«В это святой день все силы зла, все порочные побуждения и дурные мысли, смущающие еврея, останавливаются. Нам, чтящим законы Б-га, в этот день будет святое собрание. А им — прислуживающим другой стороне — полное забвение, остановка. Поэтому праздник Швуэс также зовется «ацерес», ведь нет у прислужников доли в Торе, поэтому в праздник ее дарования они склоняют голову и погружаются в небытие. Пусть тот, чья голова принадлежит святости, не беспокоится, сегодня дурному побуждению не дано сбить его с толку»

По Галиции пронеслась эпидемия холеры. Надворну беда не коснулась, но врачи, инспектировавшие местечко, настаивали на особых мерах предосторожности. Приближался Суккос, и во дворе ребе, как повелось из года в год, построили длинную сукку, способную вместить почти сотню хасидов. Проезжая по улице мимо дома ребе, Замойский сразу обратил внимание на постройку и тотчас отправил посыльного с требованием ее разобрать...

«Мне необходимы три сотни золотых для раздачи бедным, — продолжил между тем ребе Хаим. — Ах, если бы я успел раздобыть деньги и раздать их до начала праздника! Это помогло бы мне раскаяться по‑настоящему! — Он вопросительно поглядел на хасидов: — Не могли бы вы одолжить мне эту сумму? У бедняков Цанза нет денег на еду. А без еды какая радость от Суккос? Если удастся помочь нескольким десяткам семей достойно встретить праздник, мне не стыдно будет войти в сукку»

Ребе Мордехай весь год запасал на чердаке доски, и, когда после Йом Кипура бедняки рассыпались по местечку в поисках материалов для строительства сукки, у него всегда находилось чем порадовать просителей. Но на этот раз все запасы уже кончились, сапожник пришел слишком поздно...

Образ жизни, далекий от Торы, не только чинит преграды на пути к соблюдению заповедей, но и выстраивает внутреннюю логику, которая еще дальше уводит человека от этого пути. И все‑таки, несмотря на законы естественной причинности, тшува существует и она превыше их. Иными словами, перед человеком всегда открыта дорога к изменению, к переводу своей жизни в иное русло

Один из великих праведников говорил, что человечество сотворено так, чтобы каждый мог, увидев материальное положение своего ближнего, вознести хвалу Всевышнему за то, что он послал ему лучшую судьбу, и возрадоваться своей доле, в то время как в духовном аспекте каждый может, взглянув на тех, кто несравненно лучше и выше его, ощутить свою ущербность. Однако люди поступают ровно наоборот

Тшува нужна не для того, чтобы помочь нам исполнить еще одну заповедь или купить этрог, соответствующий наиболее строгим правилам. Ее цель — вызвать изменение в нашем отношении к реальности, побудить к искреннему и серьезному ответу на вопрос, что для нас действительно имеет значение, а что второстепенно

Как известно, 18 элула — это праздник хасидов. Как можно звать «хасидом», благочестивым, обыкновенного человека? Ведь в Талмуде это понятие используется для обозначения высочайшего уровня самосовершенствовани. Как же в таком случае рядовой человек может решить, что он хасид и так называться? Однако его изменяет само решение обрести благочестие, одна лишь мечта об этом, как бы далек он еще ни был от желанного уровня

Призыв Торы к подведению итогов и покаянию стал важной частью еврейского образа жизни. На протяжении поколений ему вторили постоянные проповедники в городах и скитающиеся проповедники. Этому процессу был выделен значительный период в календаре: от начала месяца элул и до завершения Йом Кипура, Дня искупления

Именно пятнадцатого ава выяснилось, что тех людей поколения пустыни, которые должны были умереть на протяжении сорок лет, больше не осталось, и никому не надо жить под страхом неотвратимой смерти. Месяц ав до пятнадцатого числа несет на себе отпечаток проклятия, а начиная с пятнадцатого числа становится благословенным

Чтобы оправдать все, что произошло с еврейским народом в изгнании: страдание и сиротство, унижения и муки — недостаточно восстановить былой статус‑кво. Избавление должно достичь более высокого уровня и привести к тому, что все годы изгнания окажутся «спуском ради подъема» . Это Избавление, черпая из опыта двухтысячелетних страданий, сможет создать более высокий порядок бытия. Это и будет подобающим исправлением разрушения.

Мы должны столь остро ощутить наши страдания в день Девятого ава, чтобы стало совершенно ясно, что нет никакой возможности и дальше выносить эти муки, что нам необходимо резко изменить свою жизнь. Чем сильнее будет эта боль, тем больше она будет напоминать нам о том, что наши проблемы носят не внешний, но внутренний характер