Завтра во всех синагогах мира будут читать Декалог — Десять речений.
Среди Десяти речений только одно “обусловлено” — если будешь исполнять, то будешь долго жить. Подразумевается, что “если нет так нет”.
И это — почитание родителей.
Такая бытовая, такая ко всем имеющая отношение заповедь.
И только ее в этом списке дают с таким обещанием-угрозой. Предложение, от которого нельзя отказаться.
Наверное, именно потому, что исполнить это, в ежедневном быту, в повседневном общении, в заботе и “почитании” — не Вездесущего, Великого и Страшного, а конкретных, здесь и сейчас — отца и матери, можно только, исходя не из одной лишь природной любви, но и религиозного трепета.
А отцам и матерям стоит, наверное, сделать все, чтобы детям было легче эту заповедь исполнять. Мы ведь хотим, чтобы наши дети жили долго и счастливо…
С праздником!

Вполне вменяемые люди на голубом глазу спрашивают меня, чем СС было хуже КПСС. Имея в виду сложный выбор селян из Галичины СС. Ну что ж – один раз вынесу из комментариев, хотя это и элементарно.

В виде исключения рассказываю. Гитлер создал государство, официальной идеологией которого стало законное убийство детей за их происхождение. Сталин был маньяком, стоявшим во главе государства, официальной идеологией которого был интернационализм. Преступления, совершенные режимом Сталина, были беззаконием в рамках этого государственного устройства. Преступления нацистов были государственной доктриной гитлеровской Германии. И – главное: все это не имеет никакого отношения к теме. С попытками реабилитации сталинизма надо обязательно бороться, что я, в меру своих сил, и делаю. Но попытки эти здесь ползучие, официально не поддерживаемые. А реабилитация коллаборационизма с нацистами в Украине – официальна, и это отвратительно. Особенно на фоне яростной декоммунизации – то есть наци были ЛУЧШЕ комми. А дальше см. выше.

Война была рядом.

Еще не старые фронтовики. Дедовы награды. Бабушкины слезы. Цветы на Аллее Славы.

И выцветшие фотографии – пацаны в пилотках, не ставшие мужьями и отцами. Папины дядья, навеки оставшиеся 19-летними. Бабушка говорила: “Убойный год”. Это 1923-й год рождения. Павшие в 1941-м.

И был образ этого погибшего выпускного класса. “Третий в пятом ряду”. Ваня Белов на школьной виньетке.

Все это неповзрослевшее поколение, оставшееся в памяти мальчишками на школьных фотографиях, — третий в пятом ряду.

Маленькая повесть Анатолия Алексина, один из гранитных камней нашей памяти. Спасибо ему.

Павел Коган – жене, Елене Каган:

“Мне хочется отослать тебе кусочек этой фронтовой ночи, простреленной пулеметами и автоматами, взорванной минами. Ты существуешь в ней рядом со мной. И спокойная моя бодрость на­половину от этого… А в трехстах мет­рах отсюда опоганенная вражьими сапо­гами земля. Край, в котором я родился, где в первый раз птиц слышал. Так вы и существуете рядом — любовь моя и ненависть моя…”

Он убит в 1942-м. Вчера не стало Елены Ржевской (Каган)…

Это жуткая фотография. В Лодзинском гетто была огороженная зона для отобранных к отправке в лагерь смерти в Хелмно. Ее сына туда поместили. И она прощается с ним.

Моисей Тейф написал самые пронзительные стихи о таком же мальчике. О своем сыне. Их перевела Юнна Мориц.

Город пахнет свежестью
Ветреной и нежной.
Я иду по Горького
К площади Манежной.

Кихэлэх и зэмэлэх
Я увидел в булочной
И стою растерянный
В суматохе уличной.

Все,
Все,
Все,

Все дети любят сладости.
Ради звонкой радости
В мирный вечер будничный
Кихэлэх и зэмэлэх
Покупайте в булочной!

Подбегает девочка,
Спрашивает тихо:
— Что такое зэмэлэх?
Что такое кихэлэх?

Объясняю девочке
Этих слов значенье:
Кихэлэх и зэмэлэх —
Вкусное печенье,

И любил когда-то
Есть печенье это
Мальчик мой, сожженный
В гитлеровском гетто.

Все,
Все,
Все,

Все дети любят сладости.
Ради звонкой радости
В мирный вечер будничный
Кихэлэх и зэмэлэх
Покупайте в булочной.

Я стою, и слышится
Сына голос тихий:
— Ой, купи сегодня
Зэмэлэх и кихэлэх…

Где же ты, мой мальчик,
Сладкоежка, где ты?
Полыхают маки
Там, где было гетто.

Полыхают маки
На горючих землях…
Покупайте детям
Кихэлэх и зэмэлэх!

