В иудаизме государство — еще не всё: этим он отличается от авторитарных режимов. И индивид в нем — тоже не всё: этим иудаизм отличается от радикально индивидуалистических либеральных демократий. Общество Завета созидается, когда каждый признает свою ответственность за всех, индивиды обязуются служить общему благу. Поэтому «Сефер Тора» — письменную конституцию, формирующую нас как нацию, — следует обновлять в жизни каждого индивида по отдельности (заповедь 613) и в жизни нации (заповедь 612).

Искусство слушать — одно из величайших. Оно открывает наше сознание Г‑споду, нашим собратьям‑людям и красотам природы. Для меня одним из подарков этого странного, трудного времени стала способность читать молитвы более неспешно, чтобы я смог вслушаться в то, что они мне говорят. При молитве слушать не менее важно, чем говорить. А вера как таковая — это способность сквозь шум расслышать музыку.

Иудаизм — самая эффективная в истории попытка найти верное соотношение частного, особенного — и всеобщего, универсального. В нем есть и то и другое. Иудаизм — поклонение всеобщему Б‑гу, принимающее форму конкретного, особенного вероисповедания. Иудаизм — вера во взаимосвязанность Б‑га и человечества, как в универсальную: все мы сотворены по образу Б‑га, так и в особенную: «Израиль — Мой сын, Мой первенец». Это вера в универсальный завет с Ноахом и в особенный завет с Авраамом, а позднее с сынами Израиля.

Во время раввинистической эры евреи стали народом, чьи определяющие черты — религия, заповеди, ученость и молитва, причем всему этому оставались верны добровольно и берегли упорно, вопреки всем настойчивым попыткам надавить на евреев, склонить их к переходу в вероисповедание большинства населения. Разгадка в том, что раввины сосредоточивались не на видениях отдаленного будущего. Они разрабатывали практические программы. Возможно, этим программам недоставало драматичного размаха, но они работали.

Главный блюститель закона — не государство, не правительство, не армия и не полиция, хотя все они, возможно, необходимы (на это указывает начало следующей недельной главы: «Назначьте себе судей и стражей в каждом из ваших колен»). Нет, главный блюститель закона — каждый из нас по отдельности и все мы сообща. Вот в чем уникальность этики завета.

Танах, описывая взаимоотношения между Б‑гом и Израилем, проводит в основном две аналогии: с отношениями между мужем и женой и с отношениями между родителем и ребенком. В отношениях между мужем и женой возможен развод. А в отношениях между родителем и ребенком — невозможен. Родитель и ребенок могут рассориться, но для ребенка родитель остается его родителем, а для родителя ребенок — его ребенком. Брак является заветом, а родительство — не является.

Мы должны развивать в себе совесть, чтобы она не позволяла нам причинять зло, наносить вред или обиду кому‑то другому, даже если правила разрешают нам это делать. Нравственная жизнь — бесконечная игра, не сводимая к правилам. Нам нужно научиться чутью на «то, что справедливо и угодно Г‑споду» и постараться, чтобы это чутье глубоко в нас укоренилось.

Отношения между лидерами и их последователями — это партнерство, основанное на взаимоуважении и постановке сложных задач друг перед другом. В иудаизме быть последователем не значит быть покорным, некритичным, слепо приемлющим все. Ставить под сомнение и спорить — тоже часть таких взаимоотношений. Однако мы слишком часто сетуем на дефицит лидерства, когда в действительности наша беда — дефицит умения быть последователями.

Полагаю, иудаизм принял чрезвычайно мудрое решение, когда сделал учителей своими героями, а образование длиной в жизнь — своей страстью. Мы не преклоняемся ни перед властью, ни перед богатством. Им есть свое место в жизни, но только не наверху иерархии ценностей. Власть принуждает нас к чему‑то. Богатство стимулирует нас к чему‑то. Но учителя нас развивают. Они побуждают нас открыть свой ум для познания многовековой мудрости, помогая нам яснее увидеть мир, глубже мыслить, убедительнее аргументировать свою точку зрения и принимать более мудрые решения.

История Пинхаса объясняет, в чем состояли разногласия между членами правительств в период пандемии. Наш нравственный долг в том, чтобы гарантировать святость жизни, но у нас есть и политический долг не только перед жизнью, но и перед «свободой и стремлением к счастью». Глобальная реакция на ковид‑19 хороша тем, что, пока опасность не начала отступать, практически все страны мира ставили нравственные соображения выше политических.

Б‑г любит Израиль. Он любит Авраама. Он любит детей Авраама. Их поведение часто выводит Его из себя, но Он не может выбросить эту любовь из сердца. Он объясняет это пророку Ошеа: «И сказал мне Г‑сподь: “Поди вновь слюбись с женщиной, (хотя) и любима она другим и прелюбодействует; (полюби ее)”» (Ошеа, 3:1). Но где же в Торе Б‑г выражает эту любовь? В благословениях Бильама...

Чтобы победить скверну соприкосновения со смертью, должен существовать обряд, который был бы выше рационального знания. Для этого и нужен обряд с рыжей коровой, при котором смерть растворяется в воде жизни, а те, кого окропляют этой водой, вновь очищаются, чтобы они могли войти на территорию Шхины и заново соприкоснуться с вечностью.