[parts style=”text-align:center”]
[phead][/phead]
[part]

Дед говорит

Андрей Колесников

Диалоги с Евгением Ясиным

М.: НЛО, 2014. — 240 с.

Книгу интервью политического журналиста А. Колесникова с одним из «архитекторов» экономических реформ нашего переходного периода Е. Ясиным берешь, признаюсь, с некоторым опасением: сплошные мемуары или экономические реалии, сведение счетов с тем временем или сплошной оммаж опрашиваемому одинаково могут отпугнуть. К тому же в книге отнюдь не одни диалоги — встречаются отрывки из лекций, «аналитические отступления» и даже изложения новейших экономических теорий… Хватает, однако, простого пролис­тывания на бегу в книжном, чтобы понять, что все это совершенно не так — перед нами одновременно очень интересная и ненавязчивая, интеллигентная и обаятельная книга.

«Ответственным» за это следует назначить именно Е. Ясина. Перед нами вся его жизнь, все его идеи в целом. И симпатичен тут именно «лирический герой». Во-первых, он излагает все очень легко, будто не Колесников, а именно ты беседуешь с ним за чаем на подмосковной даче. Во-вторых, подкупает абсолютное отсутствие бронзового пафоса: Дед, как его зовут близкие и не очень люди, признавая его роль в рыночных реформах, да и в основании ВШЭ («Высшая школа экономики»), шутит, часто говорит, что был в чем-то не прав, что что-то хотел сделать иначе, но вот не получилось, что вообще любит быть скорее ведомым, чем вершить высокую политику, всегда хотел просто работать на свою страну (и, когда это произнесено таким домашним тоном, а не речевкой политика, этому веришь).

Уважение вызывает и то, что Ясин отнюдь не боится признаваться в непопулярных сейчас симпатиях. Да, будучи либералом, он признает, что у «охранителей» было и есть много достойных идей. Да, объективно признавая неизбежность распада СССР (к Союзу «были вопросы»), «эмоционально» он против, жалеет, например, что родная Одесса потеряла свой колорит из-за массовой еврейской эмиграции перестроечных лет и вообще сейчас находится в другой стране (фраза, звучащая уже иначе по нынешним временам…). Ясин говорит и о том, что не только долго верил в социализм и в возможность исправить все «изнутри» существующей системы, но и до сих пор с фактами на руках доказывает, что у Маркса и Ленина было много здравых теоретических идей. Мало того, он признает, что был сторонником всех правителей вплоть до Брежнева, питал надежды, например, на успех реформ «технократа» Косыгина. Уважает он и других реформаторов: Гайдара считает почти гением, «Чубайс принимал очень умелые, взвешенные решения. Выслушивал. Находил какие-то компромиссы. Другая колоссальная его заслуга — финансовая стабилизация. Как я уже говорил, в 1995 году инфляция составляла 131%, в 1997-м — 11%. Потом мы показателя 11% достигли только во второй половине нулевых». Согласитесь, сказать хорошие слова о Ленине и Чубайсе в наши максимально политизированные дни, когда и за меньшее нарекают «нерукопожатым» и «выкидывают из френдов», может означать потерять читателей как среди «либералов», так и «патриотов». А вот получается, смотря как сказать: если спокойно, никого не обвиняя и не агитируя, с фактами на руках, как Ясин…

Впрочем, разговоры об экономике, реформах и правителях в книге скалиброваны с разговорами «за жизнь». И карьерный и прочий взлет во второй половине этой жизни тут «зарифмован» с таким простым и обычным, типичным даже для той эпохи началом. Еврей из Одессы, многочисленные родственники, разбросанные сначала по Союзу, а потом и по всему миру. Квоты при поступлении в приличные вузы. Искренняя вера в коммунизм, когда все национальные и прочие вопросы отступали на второй план. Одесса, которую Колесников сравнивает с Парижем и Тбилиси одновременно. Такой бытовой антисемитизм, когда соседи-украинцы сначала проверили, нет ли у маленького Ясина рожек, а убедившись в их отсутствии, закармливали домашними деликатесами…

Местный институт, невзрачная работа. Потом поступление на экономфак МГУ, переезд в Москву, где картины Ромма и Хуциева, чтение Пастернака и Булгакова. Просчеты экономических моделей на первых вычислительных машинах. Завлаб. И — вот как-то затянувшая (позвали… подумал, что приличные люди и можно сделать дело… предлагали, говорили, пытались что-то сделать…) политика.

