В этой недельной главе мы узнаем о том, что Б‑г открылся Аврааму после его обрезания. В чем же состоит значение этого события? На данный вопрос отвечает беседа Ребе, и его комментарий раскрывает особую связь между евреем и Б‑гом, которая достигается при исполнении заповеди.

ИСТОРИЯ РЕБЕ РАШАБА

Ребе Раяц рассказал историю, которая произошла с его отцом, Ребе Рашабом, когда тому было пять лет. Суббота, в которую читали главу «Вайера», была ближайшей к его дню рождения. Чтобы отметить это событие, мать взяла его в гости к дедушке, Цемаху Цедеку (третьему Любавичскому Ребе), чтобы мальчик на свой день рождения получил благословение. Но как только Ребе вошел в комнату, ребенок разрыдался. Дедушка спросил, что произошло. Выяснилось, что на уроке его внук узнал о том, что Б‑г открылся Аврааму, и плачет, потому что Б‑г не открывается нам.

Дедушка объяснил: когда еврей, которому исполнилось девяносто девять лет, решает сделать обрезание, он достоин того, чтобы Б‑г открылся ему.

Есть и еще одна версия этой истории (Ребе Рашаб не помнил произошедшего с ним в глубоком детстве, но знал две версии этой истории от хасидов, которые при этом присутствовали). По другой версии, дедушка тогда сказал: когда праведный еврей, которому исполнилось девяносто девять лет, решает сделать обрезание, он достоин того, чтобы Б‑г открылся ему.

ЗНАЧЕНИЕ ОБРЕЗАНИЯ

В чем заключается смысл поступка Авраама? Даже когда еврею уже исполнилось девяносто девять лет и не просто календарных, а лет, проведенных в беспрерывном служении Б‑гу (в Торе сказано, что Авраам был «престарелым»; Зоар [ч. I, 224а] объясняет: это значит, что каждый день он проводил в служении Б‑гу), он все равно связан обязательством сделать обрезание в духовном смысле, обрезать «крайнюю плоть» мира, покрывало эгоистических желаний, скрывающее истинную природу его как Б‑жественного творения. В Пиркей Авот (5:22) написано: «Когда человеку исполняется сто лет, он уже словно умер и покинул этот мир». Другими словами, в этом возрасте (календарном или духовном), когда мир перестает скрывать Истину, человек понимает скрытое значение обрезания. До тех пор пока до этого остается хотя бы один год или один уровень святости, задача остается невыполненной.

ОБРЕЗАНИЕ И СОВЕРШЕНСТВО АВРААМА

Между Авраамом и обрезанием существует особая связь. Сказано (Рамбам, Законы Млахим, начало гл. 9), что шесть заповедей были даны Адаму, седьмая — Ноаху и еще одна, дополнительная, Аврааму — обрезание. Раз эта заповедь впервые была дана Аврааму, она должна иметь к нему особое отношение. Из этого следует, что обрезание не просто прибавляло что‑то к 99 годам его совершенной службы, — до этого момента в его жизни недоставало главного. Это подтверждается и тем, что Б‑г, давая заповедь обрезания, говорит Аврааму: «Стань совершенным», имея в виду, что, пока у него есть этот изъян, его службу нельзя считать завершенной.

ДЕЯНИЯ ОТЦОВ

Обрезание Авраама имеет еще более глубокий смысл. С одной стороны, известно, что заповеди, которые мы соблюдаем, превосходят те, которые выполняли наши предки до Дарования Торы, настолько, что в Мидраше (Шир а‑ширим раба, 1:3) написано: «Все заповеди, которые праотцы соблюдали до вас, похожи на запах (хорошего масла), в то время как наши — это и есть “настоящее масло”». Заповеди, выполняемые нашими отцами, можно сравнить с ароматом, а наши дела — с источником этого благоухания. Их дела — излучение, исходящее от концентрированной сущности наших дел.

