Материал любезно предоставлен Jewish Review of Books

Для многих евреев, живших в Восточной Европе в XIX веке, персональный кризис стал бы поводом для паломничества к одному из многочисленных хасидских дворов этого региона. Паломники приходили большими массами, часто пешком, принося с собой прошения и пожертвования «на избавление», получая взамен благословения и советы ребе (цадика). В некоторых дворах ближайшие последователи ребе (хасиды) приносили ему для благословения специальные серебряные монеты. Некоторые хасиды клали эти монеты (шмире, талисманы) под подушку, чтобы отгонять болезни. Другие собирали их, отдавали на переплавку и изготовляли из них кубки‑шмире, украшенные изображениями львов, оленей или орлов.

Эти монеты, кубки, прошения и места паломничества показывают, что популярное мистическое движение хасидизм имело и существенную материальную сторону. Ее можно проследить вплоть до основателя движения, раввина Исраэля бен Элиезера, Бааль‑Шем‑Това, практического каббалиста XVIII века, в мистическом мировоззрении которого заметно выраженное чувство магического. Все на свете содержит искры Б‑жественного, учил он и его последователи; поэтому все — даже материальные предметы — можно освятить. Однако в некоторых объектах, пространствах и географических точках сосредоточена святость высшего уровня, и они обладают уникальным потенциалом.

Историки хасидизма обычно обращают внимание на харизматичных раввинов и их хитроумные учения, которые до сегодняшнего дня способны вдохновлять и даже иногда приводить в неистовство. Но материальная сторона хасидизма получила гораздо меньшее освещение. Две новых книги позволяют взглянуть на хасидизм с этой менее популярной точки зрения. Обе книги содержат множество фотографий и иллюстраций, и каждая из них имеет не только научное, но и эстетическое значение.

«Хасидское искусство и каббала» Батшевы Голдман‑Ида — это целое визуальное пиршество, которое напоминает о древних Скинии и Храме, одновременно, обогащая наше понимание сакрального. Перед читателем предстают вереницы нарядных хасидских молитвенников, бокалов для кидуша, блюд для пасхального седера, субботних подсвечников, изукрашенных талесов, женских шляпок, трубок, табакерок, амулетов, кубков шмире и кресел или скорее даже тронов. И каждый из этих предметов Голдман‑Ида расшифровывает с помощью каббалистических и хасидских текстов.

Немало удивления вызывает многообразие объектов, которые могут стать сакральными. Ну, разумеется, блюда для пасхального седера и талесы. Но трубки, табакерки и кресла? Сакрализация функциональных объектов иллюстрирует всепроникающий оптимизм, который демонстрирует хасидизм, говоря о потенциальной святости всех вообще предметов. Этот оптимизм распространялся даже на такие нееврейские формы декоративного искусства, как галантерея (предметы роскоши) или русские лубки — которые оказали сильнейшее влияние на многоярусные блюда для седера с тончайшей гравировкой. С хасидской точки зрения, чужеродные формы искусства переживают «избавление», воплощаясь в ритуальных объектах.

Иудаизм известен своим неприятием визуальности; изображать Б‑га запрещено. Но потребность визуализировать невидимое Б‑жество слишком сильна, и как отмечал Эллиот Вольфсон, она порождает богатые символические образы, позволяющие Б‑гу быть одновременно видимым и невидимым. Хасидские художники и мастера отличались особенной изобретательностью в этом отношении. Каждый из предметов, описанных в этом замечательном исследовании истории еврейского искусства, приоткрывает для сведущих какой‑то аспект Б‑жественного.

Используя изощренные каббалистические и хасидские тексты, Голдман‑Ида раскрывает для нас эти секреты. Некоторые буквы в молитвеннике выполнены с великолепным каллиграфическим искусством — оказывается, это намек на буквы, с помощью которых Б‑г сотворил мир. Херувимы, увенчивающие ивритское слово «корона» на странице рядом с молитвой Кдуша, напоминают молящимся о том, что читая эту молитву, они венчают Г‑спода. Бокалы для кидуша в форме яблок намекают на небесный «сад». Пасхальные блюда и висячие субботние светильники изображают 10 б‑жественных эманаций (сфирот). Орнамент талеса (атара) воспроизводит венец, который ангелы свивают из наших молитв и возлагают его на голову Б‑гу. Трубка ребе позволяет ему вознести искры души и уподобить их его собственному вступлению в царство небесное. Голдман‑Ида объясняет:

Поскольку курение аморфно, оно может отражать сверхъестественные миры, которые невозможно постичь разумом. Поэтому хасиды сравнивали курение ребе с вознесением в горние миры.

