Зачиная новую жизнь

«…[если бы], что то большое сказал тебе [сделать] пророк, то разве ты не сделал бы?
А тем более, когда он сказал тебе [только]:
“Омойся, и будешь чист”».

Афтора главы Тазриа, Млохим, II, 5:13

Одна из аналогий, призванных выразить характер связи между Б‑гом и народом Израиля, заключается в том, что эту связь сравнивают с узами любви между мужчиной и женщиной.

Комментарий на Песнь песней

Любовь между мужчиной и женщиной многомерна и подразумевает глубочайшую близость.

Сходным образом любовь между еврейским народом и Б‑гом существует не как раз и навсегда установленная данность. Нет, это — динамичный и драматический союз. «Святой, благословен будь Он, и Израиль — одно» (Зогар, ч. III, 73a). Они соединены узами, которые есть узы любви и ревности, и пророк сравнивает их с узами супружества, говоря: «Ибо супруг твой — Создатель твой…» (Ишаяу, 54:5).

Следует уяснить, что даже на человеческом уровне физическая близость — больше, чем просто соединение мужчины и женщины, и она несет в себе начало новой жизни. В комментарии Ор а‑Хаим сказано: любые брачные отношения рождают новую душу. Если пара достойна, то сотворение души связано с представлением о новой жизни, явленной в материальном мире.

Точно так же узы между Б‑гом и еврейским народом — больше, чем сущность, замкнутая в себе: через них распространяется энергия жизни.

Сажая семена

Сам стих, открывающий раздел Тазриа, связан именно с этим кругом представлений: «Если женщина зачнет и родит сына», — говорится в его начале. Слово «женщина» отсылает к еврейскому народу, который привносит в мир новую жизнь.

Слово «тазриа», употребленное в интересующем нас стихе в значении «зачать», означает «давать всход семени». Этот термин имеет метафорическое значение. Ибо если семя посажено в землю, его оболочка обречена на разрушение. Только тогда через него реализуется безграничный потенциал сил роста, заложенных в земле. Это приложимо и к еврейскому народу в целом, и к каждому из нас. Наши жизни наполнены земным: они вращаются вокруг материальных забот.

Это проявляется даже в нашем служении Б‑гу: часто само соблюдение мицвойс кажется главным — и мы забываем о том круге мыслей и чувств, которые должны пробуждать в нас эти действия. То есть мы забываем самое важное. Да, сказано: «Б‑гу желанны сердца» (Ср. Сангедрин, 106б и комментарий Раши). Обратим внимание, что с этим стихом связано само наше учение, как его сформулировал Баал‑Шем‑Тов. Мы должны следовать ему всем сердцем. Но если человек все утро будет размышлять с любовью и трепетом над молитвой Шма, но не произнесет сами слова молитвы, или если он всем сердцем воспылает сочувствием к беднякам, но не сделает ничего для благотворительности, — его служение Б‑гу будет не тем, чем оно должно быть. Ибо сказано:«деяние, оно истинно значимо» (Ср. Пиркей Овойс, 1:17).

Сказано: «Сейте себе в правду, и пожнете милость» (Ошеа, 10:12). Тем самым мицвойс соотносимы с «семенами». И здесь, обратившись к высказываниям мудрецов, мы вновь обнаруживаем аналогию с рождением, как у Раши в комментарии на главу «Ноах»: «Родословная праведников и благих деяний». Ибо каждая мицва есть проникновение Б‑жественных энергий в наш мир — мир, который расцветает и приносит плоды, когда за ним ухаживают. В конечном итоге плоды посеянных семян — Искупление, эра, когда Б‑жественность, привнесенная в мир тысячелетиями служения еврейского народа Б‑гу, расцветет откровением. Тогда природа нашего существования будет преображена и мы сможем чувственно воспринимать, что в основе всего сущего лежит Б‑жественное. Когда сам мир обретет сознание своей Б‑жественной природы, тогда за искуплением уже вовеки не последует изгнание: эта Б‑жественность уже никогда не будет утаена или сокрыта.

Чудо зачатия

Мудрецы поясняли, что выражение «Если женщина зачнет» подразумевает, что в любовной связи именно она делает шаг к ее углублению (Нида, 31а).

