В иудаизме Моше не объект поклонения, а образец для подражания, на него должен равняться каждый из нас. Он вечно символизирует идею, что человек обретает величие благодаря тому, что ставит перед собой великие цели, а не на основе того, чего сумел достичь в реальности. «Титулы», которых его удостаивает Тора: «этот человек, Моше», «слуга Б‑жий», «человек Б‑жий», — особенно впечатляют тем, что пронизаны смирением. Моше и сегодня продолжает вдохновлять нас

Весь иудаизм целиком — это долгая история любви между народом и книгой, то есть между евреями и Торой. Ни к одной книге ни один народ никогда в истории не питал такой любви и уважения, как еврейский народ к Торе. Евреи читают Тору, изучают ее, спорят с ней, живут ею. В ее присутствии они встают, словно перед царем. На Симхат Тора они танцуют с ней, словно с невестой. Если Тора, Б‑же упаси, случайно падает, евреи постятся. Если свиток приходит в негодность, его хоронят, словно умершего родственника

Мы — составная часть истории, которая началась задолго до нашего рождения и будет продолжаться, когда нас давно не будет на свете. Перед всеми нами стоит вопрос: «Продолжим ли мы эту историю?» От нашей готовности ее продолжить зависит, оправдаются ли надежды сотен поколений наших предков

Соблюдение заповедей подразумевает, что человек должен услышать их, а не просто покориться и слепо повиноваться, услышать во всех многочисленных значениях этого слова: внять им, размышлять и рассуждать о природе Б‑га, явленной в Творении, откровении и искуплении. Услышать — значит попытаться уяснить, в чем пределы наших возможностей и наше несовершенство, ибо мы всего лишь люди. Услышать — значит припомнить, каково нам приходилось в египетском рабстве. Это требует смирения, памятливости и признательности. Но услышать — не значит отключить свой интеллект или обречь на молчание свой разум, задающий неудобные вопросы

Моше объявил тем, кто собирался войти в Землю обетованную: свободное общество могут построить только люди, которые берут на себя ответственность, прилагающуюся к свободе, те, кто действует активно и отказывается считать себя пассивной игрушкой судьбы, те, чье самосознание предопределено их любовью к Б‑гу, а не ненавистью к другим людям

Было это во дворце Сент‑Джеймс в 60‑летнюю годовщину освобождения Освенцима... Когда‑то в Германии, Австрии, Польше, в большей части Европы с ними обходились, как с людьми второго сорта. И вот шестьдесят лет спустя королева привечала каждого из них, словно главу иностранного государства. Вот в чем смирение: не в том, чтобы принижать себя, а в том, чтобы высоко ценить других. И везде, где вы найдете смирение, вы найдете величие

В отличие от всех других народов Древнего мира и от большинства народов нынешних, народ Завета не полагал, что его судьбу предопределяют цари, императоры, придворные вельможи или правящая элита. Судьбу народа предопределяет каждый из нас, проводя в жизнь свои нравственные принципы, и мы — как субъекты нравственного действия — совместно в ответе за общее благо

Любовь без справедливости ведет к соперничеству, и в итоге — к ненависти. Справедливость без любви лишена сострадания и милосердия — сил, «вдыхающих» в нее человечность. Мы нуждаемся и в любви, и в справедливости. Эта уникальная этическая концепция — любовь Б‑га к людям и людей к Б‑гу, претворенная в этику любви к ближнему и чужестранцу, — фундамент и гордость западной цивилизации

Оклеветанный прессой, пригвожденный к позорному столбу многими странами, этот народ все равно год за годом совершает посильные человеку чудеса в медицине, сельском хозяйстве, высоких технологиях, искусстве. Это малый народ? Да. Сегодня, как и в те времена, сынов Израиля тоже окружают «народы, которые многочисленнее и сильнее». Но этот малый народ, опровергая законы истории, оказался долговечнее великих империй и поныне продолжает нести человечеству обнадеживающую весть

Согласно мудрецам Талмуда, на небесах нас спросят: «Поступал ли ты в деловой жизни по принципу бе‑эмуна?» То есть поступал ли таким образом, чтобы заслужить доверие? Когда нравственные принципы отсутствуют, а экономикой и политикой движут своекорыстные интересы, доверие рушится, и ткань общества начинает гнить. С этого начинался упадок всех великих сверхдержав, и исключений из этого закона нет

Если предсказание сбывается, оно удачно, но если сбывается пророчество, оно терпит неудачу, поскольку не достигает своей цели. Пророк говорит о том будущем, которое наступит, если мы не прислушаемся к предостережениям об опасности и не исправимся. Он (или она, ведь в Библии упомянуто семь пророчиц) не предсказывает, а предупреждает

Пинхас не был царем и не действовал в качестве представителя суда. Он действовал по собственной инициативе, взял правосудие в свои руки («авид дина ленафшей»). В некоторых случаях, когда бездействие влечет за собой катастрофические последствия, такие действия оправданы. Но в общем и целом мы не уполномочены так действовать, иначе началось бы повсеместное беззаконие и насилие