Все,
Все,
Все,

Все дети любят сладости.
Ради звонкой радости
В мирный вечер будничный
Кихэлэх и зэмэлэх
Покупайте в булочной!

Не стало Нехамы Лифшицайте.

Нехама это эпоха.

Это “Колыбельная Бабьего яра”, это “Катерина-молодица”.

Это голос окровавленного, но настоящего идишкайта.

Это грампластинка у нас дома, которую я прослушал раз тысячу.

И это беспрецедентная история. Когда Нехама уехала из СССР, она, живая легенда, была на аудиенции у Ребе, и, невиданное дело, Ребе, невероятно тепло ее, певицу, встретивший, сказал ей, что ее голос будит потаенные еврейские струны души, и поэтому ей следует продолжать петь.

Благословенна ее память!

Евреи ушли из Египта, фараон гонится за ними. Позади — войско, спереди — море.

“Господь сказал Моше: «Что ты взываешь ко Мне? Скажи сынам Израиля – пусть идут [своим путем]. А ты подними свой посох, и протяни руку над морем, и рассеки его…”

Раши комментирует:
“Что ты взываешь ко Мне?..» – отсюда мы видим, что Моше стоял и молился. Сказал ему Святой, благословен Он: сейчас не время для долгих молитв, Израиль в беде!”

Ребе задает вопрос в связи с этим комментарием:
Всевышний говорит Моисею что делать: поднять посох и т.д. К чему указание, чего НЕ делать? Зачем говорить Моисею не молиться?

Именно так! Если другой человек в опасности, отвечает Ребе, ты должен всеми силами помочь ему, не отвлекаясь ни на что. Если даже Моисею, беседовавшему с Б-гом, было сказано не отвлекаться на молитвы, а спасать людей, то я уж точно не могу оправдать свою пассивность при виде беды ближнего своими “духовными занятиями”!

Довелось мне пару лет назад оказаться перед Пейсахом в парижском кошерном супермаркете на бульваре Вольтера.

Казалось, что разразилось стихийное бедствие. Гастроном осаждали толпы женщин, по внешнему виду которых ну никак нельзя было догадаться, что это еврейки. И все они требовали показать им раввинские печати, чтобы, упаси Б-г, не купить случаем квасного.

Я был, кажется, единственным мужчиной в этой толпе. Да еще и этот обманчивый вид религиозного еврея. Поэтому время от времени очередная покупательница просила моего совета. Я угрюмо отвечал на английском, что ноу парле.

Полки пасхального магазина были забиты пасхальными же макаронами, булками, пирожными… Подойдя к “хлебному отделу”, я увидел совершенно растерянную старушку магрибского вида. Она, обведя рукой лотки, что-то говорила мне сначала на арабском, потом по-французски. Догадавшись, что я не бум-бум на этих достойных еврейских наречиях, она выскребла из памяти школьные альянсовские уроки и горестно произнесла на иврите:

— Има шели лирот бе Касабланка зе бе-Песах — мета!!!
(Мама моя видеть в Касабланке это в Песах — умерла!)

Это странная армия – большинство ее солдат через несколько дней будут петь пасхальные песни за родительским столом. Потому что в Израиле помнят: они не только защитники, рыцари чести, опора и надежда – они ещё сыновья и дочери. Не только своих семей. Всего народа. Сильные, могучие – но дети. И они будут с родителями в этот день.

Но не все. Эльхай Тогарлев не будет петь с братьями и сёстрами. Его вчера убили. Убили на войне. Он вчера не вернулся из боя. Но – не привыкать! Через несколько дней за нашим общим столом не будет Эльхая Тогарлева. Г-сподь жив, а этом мальчик с чистым сердцем – нет.

Мы будем поедать горькие травы, чтобы вспомнить горечь в праздник. Нам не нужно напоминать горечь – ещё один мальчик не придёт на седер в свой опустевший дом.

История рядом.

Скончался академик Алексей Абрикосов. Великий физик, нобелевский лауреат. В физике я мало смыслю. Даже еврейская мама почившего академика меня интересует из праздного любопытства. А вот отец его, выдающийся же патологоанатом Алексей Абрикосов, вполне находится в зоне моего горячего интереса. Тоже не из-за науки как таковой, а из-за литературы.

“Булгаковская энциклопедия”:
“Среди прототипов Персикова был также известный биолог и патологоанатом Алексей Иванович Абрикосов (1875-1955), чья фамилия спародирована в фамилии главного героя “Роковых яиц”. И спародирована она неслучайно, ибо как раз Абрикосов анатомировал труп Ленина и извлек его мозг. В Р. я. этот мозг как бы передан извлекшему его ученому, человеку мягкому, а не жестокому, в отличие от большевиков, и увлеченному до самозабвения зоологией, а не социалистической революцией”.