И о девяностых годах, работе с Ельциным, действительно интересно: не все эти имена, не все варианты, ставшие потом теми же «500 днями», сейчас, думаю, на слуху. И опять же: прекрасная, совершенно невыпячивающая собственное «я» интонация (чего стоит «я с собой не согласен» о чем-нибудь в прошлом). Тут, заметим в скобках, ярок контраст с Колесниковым — вот он «ястреб», публицистично клеймит советский и нынешний режим более чем.

А Ясин — о любви к умершей жене, о гордости за созданную им (вместе с другими — непременно всех упомянет, перечислит фамилии!) ВШЭ и за дочь Ирину, да, ту, что написала «Историю болезни».

Мне кажется, что таких вдумчивых, интеллигентных и обаятельных рассказов о самых непростых эпохах нам сейчас особенно не хватает.

[author]Александр Чанцев[/author]

[/part]
[phead][/phead]
[part]

ИДЕЯ, КОТОРАЯ НОСИТСЯ В ВОЗДУХЕ…

Жизненные пути и история века. Воспоминания еврейских иммигрантов из бывшего Советского Союза, проживающих в земле Северный Рейн — Вестфалия

Кельн: Emons-Verlag, 2013. — 544 с.

Приближается 25-летие официальной еврейской иммиграции в Германию из СССР и из постсоветских стран, главным образом из Украины и России. История этой эмиграционной волны, последней для СССР, еще не написана.

Документальная база такого исследования должна быть разнообразной и комплексной. И наряду с официальными и неофициальными документами и статистикой, наряду с социологическими разработками и публикациями в СМИ достойное место могут и должны занять так называемые эго-документы: дневники, воспоминания и интервью тех, о ком, собственно, идет речь — еврейских эмигрантов.

Острота вопроса только усиливается от того, что их первое поколение — люди, как правило, преклонных лет. В то же время это люди с интересными — в чем-то типичными, но вместе с тем с неповторимыми, уникальными судьбами — судьбами, рассказами о которых не грех поделиться с детьми и внуками, с историками, просто с читателями. Такие факторы, как высокий образовательный уровень иммигрантов и наличие у них в Германии некоторого запаса свободного времени, позволяют рассчитывать на их готовность описать перипетии своей жизни.

Высоким образцом и долговременным ориентиром для подобных усилий мог бы послужить прекрасно изданный двуязычный альбом, вышедший в Кельне. В нем почти 550 страниц, два килограмма весу и сотни прекрасных иллюстраций.

Издание — результат проекта «История жизни еврейских иммигрантов из бывшего Советского Союза, проживающих в земле Северный Рейн — Вестфалия», выполнявшегося в 2010–2011 годах знаменитым «Эль-Дэ-Хаус» («L-D Haus») — Кельнским центром документации периода национал-социализма. Проект осуществляли при поддержке Земельного центра политического образования, работали над ним историки Томас Рот и Урсула Ройтер.

Книге предпосланы приветствия премьер-министра земли Северный Рейн — Вестфалия Ханнелоры Крафт, руководства Кельн­ской синагогальной общины, а также директора «NS-Dok» Вернера Юнга (он же научный руководитель проекта). Вместе с Томасом Ротом, одним из двух его исполнителей, Юнг написал введение, в котором описываются сам проект и его «рамочные усло­вия» — еврейская эмиграция из б. СССР. Рот и Ройтер — авторы подытоживающей книгу и проект статьи «Жизненные пути и история столетия: Биографии и интервью в историческом контексте».