По аналогии человек не отвечает Б‑гу напрямую и непосредственно. Для этого он сначала проникает в глубины собственного существа и там черпает внутреннюю энергию, чтобы за счет этого установить связь с Б‑гом на более высоком уровне. И, помня об этом, мы можем понять, почему анализируемый стих так важен для уяснения всей интересующей нас концепции в целом. При том, что в мир с рождением является новая жизнь, плод существует и до рождения. Задумавшись над этим, мы увидим: перед нами — один из самых точных примеров «из нашей жизни», поясняющий, что такое творение из ничего.

Хасидизм поясняет, что потенциальная возможность творить что‑то из ничего заключена в сущности Б‑га, и Его одного. Он не понуждаем ничем извне, в Самом Себе Он содержит возможность творить что‑то — материальные сущности — абсолютно из ничего. И это что‑то не имеет никакой предшествовавшей ему причины. Б‑г отчасти вложил свою сущность в человека, и эта сущность является сердцевиной души, это — «часть Б‑га» (Тания, гл. 2).

Тем самым человек тоже наделен способностью к творению, однако эта способность противоположна по своему характеру. Человек живет в материальном мире и творит «нечто из ничто», раскрывая тем Б‑жественный потенциал, присутствующий в Б‑ге и среде, окружающей человека. Это та способность к «зачатию», что дана женщине, — и таким образом проявляется «женственная» сущность человечества как такового. Проявляя эту нашу способность, мы становимся «соработниками Б‑га в творении» (Шабос, 119б), преобразуя мир так, чтобы тот стал «обителью Б‑га».

Жизнь и смерть

«Тазриа» — в самом этом слове подчеркивается идея зачатия, и эта тема будет звучать не только в начале раздела, но и на всем его протяжении.

Для понимания этого факта требуется усилие, так как если в стихах, открывающих этот раздел, и впрямь говорится о рождении, то далее речь идет о цараас, кожном заболевании, ассоциируемом с проказой. Цараас — полнейшая противоположность новой жизни. Укажем лишь: мудрецы утверждали, что заболевший цараас сродни мертвому (Недорим, 64б). Почему же повествование об этом включено в раздел Торы, само название которого ассоциируется с новой жизнью?

Для понимания этого кажущегося противоречия надо помнить о двух вещах. Во‑первых, цараас — не просто физический недуг, как учит Рамбам (заключение Законов проказ): это «нечто, превыше естественного порядка вещей… Бжественный знак и чудо», призванное предостеречь евреев от злоречия и ропота. В современную эпоху, когда духовный уровень еврейского народа снизился, не подобает, чтобы такие Б‑жественные чудеса были открыто явлены на плоти оступившихся. Поэтому феномен цараас ныне не наблюдается (Ликутей Тора, Ваикро, 22б).

Во‑вторых, все наказания, описанные в Торе, — не кара, но призваны освободить человека от греха и исправить его внутренний проступок (см. Брохо, 5a, а также Кузари, Изл. II, гл. 44). Оба эти принципа находят свое выражение в феномене цараас.

Человек, ставший причиной раздоров и конфликтов, заболевает цараас, в результате чего остается в вынужденном одиночестве, извергнутый за пределы круга, привычного ему. Только когда он очистится от внутреннего разлада, который нес в себе и вовне, тело его может быть очищено от болезненных высыпаний и он может вернуться к людям. Тем самым цараас — не столько кара, сколько инструмент, используемый Б‑гом, чтобы подвигнуть отдельного человека стать лучше, очиститься. И чтобы побудить людей нести в жизнь любовь и мир.

В конечном счете сама тема болезни, затронутая в разделе «Тазриа», непосредственно связана с нашими усилиями, направленными на улучшение себя и мира окружающего. Цараас используется в качестве аналогии, описывающей статус нашего народа в настоящее время (Ваикро Раба, заключение раздела 17). Это — время, когда мы живем в изгнании, «отдельно, вне стана» (Ваикро, 13:46). Как сказано, наше служение Б‑гу центром своим имеет Тазриа — сеяние зерен Бжественного влияния путем соблюдения мицвойс. И вскоре мы пожнем урожай, взращенный нашими усилиями, — как только явится в мир Мошиах.