Наоми Френкель называют «королевой ивритской литературы». На русский язык ее романы были переведены писателем Эфраимом Баухом. В издательстве «Книга‑Сефер» (Израиль) только что вышел перевод биографического романа Ципоры Кохави‑Рейни о полной драматических событий жизни писательницы. Профессор Ципора Кохави‑Рейни рассказала «Лехаиму» о своем знакомстве с Наоми Френкель и о книге «Королева в раковине».

 

Алла Борисова Ципора, книги Наоми Френкель имели огромный успех в Израиле, в первые годы существования государства. Чем он объясняется, на ваш взгляд, ведь до сих пор ее романы изучают в школах?

Ципора Кохави‑Рейни В то время в ивритской прозе вообще отрицалась роль диаспоры на фоне Войны за независимость 1948 года. Френкель вернула читателей в дома, которые они оставили в диаспоре, в европейские семьи, преследуемые нацистами, к ландшафтам и культуре их детства и юношества… Читатели только вернулись с войны, из тяжелых кровопролитных боев за свое еврейское государство, и обнаружили себя без духовного и душевного дома. В те дни многие интеллектуалы утверждали, что нет у нас исторической связи с евреями и еврейским народом. Мы — потомки ханаанцев (финикийцев). Идея эта возникла от нежелания иметь хоть что‑то общее с евреями диаспоры и Катастрофы. И эти романы позволили израильтянам смягчить свое отношение и не стесняться тех, кого они иногда называли «скотом, который пошел на заклание».

АБ Расскажите о доме, в котором росла Наоми.

ЦК‑Р Наоми Френкель родилась в Германии в 1918 году в известной ассимилированной еврейской семье германских патриотов. Предки их были основателями текстильной промышленности. Но в ответ на призыв премьер‑министра Бисмарка дед Наоми создал в пригороде Берлина металлургическую фабрику по выплавке железа и стали. Отец ее, офицер германской армии, испытал на себе газовую атаку в бою под Верденом, был отравлен газами и умер за год до прихода Гитлера к влас­ти. По сути, их отчий дом был домом интеллектуалов. В нем собиралось общество любителей творчества Гете, к детям приходили люди богемы, среди которых — Бертольд Брехт, друг ее сестер, известная театральная актриса тех лет Элизабет Бергнер. Все близкие старшего поколения потом погибли в Катастрофе.

АБ Она уехала в 1934 году. Спасла себе жизнь, но оказалась в очень трудных условиях, непривычных для девочки из богатой и образованной берлинской семьи…

ЦК‑Р Она приехала с группой сионистской молодежи в возрасте 16 лет. Прошла подготовку к сельскохозяйственному труду в Иерусалиме, на учебной ферме Янаит Бен‑Цви (жены второго президента Израиля Ицхака Бен‑Цви). После полутора лет тяжкого труда и учебы поселилась в кибуце. Там жизнь ее была очень тяжелой, она выделялась среди всех слишком острым и независимым умом.

АБ А оказалась при этом в закрытом обществе кибуца, среди совершенно чужих для нее людей?

ЦК‑Р Да, она была бескомпромиссна в сопротивлении однолинейному, насильно навязываемому руководством кибуцев мышлению. Ее обвиняли в том, что она — выкормыш преступной буржуазной культуры. Не терпели ее любви к поэзии Гете, буржуазного автора…

В кибуце свирепствовал культ марксизма и беззаветной любви к России и Сталину. Ее же это не интересовало. Главной и мучительной темой ее размышлений был вопрос: «Кто такой еврей?». По сути, это была тема всей ее жизни. Она слышала рев голосов нацистов на улицах Берлина: «Когда еврейская кровь потечет с наших ножей, Германия станет свободной» — и спрашивала отца, почему ее хотят убить. Отец отвечал, что еврейство является их внутренним делом, а для общества они — немцы. Все это ничего не говорило ее сердцу. Она начала изучать иврит, Тору. В кибуце же первую строку Торы читали так: «В начале были сотворены Небо и земля».

АБ Почему же она не оставила кибуц, в котором так страдала?

ЦК‑Р Ее держала идея сионизма, идея создания дома еврейского народа. Во имя этого она готова была страдать. В те дни кибуцы были фундаментом безопасности еврейского общества и считались высшим достижением, свидетельством высоты еврейского духа.