Ядро книги составляют 40 уникальных и поразительных еврейских судеб: 17 женских и 23 мужские. Среди них есть как хорошо известные в русскоязычной среде Германии люди (такие, как Грета Ионкис, Феликс Липский, Александр Ольшанский или Владимир Порудоминский), так и менее [footnote text=’У проекта есть еще одна интересная составляющая — фотографическая: текстам как бы аккомпанируют сделанные Г. Вагнер портреты, в том числе и в интерьере, а также старые фотографии и документы или, как в случае писателя Порудминского, его многочисленные книги.’]известные[/footnote].

Все опрошенные — пожилые люди, на момент интервью им было между 72 и 100 годами, пятеро, увы, умерли за те пару лет, что книга готовилась к печати. Сами интервью велись под видеозапись на русском языке (Л. Валамаз): их полноформатные видео­версии доступны на сайте «NS-Dok’а» — это и первичный материал, и вторая ипостась бытия полученных благодаря проекту результатов.

Почти все интервьюируемые начинали с истории своей семьи. Основной же рассказ — уже автобиографический — шел о советском времени: довоенном, военном и послевоенном. Довоенные описания — всегда самые короткие. Зато весьма существенную часть составили эпизоды военного времени, нередко связанные с Холокостом, что только подчеркивает уместность выполнения проекта именно этим исследовательским центром. Иные, как Владимир Бабушкин, лишь чудом уцелели в гетто (Бабушкин — это не фамилия, а псевдоним, под которым он, собственно, уцелел уже после того, как спасся в гетто), другие, как Татьяна Полотовская, про­шли через ленинградскую блокаду, третьи (их большинство) пережили войну в эвакуации, четвертые — в армии и т. д.

Большая часть мемуарных текстов приходится, разумеется, на постсоветское время, четко разделяясь надвое: жизнь на родине, в границах СССР, и жизнь в Германии.

В итоге исследователи получили в руки ценнейший эмпирический материал, а сам проект стал событием, предваряющим, как мне кажется, новый научный тренд. Не удивлюсь, если аналогичные проекты и издания по­явятся и в других землях и городах Германии. При этом не стоит ограничиваться старшими поколениями: в этой иммиграции не менее интересны и показательны судьбы среднего поколения и в особенности еврейской молодежи, получившей образование или хотя бы его часть уже в самой Германии и уже вовсю работающей в немецкой промышленности, немецкой медицине, немецких университетах…

Сама идея собирания российско-немецкой еврейской памяти явно носится в воздухе. Более того, оказалось, что она уже отчас­ти… реализовалась, ибо многие, не дожидаясь звонка интервьюера, записали и обнародовали свои рассказы-воспоминания или по просьбе детей и внуков, или по зову истории. Вот три примера из одного только Фрайбурга. Так, 80-летняя Ирина Либерман, врач и доктор медицинских наук, приехала из Петербурга, написала более 700 страниц воспоминаний («Я — эмигрантка») и вывесила их в интернете.

Другой — Леонид Комиссаренко, инженер-оружейник, лауреат Госпремии, — выпустил целую книгу о своем производственном прошлом — «Начальные обороты: заметки конструктора-серийщика».

Третья — 90-летняя Дина Гордон, профессор и доктор медицинских наук из Чебоксар, — также завершила свои воспоминания, опубликованные на портале Евгения Берковича «Заметки по еврейской истории».

Еще несколько человек выпустили в свет небольшие книги-брошюры. Издательств на титуле таких книг, как правило, нет, как нет и указания и на город издания, и на тираж. Что чаще всего есть — даты выхода книги или написания текста. При расспросе выясняется, что и тиражи специфические, колеблющиеся между десятком и сотней экземпляров. Иными словами, современный внутрисемейный «самиздат», совершенно безнаказанный для «издателей». И честно говоря, жаль, если такого рода «серая» литература (а таково почти официальное обозначение для не регистрируемых книжными палатами книг самодеятельного производства) протекала между пальцами авторов и их домашних, не оседая при этом в зоне компетенции историков и архивистов.

