Ко мне часто приходят люди пожилого возраста и жалуются на жизнь. Кто‑то недоволен тем, что мог бы уйти на пенсию, а приходится продолжать работать. Но у большинства другая беда: ушел на покой, а теперь не знает, куда себя приложить. Я таким людям советую заняться чем‑то новым. К примеру, пойти в синагогу и учить Тору.

И вот один такой мой собеседник сослался на «Пиркей авот», на начало следующей мишны: «С чем сравнишь того, кто учится ребенком? С чернилами, которыми пишут на новой бумаге. А с чем сравнишь того, кто учится старцем? С чернилами, которыми пишут на стертой бумаге». То есть поздно мне учиться, не будет толку.

Не странно ли, что мишна, которая должна учить позитиву, говорит, что старому человеку нет смысла учиться? Между тем здесь мы имеем пример того, как за словами «Поучений отцов» скрывается смысл, противоположный тому, что, как нам кажется, говорят слова. Мишна состоит из трех поучений, от трех разных авторитетов. Второе звучит так: «С кем сравнишь того, кто учится у малых? С тем, кто ест незрелый виноград и пьет вино прямо из давильни. А с кем сравнишь того, кто учится у старых? С тем, кто ест спелый виноград и пьет выдержанное вино». И третье: «Смотри не на кувшин, а на то, что в нем. Бывает новый кувшин, полный старого, — а бывает старый, в котором даже нового нет».

На первый взгляд возвращение к контексту ничего не разъясняет, а только добавляет вопросов. Почему в первой части оппозиция такова: «учится ребенком — учится старцем»? А как же молодые люди или люди среднего возраста? Почему оппозиция «новая бумага — стертая бумага», а не «новая — старая» или «чистая — стертая»? Вторая часть мишны, похоже, рассматривает совершенно иной вопрос: одно дело, «когда учиться», совсем другое — «у кого учиться». А третья часть, возвращая нас к первому вопросу, дает вроде бы противоположный ответ: неважно, какого ты возраста, главное — какая ты личность. Конечно, в Талмуде мы постоянно сталкиваемся с разными мнениями по рассматриваемым вопросам, но у «Поучений отцов» особый статус, это именно «поучения» — то есть бесспорные истины.

Чтобы разобраться в этом, как может показаться, нагромождении противоречий, надо учесть еще один контекст — исторический. Автор первой части мишны Элиша бен Авуя — личность весьма примечательная. Он достиг больших высот в Торе, а потом отошел от нее, стал великим грешником, получил за это прозвище «Ахер», «иной», — и лишь незадолго до смерти совершил настоящую тшуву.

Как Элиша встал на путь греха? Однажды он сидел и учил Тору, а рядом человек полез в птичье гнездо, чтобы собрать яиц на обед. По закону Торы (Дварим, 22:7) он должен был не убивать птицу‑мать, а согнать ее с гнезда. Человек так и сделал, но упал с дерева и сломал себе шею. А ведь Тора обещает, что «продлятся дни его»! Элиша бен Авуя решил, что Тора ошибается, — и отошел от нее на много лет.

Между тем изучение Торы, в отличие от занятий иными дисциплинами, должно исходить из осознания того, что Тора — от Б‑га, а потому всё в ней истина. Если же мы чего‑то не понимаем, это лишь потому, что мало учились, мало знаем (что касается Элиша бен Авуя, он не понял, что слова «продлятся дни его» означают: человек обретет вечную жизнь в Мире грядущем). Именно об этом мы говорим в конце молитвы «Шмоне эсре»: «И душа моя будет, как прах, раскрой мне сердце в Торе Твоей». Чтобы понимать мудрость Торы, надо прежде всего избавиться от гордыни.

В этом контексте наша мишна обретает новое звучание. «Учиться ребенком» — это значит понимать, что по сравнению с мудростью Торы ты — ребенок, ты многого не знаешь, твоя задача учиться «с чистого листа». А «учиться старцем» — это о людях любого возраста, считающих, что они всё знают: если же чего‑то не поняли, сразу сочтут, что «Тора ошибается»! Отсюда и оппозиция «новый — стертый»: кто учится без гордыни, подобен чистому листу, на котором пишут мудрые мысли, а гордец всякий раз сверяется с имеющимися у него знаниями и готов усомниться в мудрости Б‑га.

Становится понятна связь первой, второй и третьей частей мишны. Почему лучше учиться у старых? Потому что к ним ты идешь без гордыни: изначально признаёшь, что учитель умнее и опытнее тебя. А поучение о новом и старом кувшине раскрывает мысль о том, что физический возраст человека не имеет отношения к его возможности узнавать новое и набираться мудрости: важно не число прожитых лет, а внутренний настрой. Вспоминается история одного американского бизнесмена и мецената, который, достигнув зрелости, решил, что сделал в жизни достаточно. Он отошел от дел — и вскоре впал в депрессию. Друзья уговорили его поехать к Ребе. И вот бизнесмен жалуется, что нет стимула дальше работать, а без работы нет смысла жить. «Сколько тебе лет?» — спрашивает Ребе. «Пятьдесят». — «А кто был главным лидером нашего народа в древности?» — «Как кто? Моше‑рабейну!» На что Ребе, с улыбкой: «Так не забывай, карьера Моше началась, когда ему было восемьдесят!.. Возраст — не число прожитых лет: если ты делаешь дело, учишься новому — ты всегда молодой».