В 1950‑х годах к ней пришла большая любовь к Израилю Розенцвайгу, одному из крупнейших литературных критиков и мыслителей в среде кибуцников. Он создал для себя некую утопию из этой концепции. Из‑за этой любви она и осталась. В ее романах описывается жизнь в кибуце, сложные взаимоотношения между поколением основателей и поколением сыновей. Иронией пронизаны бесконечные разглагольствования доморощенных «марксистов», поучающих всех и вся.

В 1960‑м она получила стипендию имени Анны Франк для проведения исследования корней, породивших фашизм. Она интервьюировала нацистов и обнаружила связь между Советской Россией и нацистами. Затем, в Оксфорде, она подтвердила эту гипотезу многими исследованиями. Эта связь сталинизма и нацизма привела ее в шок, усилила ее неприятие левой идеологии, столь укоренившейся в движении кибуцев.

АБ Она ведь служила в армии. Когда ее мобилизовали?

ЦК‑Р В 1969‑м, после смерти любимого человека — Израиля Розенцвайга. Пережила она это очень тяжело. Вероятно, именно поэтому ее и мобилизовали в морской спецназ. Для нее нашлась работа — опрашивать воинов. Во время Войны на истощение, в 1970‑м, она попала под тяжелый артиллерийский обстрел со стороны египтян, который велся в направлении позиций израильтян вдоль Суэцкого канала. Впервые именно она описала в своих романах будни Войны на истощение, жизнь солдат в укреплениях. Вообще, она вела себя героически. Во время Войны Судного дня ей даже пришлось однажды пересечь Суэцкий канал на резиновой лодке.

После окончания войны на нее была возложена задача сокращенно описать дискуссии в штабе Армии обороны Израиля. Она была в шоке от вранья, от «войн генералов».

АБ Как состоялось ваше знакомство с Наоми? Почему вы почувствовали взаимопонимание? Ведь разница в возрасте была очень большой…

ЦК‑Р Я встретила ее в штабе военно‑морских сил, где проходила действительную службу. Изо дня в день она видела меня сидящей около тумбочки при входе в бункер и читающей книги в отдалении от солдат. Она же проходила в глубину бункера, где работала с секретными материалами Войны Судного дня.

Она делала копии с кассетных записей о начале войны и течении боев, переговоров, ссор высшего военного начальства, неудачных операций, просчетов, неверных решений, взаимных обвинений. Все это выводило ее из себя, но ее предупредили, что рот открывать нельзя, это смертельно опасно. Однажды мы разговорились. Затем она прочла первый отчет, который я составила по ее просьбе, и сказала, что нашла своего «биографа». Ее всегда удивляли мои суждения о ее книгах.

Понимаете, личная история Наоми — это история многих, кто был изначально далек от судьбы своего народа. Семья ее отказалась от еврейских корней и традиций, как множество еврейских семей во всем мире. Наоми прибыла в Страну в 1934 году как беженка из Германии. Она почти ничего не ведала о своей национальной идентичности.

Ее судьба — это, по сути, судьба еврейского народа. И сегодня в мире идет травля не только евреев, но и самого Государства Израиль. Более того, немало израильтян находится в плену иллюзии (точно так же, как евреи Германии в период разнузданной антисемитской пропаганды гитлеровского рейха), что можно заключить мир с палестинцами, стоит им вернуть Иудею и Самарию. В то время как другие понимают, что цель палестинцев, да и многих других, — поэтапно уничтожить Израиль.

АБ В мире тоже много тревожных знаков для евреев, которые не отделяют себя часто от стран, в которых родились…

ЦК‑Р Да, жизнь Наоми и ее семьи — предостережение. Абсорбция в Израиле неимоверно тяжела, и нужна очень сильная мотивация, чтобы преодолеть все трудности. Призыв Наоми — укреп­лять страну и ее еврейские корни. Напряженность в израильском обществе была, есть и будет. Наоми Френкель призывала обновить иудаизм в соответствии со временем, но сохранить его ценности.

 

Книга Ципоры Кохави‑Рейни (первая часть) доступна на сайте www.litres.ru