Во многих городах (в том же Фрайбурге, Гейдельберге, Лёррахе и др.) выходили и выходят брошюры, посвященные юбилеям этих общин или синагог. В них, как правило, приводятся фрагменты различных еврейских судеб, в том числе и судеб русскоговорящих иммигрантов.

В какой-то момент начался процесс исторического осмысления этой иммиграционной волны. Пионерами тут стали выставочные проекты, посвященные иммиграции в целом, а в самое последнее время стали появляться и первые научные штудии. Укажу в этом качестве на книгу Яна Аренда «Жизнеописания евреев из Советского Союза» с предисловием профессора Хайко Хауманна: автор публикует несколько интервью с членами еврейской общины в Лёррахе и пытается научно осмыслить собранную [footnote text=’Jan Arend. Jüdische Lebensgeschichten aus der Sowjetunion. Erzählungen von Entfremdung und Rückbesinnung. Mit einem Vorwort von Haiko Haumann. Böhlau Verlag: Köln, 2011. 177 p. ‘]информацию[/footnote].

Но закончу тем, с чего начал: история этой 200-тысячной еврейской эмиграционной волны, последней для СССР, еще не написана.

[author]Павел Полян[/author]

[/part]
[phead][/phead]
[part]

Венец победы

Джон Генри Паттерсон

С иудеями в Палестинской кампании

Пер. с англ. А. Глебовской.
СПб.: Центр «Петербургская иудаика», Европейский университет в Санкт-Петербурге, 2014. — 254 с.

Как известно, с началом первой мировой войны Всемирная сио­нистская организация решила придерживаться нейтралитета, чтобы не ставить под удар своих сторонников ни в одной из воюющих стран. М. Усышкин, сохраняя нейтралитет, вначале склонялся к поддержке Турции, считая, что от дряхлой Оттоманской империи сионистам легче добиться уступок, чем от мощной, уверенной в себе Великобритании. В самой Эрец-Исраэль (Земле Израиля, тогдашней Палестине) Д. Бен-Гурион и И. Бен-Цви в ноябре 1914 года выдвинули проект создания Еврейского легиона (ЕЛ) в составе турецкой армии и даже записались в нее добровольцами. Лишь после опубликования Декларации Бальфура (ноябрь 1917 года) Усышкин открыто встал на сторону Великобритании, а Бен-Гурион и Бен-Цви занялись набором добровольцев в ЕЛ в Соединенных Штатах. Только В. Жаботинский, Х. Вейцман и И. Трумпельдор, с самого начала не сомневаясь в победе стран Антанты, считали, что лишь активное участие в освобождении Эрец-Исраэль (ЭИ) от турок даст евреям право претендовать на свое государство после окончания войны.

Первая попытка Жаботинского и Трумпельдора сформировать ЕЛ в Александрии из изгнанных турками евреев ЭИ вылилась в создание лишь транспортного Отряда погонщиков мулов, который доставлял британским солдатам воду, продовольствие и боеприпасы во время неудачной операции на полуострове Галлиполи, а по возвращении оттуда был распущен. Такой результат не удовлетворял Жаботинского, поэтому он отправился в Лондон, чтобы добиться формирования полноценного боевого соединения из российских эмигрантов лондонского Ист-Энда. Идея ЕЛ натолкнулась как на отпор самих эмигрантов, так и на противодействие британского еврейского истеблишмента. Однако в политических кругах Англии нашлись сочувствующие делу сионистов; это были глубоко верующие христиане-протестанты, воспитанные на Ветхом Завете и уверенные в том, что Земля обетованная была и должна вновь стать еврейской. Вместе с ними выступили и реал-политики, считавшие благоразумным в годы войны заручиться поддержкой мирового еврейства. С поддержкой Х. Вейцмана и других британских сионистов, они разрешили формирование ЕЛ и довели дело до Декларации Бальфура, в которой Великобритания признала права еврейского народа на национальный очаг в Палестине.

