Два ученика Бааль‑Шем‑Това молились один возле другого. Две звезды, две вселенные, два праведника. Традиция не сохранила их имен, возможно, из скромности, возможно, по другой причине. Мы назовем их так, как принято в Талмуде: Реувен и Шимон. Посередине молитвы Реувен уронил табакерку, тут же наклонился и поднял ее, но, вместо того чтобы сразу спрятать, заложил в ноздри добрую порцию

В тот самый вечер ребе Ицхок Алейви, председатель раввинского суда города Броды, великий мудрец и толкователь учения, стоял, точно изваяние жены Лота, опершись руками на подоконник. По оконному стеклу непрерывно стекали холодные струйки дождя, и на душе у ребе Ицхока царили мрак и туман. Первый вечер праздника, а он до сих пор не совершил освящения вина. Всевышний не хочет его сукку, не хочет исполнения заповеди

В тот самый вечер ребе Ицхок Алейви, председатель раввинского суда города Броды, великий мудрец и толкователь учения, стоял, точно изваяние жены Лота, опершись руками на подоконник. По оконному стеклу непрерывно стекали холодные струйки дождя, и на душе у ребе Ицхока царили мрак и туман. Первый вечер праздника, а он до сих пор не совершил освящения вина. Всевышний не хочет его сукку, не хочет исполнения заповеди

Неизвестного еврея звали Лемел, родом он был из Ловича и вел дела с польскими помещиками. В канун Рош а-Шана с самого утра он отправился в Грабов, село неподалеку от Жихлина, вернуть долг пану, владельцу этого села. Пан принял его весьма любезно, усадил за стол в своем кабинете, приказал слуге принести сладкой водки. Мешочек с монетами он только взвесил в руке, но пересчитывать золотые не стал

Как говорили наши мудрецы, благословенна их память: кто не идет вперед, тот движется назад. Молитвы в будние дни и в субботы Мотке стало не хватать, и вознамерилось, возмечталось ему провести самую торжественную и сложную службу всего года — Рош а‑Шана. О, на хазана в Дни трепета устремлено внимание всего местечка, он главная фигура многочасовой литургии, в набитой битком синагоге прислушиваются к каждому его слову. Большой почет, больше некуда!

Что ни говори, главное в деле не обстановка и не чистота пола, а руки, руки парикмахера! И у него они есть, эти умелые руки, поэтому, кроме евреев Бердичева, к нему ходят стричься и сам исправник, и три асессора, и окружные помещики. Да, эти надменные господа с задранными носами как миленькие усаживаются в его продавленное кресло и подбородок задирают, только если этого попросит он, Шуля, лучший мастер всего Бердичева и окрестностей

Закончив трубить в шофар, Дайчл приступил к молитве Мусаф. Он вел ее так, как это делал Бааль‑Шем‑Тов, с теми же напевами, восклицаниями и страстью. Правитель за окном не мог двинуться с места. Его разум искал среди обширных знаний, накопленных им за долгие годы жизни, что‑то похожее и не находил, молитва заморского гостя, а это была, несомненно, молитва, стояла наособицу

Когда Мойше вернулся из синагоги и увидел, во что превратили его корчму, он на несколько мгновений утратил возможность дышать. И убыток, и унижение, и горечь на душе. И ведь убрать толком нельзя, пока суббота не закончится! Значит, придется до самого ее конца сидеть посреди разгрома, как скорбящий на пепелище

Хаче умылся, прополоскал рот холодной водой и сказал сам себе: «Знаешь что, дружок, делать тебе все равно нечего, так отправляйся в Кожниц. Помолишься в миньяне, послушаешь, как святой Магид читает «Свиток Эстер», с евреями поговоришь. Глядишь, габай в синагоге расщедрится, поднесет чарочку в честь праздника. Ведь Пурим сегодня!

Хасиды не чувствовали этой святости, но где хасиды и где ребе! Помимо пяти чувств, присущих обычному человеку, у праведника существует еще шестое, улавливающее святость. И если ребе говорит, что духовный след от свечей ощущается целый год, значит, так оно и есть

У ребе Шлойме был обычай во время зажигания свечей читать псалмы. Как он определял их порядок и количество, осталось тайной, работой праведника по исправлению мира, скрытой от посторонних глаз. В тот вечер, дойдя до слов «избавил нас от врагов, ибо вечна милость Его», цадик вдруг повернулся и хлопнул по плечу стоявшего рядом Мендла

В 1943 году фашистский комендант городка Чеханов решил уничтожить еврейское кладбище. Главным захоронением считалась могила святого праведника ребе Авроома из Чеханова. Его кости комендант приказал выбросить на свалку, а могилу перекопать так, чтобы духу не осталось.