Университет: Актуалии,

Раритеты и тиражи Шолом‑Алейхема

Вера Кнорринг 18 мая 2016
Поделиться

Вскоре читающий мир отметит сотую годовщину со дня смерти Шолом‑Алейхема. Можно ли при этом не вспомнить его знаменитое завещание? «Лучшим монументом для меня будет, если люди будут читать мои произведения…» — недвусмысленно сказано в нем. Хочется надеяться, что в ближайшее время интерес к творчеству Шолом‑Алейхема резко возрастет. Впрочем, его произведения и так выпускаются массовыми тиражами. Тех же, кто ценит очарование старых книг, приглашает фонд идиша Российской национальной библиотеки: здесь хранятся достаточно редкие издания Шолом‑Алейхема.

Их около пятисот, не считая публикаций в газетах и журналах. Это томики альманаха «Еврейская народная библиотека», зачитанные едва ли не до дыр. Это представительные собрания сочинений и объемистые сборники избранных произведений. Но больше всего здесь тоненьких брошюрок на дешевой бумаге, вмещающих всего один‑два рассказа. В таком формате, к примеру, издавались две крупные книжные серии — «Семейная библиотека», выпускавшаяся до революции в Варшаве, и советская «Массовая библиотека».

В составе последней вышло множество рассказов и монологов Шолом‑Алейхема из циклов «Касриловка», «Тевье‑молочник», «Менахем‑Мендл». Серия выходила в 1935–1940 годах в Москве (и отчасти в Минске), и Шолом‑Алейхем был одним из самых издаваемых авторов в ней: число его книг перевалило за сотню. Тем не менее здесь опубликована лишь малая часть произведений Шолом‑Алейхема, хотя некоторые и переизданы по многу раз. Признаться, выпуски серии «Массовая библиотека» производят какое‑то гнетущее впечатление. У них унылые обложки серого и бурого цветов, делающие книги похожими на солдат в строю. В них напрочь отсутствуют иллюстрации, а фотопортрет автора нечеткий. Но главное — их содержание явно подредактировано, подчищено, проверено на идеологическую чистоту.

По сравнению с этими книжками дореволюционные издания «Семейной библиотеки», которых тоже было около ста, кажутся праздничным фейерверком. Никто не отбирал для них тексты специально — они печатались сразу же после того, как писатель, по обыкновению прочитав очередной рассказ в кругу семьи, сдавал его в издательство. Никто не думал об унификации оформления — бал правила мода, а в моде были причудливые орнаменты в стиле ар‑нуво. И, право же, как хороши портреты автора, вплетенные в них!

Впрочем, издательство «Семейная библиотека» было успешным коммерческим предприятием, а потому всячески стремилось к удешевлению продукции. В результате не обходилось без курьезов: часть текстов была опубликована фрагментарно, заглавие на обложке нередко не соответствовало реальному содержанию книги и т. д. Но зато как легко представить себе самих героев Шолом‑Алейхема с такими вот книжечками в руках! Прижизненные издания писателя — словно иллюстрация к его произведениям, и в этом‑то и состоит их особая ценность и прелесть.

Первые выпуски рассказов Шолом‑Алейхема в серии «Семейная библиотека» относятся к 1909 году, в последующие два‑три года их число лавинообразно нарастает, но издание налаженной книжной серии резко прерывается после начала Первой мировой войны. Рассказ о «Семейной библиотеке» был бы неполон без упоминания о том, что именно в ней впервые вышло несколько рассуждений Шолом‑Алейхема на темы сионизма. В общем, вся серия «Семейная библиотека» — один сплошной раритет.

Прочие прижизненные издания Шолом‑Алейхема являют собой отдельно взятые раритеты и к тому же наводят на любопытные размышления. Взять, к примеру, географию этих изданий. По одной‑две книжки вышло в Одессе, Бердичеве, Санкт‑Петербурге — и ни единой в Вильно. Как будто у издателей Литовского Иерусалима было незримое табу на выпуск произведений Шолом‑Алейхема, которое не исчезло даже после того, как писатель успешно выступил в этом городе с чтением собственных рассказов. Преодолеть его сумел лишь известный издатель Борис Клецкин, который уже в середине 1920‑х предпринял было издание полного собрания сочинений Шолом‑Алейхема, но и этот проект остался незавершенным.

В то же время в Варшаве, помимо уже упоминавшейся «Семейной библиотеки», выпускались десятки книг Шолом‑Алейхема. Их издатели не всегда преследовали чисто коммерческие цели, хотя, безусловно, свою роль сыграла и растущая популярность Шолом‑Алейхема у читателей.