Это объясняется тем, что наши праотцы поступали так в большей степени по своей воле, по душевному порыву (так Авраам установил утреннюю молитву, а Ицхак — десятину, отдаваемую на благотворительность), нежели по Б‑жественному указу. Но в наше время, после Дарования Торы, мы, исполняя заповедь, исполняем волю Заповедававшего. И в этом заключается суть Б‑га, так как Он дал нам Тору, открывающуюся словами: «Я — Б‑г, Всесильный твой». Этот союз навсегда изменил наш мир, принеся в него вечную святость. Добровольная праведность отцов не была исполнением заповедей. Она не связывала их с волей Б‑га. А значит, святость, которую они принесли в мир, оказала на него лишь временное влияние.

Но несмотря на это, мы все равно соблюдаем правило: «Деяния отцов служат знаком для детей их», подразумевая, что духовные источники, помогающие нам выполнять заповеди, достались нам в наследство благодаря предкам и их добрым делам, совершенным еще до Дарования Торы. Каким образом они были переданы нам, если между заповедями до Синая и после него, кажется, не существует связи? Есть все‑таки одна заповедь, сохранившая в себе эту связь, — это заповедь обрезания. Она единственная была заповедана Аврааму Б‑гом (хотя ей и не предшествовали Его главные слова: «Я — Б‑г, Всесильный твой»). Таким образом, ее действие сохранилось до сих пор. Это нить, соединившая деяния отцов со способностью будущих детей Израиля исполнять волю Всевышнего: это остается заслугой обрезания, сделанного Авраамом.

ИСПРАВЛЕНИЕ ПРОШЛОГО

Теперь мы понимаем, что решение Авраама пройти через обрезание после девяноста девяти лет служения Б‑гу не просто должно было сделать всю его последующую жизнь совершенной, но скорее перевернуть прошлое, ретроактивно исправив имевшийся в нем изъян.

Это относится ко всем, кто еще не достиг этого уровня «ста лет»: надо не просто прибавить себе заслугу, но суметь превратить свои прошлые недостатки в достоинства.

ДВЕ ВЕРСИИ ЭТОЙ ИСТОРИИ

Теперь мы понимаем смысл обеих версий ответа Цемаха Цедека Ребе Рашабу.

Второй вариант учит нас тому, что даже праведный человек должен пройти через обрезание (его духовный аналог); еще в большей степени это является обязанностью обыкновенного еврея.

Как же можно соотнести с этим первую версию этой истории? Разве она не полностью включена во вторую? И еще: Авраам был праведным евреем и до того, как сделал обрезание (ему просто недоставало подтверждения совершенства). Разве можно его называть «обыкновенным евреем»?

Ответ: обрезание Авраама было исполнением Б‑жественной заповеди и относилось к труднопостигаемым аспектам Б‑жествености. Оно подняло лучшие способности его души на тот уровень, где исчезает граница между праведностью и ординарностью, где стираются индивидуальные черты человека, его определяющие.

Суть в том, что вторая версия представляет собой более поверхностную точку зрения: праведность выделяет и отличает (то есть акцент делается на обязанности праведного человека), в то время как первая рассматривает тот же вопрос на более высоком уровне, с точки зрения единого источника всех еврейских душ.

СОЮЗ, ПРЕОДОЛЕВАЮЩИЙ ВРЕМЯ

Итак, заслуга Авраама, сделавшего обрезание, заключается в вечной ценности каждого момента служения Всевышнему: она объединяет Заповедававшего, того, кому заповедь предназначена, и саму заповедь в союзе, преодолевшем время. Но несмотря на то что этот союз существует даже для грешников (так как «даже грешники Израиля полны заслуг в исполнении заповедей»Эрувин, 19а, конец Хагиги]), поступок Авраама напоминает нам, что даже праведник всегда может стать лучше, «обрезая крайнюю плоть мира»; и, если он поступает так, то его награда будет той же, что и для Авраама: пророческое знание о существовании Б‑га.