Скорость света

В начале сотворения

Всесильным неба и земли…

Брейшис, 1:1

«В начале» подразумевает начало времени,
то есть первый, неделимый момент, до которого время не существовало.

Сфорно

Целые тысячелетия информация передавалась со скоростью, не превышавшей скорость человека, который ее передавал. За пределами диапазона зрения и слуха человек мог общаться с себе подобными только со скоростью, равной скорости придуманного им «устройства», предназначенного для физического перемещения в пространстве, — людей или животных.

Но в прошлом веке сама концепция коммуникации претерпела радикальные изменения: человек научился преобразовывать слова в импульсы энергии и пересылать их по медному проводу. Были открыты радиоволны, и поток информации, находившийся в рамках физических ограничений, вырвался на свободу: оказалось, что мысли и сведения можно передавать на огромные расстояния буквально мгновенно.

Благодаря новым технологиям связи появилось множество инструментов, которые человек, наделенный Создателем возможностью свободно выбирать между добром и злом, мог использовать во благо или во вред себе и окружающему миру. Но еще важнее то, как эти открытия изменили само наше восприятие реального мира, в коем мы обитаем. Впервые в истории человечества мы столкнулись с отсутствием ощущения времени.

Будучи физическими существами, мы населяем мир с его пространством и временем — это виртуальная сеть, в контексте которой все предметы и события имеют свое «место», а их отношения друг с другом определяет «расстояние» между ними, обозначаемое Х. Чтобы покрыть это расстояние, требуется время. Дабы от события А попасть к событию Б, необходимо затратить от одной секунды до века, которые их разделяют. Чтобы предмет А оказал влияние на предмет Б, он прежде должен преодолеть разделяющие их миллиметры или километры. Другими словами, перемещение из точки А в точку Б представляет собой процесс — последовательность действий, происходящих одно за другим.

Таково было наше ощущение реальности, но с изобретением телеграфа, телефона и радио передача информации стала мгновенной. Оказалось, что передать ее в другую часть земного шара можно так же быстро, как и в другую часть комнаты, где ты находишься. И время утратило роль значимого фактора для связи между двумя точками на земле независимо от разделяющего их расстояния.

Разумеется, пока радиоволны пересекут пространство, какое‑то время уйдет. В конечном счете, наш мир остается таким же физическим (в том смысле, что его и теперь определяют время и пространство), каким он был два столетия назад. Но теперь мы способны осуществить связь на расстоянии, практически не затрачивая на это времени, и это обстоятельство решительным образом меняет не только наш образ жизни, но и образ нашего мышления. Возможно, живя сегодня, мы не в состоянии понять, сколь невероятной показалась бы возможность мгновенной связи человеку, жившему в дотелеграфную эру. Но мы знаем, что хотя мы и не в силах обогнать время, понятие «отсутствие времени» стало неотъемлемой частью нашего восприятия действительности.

Как ни парадоксально, но когда «отсутствие времени» стало частью нашей жизни, этот факт углубил наше восприятие того, что жизнь человека на земле имеет определенный срок. Когда мы жили в рамках, очерченных временем, большого значения тому, что оно в сущности такое, не придавалось. Могли бы мы знать о существовании «света», могли бы анализировать его характеристики, если бы не знали, что такое тьма? А феномен «жизни» — разве он был бы нам понятен, если б мы не сталкивались с ее увяданием и, в конечном счете, с уходом из этого мира? Чтобы понять какое‑то явление, оценить его качества и потенциал, необходимо сначала выйти за его пределы, хотя бы в сфере познания.

Зачем нужно время? Почему так важно, чтобы мы понимали его сущность? Разумеется, мы и представить себе не можем, на что будет похоже существование вне времени (будет ли все происходить одномоментно или не будет происходить вообще ничего, а все просто «будет»?). Давайте представим себе: если бы Б‑г создал мир вне времени, и это была бы единственная разумная форма существования, — мы и понятия не имели бы о том, что такое «время». Так что же оно такое? Один из возможных способов сделать наш мир «работоспособным»? Или такая формула действительности имеет более глубокие причины?

Можно поставить вопрос иначе: нас поместили в реальность, ограниченную во времени, тогда почему же нам дали возможность подвергнуть сомнению ее пределы и подойти к порогу «отсутствия времени»? Это нужно для того, чтобы мы лучше осознали значимость времени? Или есть какая‑то более глубокая причина, по которой наша жизнь, протекающая в контексте времени, дает нам возможность заглянуть в реальность за его пределами?

