле меня будущее искусства здесь не беспокоит. Мы все понимаем, что долгое время, особенно это касается Китая и России, искусство в этих странах решало задачи пропаганды. Но сегодня художники больше не хотят заниматься пропагандой.

ИК Здесь есть один видеофильм, о котором я хотела спросить. Он называется «Только для тебя» (1998). Разные дети, молодые люди поют «Happy Birthday» на десяти мониторах.

АБ О, это Чзан Пэйли, пионер видеоарта, который стал им заниматься в конце 1980‑х. Сюжет: китайцы поют «Happy Birthday», на мандаринском диалекте. Вы не видите на их лицах никакого счастья, которое обычно свойственно поющим «Happy Birthday». Легко объяснить почему: они не понимают, что поют. Но когда снималось эти видео, в Китае праздновали очередной юбилей Компартии. И скоро должно было исполниться 10 лет с момента событий на площади Тяньаньмэнь. Эту дату, конечно, официально никак не отмечали, но в Китае о ней помнили. И художник своим фильмом задавал вопрос: что же мы отмечаем? И тот ли это праздник, чтобы улыбаться?

ИК Интересно, насколько это видео переводимо. Я не имею в виду язык. Если во Франции спросить школьников, знают ли они о Тяньаньмэнь, — как вы думаете, что они ответят?

АБ Думаю, знают.

ИК В России, я уверена, нет.

АБ Не хотят знать или не помнят?

ИК Просто не знают.

АБ А помнят, что было в Бабьем Яру?

ИК Евреи — да. Остальные — боюсь, не все.

АБ Шестьдесят лет прошло, прежде чем остальные стали помнить. Видимо, и тут нужно время.