Зато его произведения прекрасно вписывались в программу так называемых «идейных» издательств. Этот термин советского книговедения оказался точным и емким: трудно по‑другому охарактеризовать такое, скажем, издательство, как «Образование». Стремясь сделать хорошие книги доступными даже для беднейших читателей, оно экономило на внешнем оформлении, зато именно здесь в 1901 году впервые вышла повесть «Сказка без конца» (позднее она станет весьма известной и будет многократно переиздана под названием «Заколдованный портной»). Но современники не вполне ее оценили, а издатели, должно быть, понесли убытки…

Другое подобное же издательство называлось «Книги для всех». Оно было более солидным и успешным, поэтому легче могло себе позволить выпуск книг, не приносивших сиюминутной выгоды. Здесь вышли в том числе и такие рассказы Шолом‑Алейхема, которые не переизданы до сего дня. Это обеспечило им стойкий интерес со стороны знатоков и ценителей еврейской литературы. Впрочем, название издательства «Книги для всех» вполне оправдывает себя: его изящные издания вряд ли смогут оставить равнодушными даже тех, кто не причисляет себя к знатокам и профессионалам.

Традиции дореволюционных издателей сохранялись в Варшаве и в следующие десятилетия: так, немало книг Шолом‑Алейхема выпустила варшавская Культур‑Лига, ставшая своеобразной преемницей киевской. Но и Культур‑Лига в Киеве издавала Шолом‑Алейхема с самого момента своего зарождения вплоть до 1930 года, когда ее издательство было окончательно закрыто. Здесь же были выпущены и первые книги о жизни и творчестве писателя.

Произведения Шолом‑Алейхема печатались и в других издательствах Украины. Прежде всего — в государственных (причем одно из них специализировалось исключительно на детской литературе), но были и иные примеры. Известны оригинальные книжки, выпущенные в 1920‑х годах харьковскими издательствами «Книгоспилка» и «Общество культуры».

Завершить этот обзор хотелось бы рассказом о книгах Шолом‑Алейхема, выпущенных в 1947–1948 годах в Москве. Они тоже не совсем обычны: чтобы понять почему, достаточно взглянуть на даты их издания. Только‑только закончилась война, ее ужасы еще были живы в памяти. И именно в это время выходят такие «довоенные», такие мирные и безмятежные «Песнь песней», «На скрипке», «Мальчик Мотл», «Заколдованный портной». Словно бы в утешение оставшимся в живых. А впереди были разгром Еврейского антифашистского комитета, «дело врачей» и многое другое… Из истории нам это хорошо известно. Но нам не суждено узнать, скольким людям эти самые томики Шолом‑Алейхема помогли тогда выдержать, пережить, превозмочь обстоятельства и не только не сойти с ума, но и сохранить свое достоинство.

Оформление книг, о которых идет речь, выдержано в едином стиле, хотя над ними работала целая плеяда блестящих мастеров. Это Михаил Горшман, Меер Аксельрод, Григорий Ингер, Михаил Ио, Гершон Кравцов. Их объединяли не только масштабы таланта, огромный опыт и общие учителя (большинство училось у В. Фаворского). Все они были обожжены войной, а многие еще и пострадали от сталинских репрессий. Но главное, несмотря ни на что, эти художники хранили верность еврейской культуре, и, думается, иллюстрации к Шолом‑Алейхему стали для них возможностью высказать не столько отношение к любимому писателю, сколько свою боль. Оттого сквозь лиризм их рисунков порой пробивается тихая печаль, а подчас — и неизбывная горечь, которой невозможно не проникнуться.

Преодолеть эту боль как нельзя лучше помогут собственно книги Шолом‑Алейхема, поневоле заставляющие улыбнуться, пусть и сквозь слезы. Да и сам писатель в своем завещании просил в годовщину смерти читать какой‑нибудь из самых веселых его рассказов.

КОММЕНТАРИИ
Поделиться

Жонглеры, акробаты, великолепный Храм и полное отсутствие политической борьбы

Храм, каким его представляют себе мудрецы, по сути, статичен, это мир вне времени, где вечно повторяются одни и те же действия. К широкому историческому контексту — миру империй и государств, войн и политики, который постоянно меняется, — Талмуд на удивление безразличен, несмотря на то что этот мир в значительной мере определял судьбу евреев. Мудрецы апеллировали к библейским историям и народным преданиям; сверх того они не испытывали потребности в исторических источниках.

Маасер: кому и на что?

Наши мудрецы учат: «Кто дает монету бедняку, получает шесть благословений, а кто его утешит — получит одиннадцать». Ну а если можете помочь материально — старайтесь сделать это как можно более деликатно, чтобы просящего не стеснять. Здесь приведу еще одну мысль наших мудрецов: когда даешь кому‑то, представь себя самого в положении человека, которому даешь, — это тебе подскажет, как дать, чтобы не обидеть и не унизить.

Недельная глава «Цав». Отчего умирают цивилизации

Евреи не расстались со своим прошлым. В своих молитвах мы и сегодня упоминаем о жертвоприношениях. Но евреи не стали держаться за прошлое. Не стали они искать убежища и в иррациональном мышлении. Они продумали свое будущее наперед и создали такие институты, как синагога, дом учения и школа, которые можно выстроить где угодно, чтобы они даже в самой неблагоприятной обстановке служили питательной средой для еврейской идентичности.