Духовное время

Даже у Б‑га на сотворение мира ушло какое‑то время.

В Торе говорится, как Б‑г сотворил мир за шесть дней. На более глубоком уровне знатоки кабалы рассматривают физический мир как последнее звено сейдер ишталшелус («порядок эволюции»). Это космическая цепь миров, которая простирается от неба до земли. В кабале говорится, как Б‑г начал свою работу по сотворению мира с того, что создал все сущее в наиболее чистой и духовной форме, а уже потом позволил ему явиться на свет и трансформироваться, постепенно и поэтапно, в более конкретные формы, создав в конечном счете наш физический мир — самое «низшее» и наиболее осязаемое воплощение всего сущего.

Например, физическая вода является конечным продуктом целого ряда более духовных явлений, таких как чувство любви и Б‑жественный Хесед («милосердие»). Физическая земля есть материальное олицетворение цепочки явлений, включающих в себя такие концепции, как «женственность» и «восприимчивость» и восходит к понятию Малхус («царственность»). Так обстоит дело с каждым предметом, силой и явлением в нашем мире: все существует на многих уровнях сейдер ишталшелус, от эфирного состояния до самой что ни на есть материальной формы.

Конечными продуктами сейдер ишталшелус является не только содержимое нашего физического мира, но и определяющие его параметры — пространство и время.

Мы знаем пространство как трехмерную категорию, в контексте которой физические объекты располагаются в пространственном соотношении друг с другом — выше, рядом, позади и т.д. Но существует и концептуальное пространство: мы говорим о «более высоких» и «более низких» плоскостях реальности. Мы описываем идеи как «глубокие» или «мелкие». Поэтому духовные категории также занимают некое «пространство», которое определяет их положение относительно друг друга в мире, где они находятся. Принято считать, что подобные характеристики «концептуального пространства» представляют собой всего лишь психическое проецирование физических явлений; наш физический разум пытается таким образом осмыслить и познать метафизические абстракции. По утверждению кабалистов, на самом деле все иначе: пространство возникает как явление целиком духовное, потом оно «опускается» через сейдер ишталшелус и приобретает все более конкретные формы и очертания. Таким образом, физическое пространство возникает из пространства концептуального, которое, в свою очередь, произошло из еще более абстрактной формы пространства, и так далее. Чем выше мы поднимаемся по цепи ишталшелус, тем более абстрактным и эфемерным предстает пространство этого конкретного мира.

Точно так же время на пути от «духовного» и вплоть до нашего, «физического», существует на нескольких уровнях. То, что мы испытываем как течение времени в одном направлении — от прошлого через настоящее к будущему, есть последнее и наиболее конкретное воплощение элемента или явления времени. Проходя сквозь сейдер ишталшелус, время выражается во многих формах: оно является сутью движения, причинности и изменений. В нем — основа биения жизни, природа здравомыслия, оно является маятником чувств.

Физическое время протекает хронологически: «прошлое» происходит перед «будущим». У духовного времени таких ограничений нет. Например, понятия А (1+1=2) и Б (2‑1=1) занимают разные положения на линии времени с точки зрения логики: А предшествует Б в логической последовательности (1+1=2, именно поэтому 2‑1=1). Но то, что Б «следует» за А, вовсе не означает, что в физическом времени есть точка, где А существует, а Б — нет. А и Б всегда существовали одновременно, хотя «первое» вызывает «второе».

Возьмем пример из мира чувств: чувство А может вызывать чувство Б (восхищение и преклонение по отношению к великому и выдающемуся человеку порождает желание сблизиться с ним, оказаться под сенью его величия), но тот, кто испытывает эти два чувства, всегда испытывает их оба сразу — они развиваются в его сердце одновременно, хотя первое (преклонение) является корнем и причиной второго (желание приблизиться). Другими словами, духовная реальность (мысли и чувства) также существует внутри «времени», но это время носит более абстрактный, духовный характер, оно преступает пределы физического времени, связанные с односторонностью и одноразовостью движения.

