В разных еврейских общинах Хануку отмечают по‑разному. Конечно, ханукальные светильники того или иного вида зажигают все. А вот женщины разных общин во время праздника ведут себя по‑разному: у ашкеназов не принято, чтобы женщины занимались домашней работой, пока горят ханукальные огни, а у сефардов женщины освобождены от нее только в первый и последний день праздника. И вообще, Ханука у евреев считается «женским праздником» , а в восточных общинах она порой так и называется — «Ид аль‑банат».
Праздничным обычаем в эти дни издавна было употребление в пищу молочных продуктов, и этот обычай тоже связан с женщинами. Он был установлен в память о поступке Йеудит (Юдифи), героини одноименной книги . Однако она не вошла в еврейский канон, а сохранилась — в переводах на греческий и латынь — благодаря тому, что вошла в христианский (хотя, с точки зрения католиков, она относится именно к т. н. Ветхому Завету). Каким же образом у евреев возник обычай «в память о поступке Йеудит»?
Дело в том, что история Йеудит все‑таки еврейского происхождения, и во внебиблейских источниках существовала. Эти тексты отчасти известны нам по талмудической литературе, но главным источником для их изучения является богатейшая литература мидрашей. Кроме основных сборников, таких как «Мидраш раба», содержащих наиболее древние и авторитетные мидраши, существует немало позднейших компиляций, которые в том или ином виде сохранили фрагменты гораздо более ранних сочинений. Кроме того, начиная со Средних веков и вплоть до Нового времени еврейские ученые занимались собиранием мидрашей из различных малодоступных книг. Одним из компендиумов, сделавших такие мидраши доступными, стала книга Йеуды‑Давида Айзенштейна «Оцар а‑мидрашим» («Сокровищница мидрашей»), впервые изданная в Нью‑Йорке в 1915 году. Среди прочего, мы находим там «Мидраш Йеудит» («Толкование о Юдифи»). Как и следовало ожидать, книга Юдифи, сохранившаяся по‑гречески, и «Толкование о Юдифи», зафиксированное на иврите, во многих деталях отличаются друг от друга.
Кратко вспомним содержание «Книги Юдифи». Йеудит, молодая, красивая и богатая вдова, тайком выходит из осажденной ассирийцами Бетулии, очаровывает вражеского полководца Олоферна настолько, что он приглашает ее разделить с ним ужин. Женщина поит своего сотрапезника вином и обезглавливает. Казалось бы, при чем тут молочное? Действительно, в книге Юдифи никакая молочная пища не упоминается. Зато «Мидраш Йеудит» говорит о том, что Йеудит сначала напоила Олоферна молоком, в результате чего тот захотел пить и именно поэтому опьянел больше обычного.
Как же так, спросите вы, разве молоко вызывает жажду? Разумеется, нет. Откуда же оно тут взялось?
Исследователи предполагают, что молоко появилось в одном из еврейских обратных переводов, по аналогии с историей Яэли, жены Хевера‑кинийца, которая тоже убила вражеского полководца, напоив его сначала молоком (см.: Шофтим, гл. 4). Однако в истории Яэли не упоминается вино! Молоко мы с вами нашли, а вино потеряли. В чем же аналогия?
Оказывается, связь между молоком и вином устанавливается на основании третьего текста, а именно Шир а‑ширим: «…Пил я вино мое с молоком; ешьте, друзья! Пейте и упивайтесь, любимые!» (5:1). То есть где молоко, там и вино, а все вместе наводит на мысль о сыре, который делается из молока и вызывает жажду, из‑за которой можно нечаянно выпить больше положенного. Действительно, версия о том, что вражеский полководец захотел пить, наевшись соленого сыра, звучит более правдоподобно, нежели найденная комментаторами связь молока и вина. Упоминание о сыре можно найти, например, в комментарии рабби Нисима Геронди на толкование рабби Ицхака Альфаси к Шабат, 10а.
Сюжет о прекрасной вдове проник в еврейскую литературу довольно поздно, в Средние века. В своих различных версиях он фигурирует в нескольких компендиумах, например в сборнике мидрашей «Хибур а‑яфе мин а‑йешуа» («Прекрасное сочинение об избавлении»), составленном р. Нисимом Гаоном (XI век н. э.) . В более поздних еврейских источниках история Йеудит, в оригинале привязанная к времени похода ассирийцев (VII век до н. э.), переносится во времена Хасмонеев. Возможно, это произошло под влиянием Вульгаты, перевода Библии на латынь, выполненного Иеронимом . А может быть, дело было еще проще.
В еврейской литературе существовал похожий сюжет — история про девушку на выданье, которой предстояло поругание по «праву первой ночи». В одних источниках, например в толковании на «Мегилат таанит» , относящемся к VII веку, героиня этой истории оказывается «дочерью Матитьяу», то есть Матитьяу Хасмонея, в других — дочерью Йоханана‑первосвященника.
История вкратце такова. Греки постановили, чтобы невеста проводила первую брачную ночь с греческим наместником. Евреи терпели эту ситуацию три года и восемь месяцев, пока очередь не дошла до… Йеудит (которая не во всех источниках называется по имени). Смелая девушка вышла на улицу обнаженной (по другой версии — разорвала на себе свадебное платье). Отец и братья начали ее стыдить и чуть не убили. Она же, в свою очередь, пристыдила их: три года и восемь месяцев евреи терпят позор своих женщин, и ее вот‑вот предадут на позор, а за то, что она «обнажилась перед праведниками», то есть перед соплеменниками, ее готовы убить! Братья девушки опомнились и подняли восстание — то самое восстание Хасмонеев.