Никогда больше курение не было таким достойным занятием.

Но в принципе, изучая материальную сторону хасидского богослужения, мы можем лучше оценить, как визуальное воображение хасидов переосмысляло мирскую, физическую реальность и способствовало распространению хасидской морали в Восточной Европе. Идея о том, что нет места, где не было бы Б‑жества, а значит можно служить Б‑гу через физическое, породила огромное количество сакральных объектов. Их преимущественно анонимные создатели и создательницы скрашивали евреям долгое изгнание.

Обращение хасидизма к материальному миру коснулось и географии. Возникновение целой сети хасидских дворов, молельных домов, ешив и паломнических центров в Восточной Европе и за ее пределами с большим мастерством отражено в «Историческом атласе хасидизма» Марцина Водзиньского. С помощью подробных и насыщенных карт, подготовленных Вальдемаром Спаллеком, прекрасных рисунков и фоторепродукций, а также четких исторических справок атлас позволяет читателю представить себе исторический пейзаж хасидизма.

Атлас рассказывает историю удивительной экспансии. Мы видим, как в конце XVIII века движение, возникшее в Меджибоже и Межириче, распространялось по всем уголкам разделенной Польши, а оттуда в Землю Израиля. Другие карты показывают, как все больше становилось хасидских лидеров. Это вовсе не обязательно означает, что чем больше в том или ином регионе было хасидских лидеров, тем больше у них было последователей — Водзиньский признает, что у некоторых цадиков было мало соперников, и поэтому их регионы на карте кажутся менее хасидскими. Но невероятный всплеск численности хасидских дворов предполагает наличие культурного переворота, трансформации восточноевропейского еврейства.

Некоторые карты Спаллека и Водзиньского отличаются большой оригинальностью. Кто бы мог придумать, что можно создать карту социально‑экономического статуса хасидских групп на основании источников о благосостоянии той или иной династии? Или серию планов хасидских дворов и молельных домов в разных городах? И тем не менее, вы найдете такие карты в этом атласе, наряду с большим количеством прекрасных фотографий пейзажей, городов, документов и людей. Нелегко, наверное, было собрать все это. Возможно, самые интересные карты отображают соотношение сотен молитвенных домов (штиблех), существовавших в начале ХХ века и принадлежавших различным хасидским династиям, с популярностью той или иной династии. Чемпионами региона становятся Гур, Александрув, Белз, Чернобыль, Хабад‑Любавич, Карлин‑Столин и Садигура. Но популярность — это еще не все. Карта хасидских ешив в межвоенной Польше позволяет оценить вклад каждой династии в высшее образование. С интеллектуальной точки зрения самими важными династиями стали бобовская, радомская, александровская и любавичская. Вместе эти карты рисуют самую полную картину распространения хасидских династий, существующую на сегодняшний день.

В проекте такого рода неизбежны проблемы, и многие из них касаются Хабад‑Любавича. Родной город Алтер Ребе Ляды на разных картах обозначен в разных местах, а Городок, где проживал его учитель Менахем‑Мендл и который служил временным хасидским центром, вообще отсутствует на важнейшей карте. Некоторые карты вырезают большие регионы, затронутые влиянием любавичского хасидизма, или же на них не отмечены такие важные его центры, как Ростов, Ленинград и Отвоцк. В главе, посвященной советскому хасидизму, совершенно не упомянута героическая подпольная деятельность шестого Любавичского ребе. А главный хабадский центр, знаменитый дом «770» должен был бы быть отмечен как нью‑йоркский паломнический центр. Любой хабадский раввин расстроится.

Правда, его несколько утешит огромная, на две страницы, карта современных центров Хабада, рассеянных по всему миру. В этой и других картах атласа особенно поразительно то, насколько живуч оказывается хасидизм, невзирая на опустошительные катастрофы прошлого столетия.

Если вы человек совершенно светский, эти карты могут даже заставить вас заволноваться. Но вам следует признать, что нежелание хасидизма признать утверждение о неизбежности секуляризации, по меньшей мере, заслуживает внимания. Благодаря двум этим книгам мы можем попытаться представить себе самое неожиданно активное явление еврейской современности. 

Оригинальная публикация: Visualizing Hasidism