Сейдер ишталшелус — это функция духовного времени. Сама идея «порядка» и «эволюции» предполагает реальность, которой управляют причинно‑следственные отношения. Разумеется, на эволюцию процесса сотворения из духовного в материальное не «ушло время» в обычном смысле слова — Б‑г не должен был ждать, пока фазы и этапы сейдер ишталшелус будут последовательно сменять друг друга, и возникнет конечный продукт. Если исходить из физического времени, сотворение физического мира — того, который Б‑г счел приемлемым, — произошло мгновенно. Но на концептуальном уровне «время» представляет собой рамку, внутри которой существует много уровней сотворенной реальности.

Таким образом, «время» можно рассматривать как «первое» творение. Поскольку сотворение являет собой процесс, в ходе которого серия миров возникает последовательно, соответственно «один после другого», — это событие, на которое «уходит время», по крайней мере в наиболее абстрактном смысле слова. С другой стороны, деяние Б‑га по сотворению мира не произошло «во» времени, так как это означало бы, что существовало нечто (например, явление времени), не сотворенное Б‑гом! Таким образом, если время не существовало до сотворения мира, но при этом является его необходимым компонентом, можно сказать, что время возникло как неотъемлемая часть самой идеи «сотворения мира» (которая также была создана).

Другими словами, время существует, потому что Б‑г пожелал сотворить мир в процессе — цепь миров, простирающихся от неба до земли, каждый из которых суть производное от своего «предшественника». Без времени на самом абстрактном уровне сейдер ишталшелус невозможен. Но без времени на физическом уровне мы, способные соотносить духовные концепции лишь с аналогами их в нашем, физическом, мире, не смогли бы воспринять и понять «порядок эволюции», который соединяет самые духовные деяния Творца с нашим миром.

Притча

Конечно, всего этого Б‑гу не «требовалось». Он мог сотворить физический мир мгновенно — не только в понятиях физического времени, но и в концептуальном смысле слова, не проходя через этапы сейдер ишталшелус. Тогда зачем нужна огромная цепь миров, населенных духовными версиями нашей реальности? Просто чтобы ее конечным и самым низшим звеном оказался наш мир? Почему было не создать физическую реальность сразу в том виде, в каком мы ее знаем, ведь именно такую задачу ставил перед собой Б‑г, когда решил создать мир?

В любом акте творения или развития метод, приносящий мгновенные результаты, обычно, с точки зрения создателя или разработчика, представляет собой наиболее прямой и удобный способ. Но каково тем, кто представляет собой конечный продукт? Как подобный подход, в отличие от поэтапного процесса эволюции, отражается на природе конечного продукта? Насколько полезным такой метод оказывается для тех, для кого он предназначен?

В качестве примера возьмем учителя. Передав какую‑то идею своему ученику, он хочет таким образом расширить его умственный диапазон. В распоряжении учителя два метода. Он может действовать «напрямую» и донести идею так, как сам ее понимает. Либо может «огрубить» чистоту идеи — прибегнуть к притче или метафоре, опустить идею до уровня ученика, изложив ее в виде и форме, больше соответствующих его миру.

В некоторых случаях опуститься на один уровень недостаточно — даже притча может оказаться слишком тонкой для неокрепшего детского разума. В таком случае терпеливый учитель опустит притчу еще на один уровень, а то и на несколько, введет аллегорию и сделает удобоваримой для ученика даже самую абстрактную из своих идей. Когда этот результат достигнут, и концепцию в аллегорической упаковке удалось успешно «протащить» в голову ученика, тот имеет возможность как следует вдуматься в смысл притчи, заняться поисками ее глубинного значения. В конечном счете усилия ученика могут увенчаться успехом, он освободит концепцию от наружной оболочки и обнаружит для себя следующий слой. Понимая, что и новый слой есть не более чем аллегория, ученик продолжит процесс постижения. В конечном итоге, возможно, после нескольких лет умственного труда и интеллектуального созревания он доберется до ядра мудрости, скрытого глубоко внутри.

Но зачем столько ухищрений? А если воспользоваться подходом «напрямую» и просто донести ту или иную концепцию во всей ее глубине и сложности? Но дело в том, что поступи учитель именно так, его слова окажутся для ученика лишенными всякого смысла. Ученик может записать слова учителя, позже — вчитаться в них и зазубрить. Возможно, как следует над ними подумав, он даже убедит себя, будто понял их. Но правда такова, что в глубину их значения он не продвинется ни на йоту.