Командиру Отряда погонщиков мулов подполковнику Джону Генри Паттерсону было приказано набрать добровольцев в ЕЛ, обучить их и повести в бой. Путем настойчивых тренировок, строжайшей дисциплины и воспитательной работы Паттерсону удалось превратить лавочников лондонского Уайтчепела в храбрых и искусных воинов, ничем не уступавших солдатам других соединений британской армии и даже побеждавших их в соревнованиях по боксу.

Книга воспоминаний командира ЕЛ написана вскоре после описываемых в ней событий. Автор использует документы (приказы, газетные публикации, переписку), отложившиеся в его личном архиве. Поэтому его сухое повествование дышит достоверностью. По мемуарам Паттерсона можно изучать не только историю самого ЕЛ, но и почерк британской администрации и военного командования на Ближнем Востоке, которые относились к легионерам высокомерно и недружелюбно, отчасти из-за стремления угодить арабам, отчасти из-за обыкновенного антисемитизма. Паттерсону все время приходилось отвлекаться от выполнения боевых задач на «бумажные сражения» с армейскими вельможами, бюрократами, интендантами, только ради того, чтобы его солдат не дискриминировали, не обделяли в снабжении, не обходили наградами и т. п. Так, хотя из США на Ближний Восток было отправлено 6,5 тыс. еврейских добровольцев, командование препятствовало включению их в состав ЕЛ, и поэтому только немногим из них довелось принять участие в освобождении ЭИ. Дошло до того, что британская администрация запретила еврейским солдатам посещать Иерусалим и Яффу в дни Песаха 1919 года. В конце концов ЕЛ вообще расформировали.

На русском языке книга Паттерсона напечатана впервые. Перевод выполнен профессионально. Предисловие публикатора, профессора В. Кельнера, написано сжато, информативно, концептуально. Кельнер свободно ориентируется в ткани повествования, в историческом бэкграунде описываемых событий. Он знает численность, спектр занятий и настроения евреев Ист-Энда — этой лондонской «Молдаванки» — в предвоенный период. Ему знакома еврейская элита тогдашней Англии, которая ополчилась на сионистов. Он не забывает отметить, что с влиянием Жаботинского на «еврейской улице» боролись и жившие в ту пору в Лондоне будущие крупнейшие советские дипломаты Г. Чичерин, М. Литвинов и И. Майский. Точно отслеживает Кельнер и перипетии военных действий, приведшие к освобождению ЭИ от турок. Весьма уместным мне кажется его замечание о том, что изгнание турецкими властями 11 тыс. палестинских евреев в Британский Египет следует считать «щадящим» вариантом турецких репрессий на фоне последовавшего за ним армянского геноцида. Воистину, все познается только в сравнении.

Примечания подготовлены пуб­ликатором тщательно, со знанием дела и любовью. Между прочим, из них я узнал, что в основу моего любимого рассказа Хемингуэя «Недолгое счастье Фрэнсиса Макомбера» лег инцидент, произошедший в 1911 году на сафари с одним из сослуживцев Паттерсона. Только в одном месте (с. 124) ни переводчик, ни публикатор не заметили ошибки автора. Объясняя читателю, почему еврейская победа именно в 1918 (5679) году особенно символична, он утверждал, что в гематрии «смысл цифр 5, 6, 7, 9 толкуется как “а-арец”, “венец победы”». На самом деле имеется в виду слово «атерет» (венец, его гематрия — 679) в сочетании «атерет ницахон». Как говорится, доверяй, но проверяй.

Весьма полезной специалистам является составленная Кельнером библиография пуб­ликаций по истории ЕЛ. Иллюстраций в книге только 12, но зато они включают личные карточки (с фотографиями) солдат и офицеров из музея ЕЛ в Нетании, а также фотографии еврейского участка Британского военного кладбища в Иерусалиме, где под стандартными стелами с магендавидами лежат солдаты ЕЛ. На приложенной карте отчетливо видно, что под Палестиной тогда понималась территория, включавшая Заиорданье.

[author]Михаэль Бейзер[/author]

[/part]
[/parts]