Как нетрудно заметить, этот сюжет очень напоминает одну из основополагающих историй римского этоса, а именно историю Лукреции. Лукрецию, жену римского офицера, изнасиловал Секст Тарквиний, племянник последнего этрусского царя Луция Тарквиния (известного как Тарквиний Гордый). Она рассказала обо всем мужу и отцу и покончила с собой. Сослуживец мужа Лукреции Луций Юний Брут (который, кстати, был племянником царя) отнес тело несчастной на площадь и призвал к восстанию против царской власти. В результате цари были изгнаны и в Риме была установлена республика .
Сходство между этими двумя сюжетами, разумеется, не случайно: в эпоху так называемой поздней античности евреи находились в контакте не только с греческой, но и с римской культурой, а история Лукреции, как мы уже отметили, для римской культуры была одной самых значимых.
В позднейших текстах истории про героическую вдову и про героическую невесту окончательно смешались. Молочная пища, вроде бы относившаяся к первой (ведь Йеудит к ней прибегать не пришлось), теперь ассоциируется и со второй. Возможно, именно поэтому в еще более поздней литературе появляются более сложные толкования обычая есть на Хануку молочное.
Один из известных хасидских авторов, Цви‑Элимелех Шапира из Динова (умер в 1841 году), в своем сочинении «Бней Иссахар», содержащем толкования, расположенные в соответствии с еврейским календарем, говорит: «То, что пишет Рама в своем “Столе”
от имени “Коль бо”
о том, что принято есть молочные блюда в Хануку… к этому следует присмотреться, ибо это не пустые слова. А если это потому, что Йеудит накормила врага молочными блюдами, то разве не случайно произошло чудо? И представляется, что следует истолковать это в соответствии с тем, что я уже писал несколько раз: греки хотели искоренить Тору в народе Израиля и усилить постороннюю (т. е. нееврейскую) мудрость, и вот, когда Всевышний встал на нашу сторону, то показал Он чудеса Свои со светильником и с маслом, которые намекают на мудрость и на Тору, полученную свыше. И вот, эти дни похожи на дни дарования Торы. И вот, в час дарования Торы на Синае встали святые ангелы на небесах и сказали: “Дал славу Твою на небесах”
— и вот, хотели они (ангелы) отнять у нас Тору
. И вот, “Предвещающий от начала конец”
не сделалось; говорю: совет Мой состоится, и все, чего желаю Я, — сделаю» (Йешаяу, 48:10).
“] сделал и совершил: в древности, изначально, когда пришли ангелы в дом Авраама, и тот накормил их мясом и молоком, и стало это утверждением против них, ибо ели они мясо с молоком в доме Авраама, и недостойны они принять Тору… И в память об этом принято есть молочные блюда в праздник Шавуот. И вот, в память об этом, поскольку эти дни (т. е. дни Хануки) являются подобием дарования Торы, — вот, снова произошло чудо с помощью молочной пищи, коей Йеудит накормила врага, который хотел искоренить Тору в народе Израиля, и с этого началось чудо. “У евреев был свет”
просвета и радости, и веселья, и почета» (Эстер, 8:16).
“] — это Тора, и обычай отцов наших — это Тора».
Любопытная деталь: упомянутая здесь книга «Коль бо» («Все в нем»), на которую ссылался Рама, — это анонимное сочинение, которое впервые было опубликовано в Неаполе в 1490 году. Р. Давид Конфорти (1619/1619–1690) в своей книге «Корэ а‑дорот» («Взывающий к поколениям») утверждает, что книгу «Коль бо» сочинила некая ученая женщина.
Рабби Исраэль Офштейн, известный как Магид из Кожница (1736–1814), в своей книге «Шеэрит Исраэль» («Оставшиеся из народа Израиля») идет еще дальше: «Йеудит — это исправление (тикун) Хавы (Евы), а Хасмоней — исправление первого человека. И едят молочные блюда на Хануку, чтобы исправить прегрешение юности, которое в книгах называется “мясом в молоке”, и мудрому достаточно [намека]».
А Бен Иш Хай пишет даже так: «Мне представляется, что смысл молока (халав) в том, чтобы намекнуть на три заповеди, которые запретили выполнять греки: месяц (ходеш), шабат и обрезание (мила), и евреи жертвовали за них своей жизнью. Потому что буква “хет” в слове “халав” — первая буква в слове “ходеш”, буква “бет” в слове “халав” — вторая в слове “шабат”, а буква “ламед” в слове “халав” — третья в слове “мила”».
Обычай употребления молочных блюд в Хануку вызывает все новые и новые толкования. Например, рабби Йекутиэль‑Йеуда Альберштам высказывает такую парадоксальную идею: поскольку Матитьяу и его сыновья перед началом войны были полностью уверены в том, что Всевышний защитит их, им не нужно было еще большего исправления, в отличие от Пурима, когда евреи сначала были в самом низменном духовном состоянии и только перед лицом опасности раскаялись, были спасены и возрадовались. Поэтому в Пурим мы устраиваем пышные застолья, а в Хануку всего‑навсего едим молочное. Ведь сказано, что «нет радости, кроме как в мясе и вине» (Псахим, 109а). Если бы мы устраивали мясные трапезы в Хануку, в этом было бы умаление заслуги Матитьяу и его сыновей, как будто они не были полностью уверены в защите Всевышнего!
Что же делать в Хануку тем, кто не ест молочного? Ну, во‑первых, основной заповедью праздника является все же пирсума де‑ниса — «прославление чуда», которое состоит вовсе не в еде, а в зажигании ханукальных светильников. А во‑вторых, большая часть ханукальных сладостей все‑таки не молочные. 
В честь чего был установлен праздник Ханука?
Некоторые обычаи праздника Ханука