Конечно, Б‑г мог создать нашу физическую реальность «мгновенно», вовсе не прибегая к сейдер ишталшелус. Но что бы из этого вышло? Существовали бы мы и наш мир, но могли бы мы постичь глубинный смысл своего существования? Нам просто сказали бы: такова ваша миссия в жизни, таковы ваши отношения с Создателем, но разве мы смогли бы все это понять?

Б‑г хотел, чтоб наши жизни были притчей, вернее, притчами, сменяющими одна другую, — реальностью более высокого порядка. Он хотел, чтоб мир, в котором мы живем, обязательно был внешним слоем, расположенным поверх слоев последовательно замещавших одна другую абстрактных и духовных реальностей, чтобы каждый такой слой представлял собой новый этап понимания, и таким образом мы пришли бы к началу своего существования, с каждым шагом все больше понимая, откуда мы, кто такие и зачем мы есть.

Ограничения, заложенные в сейдер Ишталшелус

Отсюда и необходимость в сейдер ишталшелус. Именно поэтому была создана суть времени — само явление «эволюции», «причины и следствия» и «процесс», иначе само наше физическое существование было бы островом в пустыне непонимания, а не связующим звеном в цепи миров, восходящих к высшим истокам в созидательной энергии Б‑га. Мы ощущаем время на физическом уровне, поэтому и способны воспринять идею сейдер ишталшелус в «духовном времени» и отслеживать процесс сотворения мира, поднимаясь по звеньям этой космической цепи.

Но все это — лишь одна сторона вопроса. Сейдер ишталшелус имеет решающее значение для нашей миссии в жизни, он диктует нам: мы не просто служим Б‑гу, но стремимся постичь природу Его взаимоотношений с нашим существованием.

Однако «цепь эволюций» — не просто связующее звено, это еще и экран, он подобен притче, которая передает идею, упрощая ее и слегка огрубляя. Если бы наши отношения со Всевышним были ограничены каналом, который нам предлагает сейдер ишталшелус, это означало бы, что у нас нет прямой связи с бесконечной и не подлежащей никакому определению реальностью нашего Создателя, с Б‑жественной сутью сотворения мира. Это означало бы, что мы можем воспринимать эти истины только благодаря разным покровам, в которые Б‑г облачается для того, чтобы Сам Он и созданное Им стало нам доступно.

Вернемся к нашим учителю и ученику. Если помните, учитель толкует притчу (последнюю и самую «внешнюю» из цепочки притч), которая воплощает всю концепцию, но при этом затуманивает ее и передает лишь ограниченную и огрубленную версию, какую способен постичь ученик. При этом учитель хочет, чтоб ученик получил представление, пусть мимолетное, и об «истинном», как‑то ощутил концепцию во всей ее высшей чистоте. Он хочет, чтоб ученик понял: пока речь идет только о лежащем на поверхности. Хочет, чтобы ученик осознал масштаб того, что кроется в глубине. Дело в том, что хотя «многопритчевый» подход оснащает ученика инструментом, с помощью которого он в конечном счете способен постичь концепцию во всей ее полноте, этот подход не лишен недостатков. Тут есть и определенная опасность: ученик может увязнуть в притче (либо в ее второй, третьей или четвертой абстракциях) и не пробиться к ее высшему значению; поверхностную и мелкую версию преподносимого учения он может принять за конечный продукт своего интеллектуального поиска.

Поэтому, наставляя ученика, учитель позволяет себе слово, жест, намек, благодаря которым рамки притчи не кажутся столь жесткими. Он позволяет мерцанию неограниченной мудрости просочиться сквозь плотные слои аллегории, за которыми надежно укрыта концепция в чистом виде. Разумеется, это «мерцание» будет для ученика в высшей степени непонятным, однако оно позволит ему оценить глубину концепции, скрытой в притче, оценить дистанцию, отделяющую его от истинного понимания того, что преподает учитель.

Точно так же и Б‑г совершил нечто большее, нежели просто сотворил нас во времени: Он также дал нам возможность задуматься о его пределах и даже испытать некое подобие «отсутствия времени» в нашей каждодневной жизни. И наши сложные взаимоотношения с физическим временем отражают связь наших душ с духовным предшественником времени. Б‑г общается с нами через сейдер ишталшелус, и становится понятным, что наше восприятие Б‑га фильтруется рядом интеллектуальных, эмоциональных и духовных процессов. Он также даровал нам моменты прямого и не фильтрующегося контакта с Собой — моменты «мгновенной» связи, которая выходит за пределы установившегося порядка творения.