Геллхорн считала, что цель журналистики — борьба с несправедливостью. Объективность она не ставила ни в грош и не желала освещать историю с противоположных точек зрения... После Мюнхенского соглашения она начала понимать, в каком бедственном положении оказались те, кто некогда бежал из Германии в Судетскую область, которую теперь аннексировали нацисты. Она дважды побывала в Чехословакии и описала эти поездки в статьях для еженедельника Collier’s. Она тщетно умоляла верховного комиссара Лиги Наций оказать помощь беженцам... К Геллхорн не прислушались.

Отсутствие в памяти общественности еврейского иммигранта из Германии, который изобрел граммофон (по ходу создав музыкальную индустрию), — возможно, самый серьезный жест пренебрежения со стороны «Грэмми». О наследии этого человека, чьи научные достижения озвучили историю музыки, сейчас почти не вспоминают, даже на церемонии, названной в честь его величайшего изобретения.

В 1960‑х годах поэт, пишущий о Бабьем Яре, уже не свидетель, а прежде всего фигура, «заряженная» идеологически, его цель — раскрыть глаза на правду. Авторство самого известного текста этого периода принадлежит Евгению Евтушенко. Поэма «Бабий Яр» принесла ему всемирную славу, была переведена на 72 языка. В своем произведении Евтушенко затрагивает проблемы отсутствия памятного знака у Бабьего Яра и советского антисемитизма...

Прекрасные песни принесли Фельцману всенародную популярность, но и немалые переживания... Уничтожающей стала критика, когда Гелена Великанова спела прелестную и совершенно невинную песенку «Ландыши», радостно подхваченную всеми эстрадными певцами страны. Какие только обвинения не посыпались на голову композитора! Его обвиняли в пошлости, в попытке морального разложения советской молодежи, даже в идеологической диверсии...

К чему призвал Путина главный раввин России Берл Лазар? Что сказал Нетаньяху об отношениях Израиля с Россией и Украиной? И как борьба с либеральными ценностями объединила евреев и неонацистов в США? Глава департамента общественных связей ФЕОР и главный редактор журнала «Лехаим» Борух Горин представляет обзор событий недели.

Мы всего‑навсего были продуктами уникального момента в еврейской истории, либералами, голосовавшими преимущественно за Демократическую партию, наши родители пережили или Великую депрессию в Америке, или Холокост в Европе. Многие из наших отцов участвовали во Второй мировой войне. Но в душе мы стыдились. Нам не давало покоя ощущение, что американские евреи не сделали ничего, чтобы спасти те 6 млн...

Без малого пятьдесят лет назад советская пропаганда попыталась изменить имидж сионизма — изобразить его не как национальное освободительное движение самого гонимого на свете народа, а как олицетворение колониализма белых расистов. Можно сказать, что под влиянием событий лета 2020 года эта советская клевета объединилась с риторикой осуждения американского «системного расизма», чтобы провести этакий ребрендинг — объявить Израиль символом превосходства белой расы.

По всей Европе лидеры юденратов обычно видели себя так, что они способствуют смягчению приказов немецких властей. Они не считали себя коллаборационистами. «Еврейским лидерам приходилось балансировать, помогая своим общинам, уступая требованиям Германии, но одновременно пытаясь свести к минимуму уровень своего сотрудничества», — замечает Вастенхаут.

Перепись зафиксировала всего 82 644 человека, отметивших себя в переписных листах как евреи. Восемьдесят две тысячи! Это практически в два раза меньше, чем в предыдущую перепись 2010 года, когда был учтен 156 801 «обычный» еврей. А там еще считаются отдельно, например, горские евреи: 762 еврея в 2010 году и всего 266 — в 2020‑м. На 500 человек меньше! На примере горских евреев можно о многом судить. Да я в Москве знаю больше горских евреев, чем 266 человек! Я каждый год хожу на празднование Суккот в горский шалаш в Москве, так только там 500 человек присутствуют! А в переписи 266…

Безмозгис — канадец, но родился он в 1973‑м в советской Риге и уехал с родителями в Канаду в шестилетнем возрасте. Он пишет прозу и снимает кино прежде всего о людях из привычной для него среды — евреях, эмигрировавших из СССР. Не очень известного по эту сторону российской границы автора в англоязычном мире ценят: еще в 2010‑м журнал «Нью‑йоркер» включил его в двадцатку лучших писателей моложе 40 лет, а критики приветствовали в нем наследника двух литературных традиций: русской — Исаака Бабеля — и американской — Филипа Рота и Бернарда Маламуда.

Советская неволя превзошла египетскую... Милость победителей распространялась на всё, кроме еврейских ценностей. В ешивах, где над разгадкой тайны мироздания и предназначения Человека столетиями бились юные Маймониды, где в винограднике пейсов рождалась истина, разместились советские учреждения, занимавшиеся сбором не откровений о путях человечества, а утильсырья. В еврейских школах хозяйничали безликие мыслеупорные чиновники, выдававшие паспорта с серпом и молотом или подшивавшие листки к личным делам неблагонадежных, полунадежных и надежных граждан.

Да, соглашался он, его отец сыграл свою роль в ужасных событиях в оккупированной Польше во время войны. Нет, отец не несет уголовной ответственности за тогдашние кошмары, ибо был «достойной натурой». Верно, существуют изобличающие документы периода его губернаторства в Кракове и Лемберге, но подписи Отто на них нет. Мое упоминание о трех письмах, о которых я узнал в министерстве юстиции в Вашингтоне, Хорст отмел.