В издательстве «Livebook» вышло уже несколько книг одного из самых известных популяризаторов науки, физика, соавтора Стивена Хокинга Леонарда Млодинова. Последняя, «Евклидово окно. История геометрии от параллельных прямых до гиперпространства», стала событием, поскольку столь ярко и доходчиво написанные работы по истории науки появляются у нас не так часто. Готовится к выходу и еще одна его книга — «Радуга Фейнмана». О роли научно‑популярной литературы Леонард Млодинов рассказал в интервью журналу «Лехаим».

Лиза Новикова Вашу книгу «Евклидово окно» недавно перевели и издали в России. Почему вы выбрали именно историю геометрии?

Обложка книги Леонарда Млодинова «Евклидово окно. История геометрии от параллельных прямых до гиперпространства». Гаятри/Livebook. 2013

ЛН Какие еще книги по истории математики, истории геометрии вам знакомы? У нас, например, существовала целая, ныне утерянная, культура: научно‑популярные книги были очень популярны. Журнал «Квант», сейчас находящийся на грани закрытия, выходил тиражом 500 тыс. экземпляров.

ЛМ Если честно, я не так много читал научно‑популярных книг, пока писал эту. Скорее, идея ее написания была моей внутренней потребностью.

ЛН Есть ли у вас идеи новых книг о математике? Не думали ли вы написать о современниках, таких как Гротендик или Серр?

ЛМ Да, у меня как раз есть еще одна книга о математике, «Несовершенная случайность. Как случай управляет нашей жизнью». Она посвящена теории вероятности, статистике и теории случайных процессов — самим этим наукам, людям, их создававшим, и тому, где мы сталкиваемся с ними в нашей жизни.

ЛН А что вы думаете о проблемах научного книгоиздания? Частный вопрос: вы подписали петицию известного математика Тимоти Гауэрса, который объявил бойкот крупнейшему издательству «Elsevier», запрещающему открытый доступ к научным публикациям?

ЛМ Вообще‑то я не очень слежу за коммерческими вопросами. Я слишком занят научной работой и написанием книг.

ЛН У нас вскоре выйдет еще одна ваша книга — «Радуга Фейнмана». Пожалуйста, расскажите историю ее создания.

ЛМ Много лет назад я записал на пленку интервью с Ричардом Фейнманом. Я как раз получил свою первую работу в Калифорнийском технологическом институте (Калтехе) после окончания аспирантуры. Мой офис был напротив комнаты, которую занимал Ричард Фейнман. За два года, что я там провел, я многому научился. Эта книга рассказывает о том времени и об опыте общения с Фейнманом.

ЛН Вы называете Фейнмана «научной иконой». Вы правда считаете, что это полезно для науки, такое отношение к ученому? Например, Фейнману уже посвящают комиксы. Что будет дальше — телесериалы, сувениры?

ЛМ Выдающиеся личности могут сгодиться для раскрутки любого дела. Вспомните о звездах кино или спорта. Не менее, чем сама работа, людей интересует то, как живут их кумиры.

ЛН Среди ваших работ — как научные статьи, так и научно‑популярные книги для широкой публики. Так что вы можете оценить роль ученых в современном обществе. Изменилось ли за последнее время отношение к ним?

ЛМ Вообще‑то нет какого‑то единого «отношения к науке». Есть много разных. Одни доверяют научным выводам, особенно если эти выводы поддерживаются подавляющим большинством ученых. Другие отказываются верить в научные теории и верят только в то, что им самим нравится. Но независимо от того, верят люди в науку или нет, она оказывает огромное влияние на современный мир хотя бы потому, что все современные технологии основаны на научных знаниях. Даже ярые ретрограды, отказывающиеся признавать теорию эволюции, пользуются лекарствами, созданными благодаря этой теории.

Что же до роли науки, она несомненно меняется, просто потому, что научные знания все больше и больше входят в жизнь каждого из нас. Научные технологии влияют на каждый шаг в нашей жизни, обычно изменяя все к лучшему, но иногда, к сожалению, и к худшему. Мы становимся все более зависимыми от науки и технологий, а наука и технология, в свою очередь, все больше становятся частью современных политики и экономики.

ЛН Вы много сделали для популяризации науки. Но, несмотря на все подобные усилия, многие страны урезают бюджет на научные исследования, почему?

ЛМ Нехватка денег. Когда стране, компании, семье не хватает денег, сокращают расходы на то, что не является первой необходимостью. Осознание необходимости науки должно было бы прийти гораздо раньше. Поэтому вложения в науку не могут окупиться прямо завтра. На это могут уйти годы…

ЛН Что в такой ситуации могут сделать ученые, протестовать?

ЛМ Все, что можно сделать, — активно налаживать связь с аудиторией. Как этого добиться, к сожалению, зависит от культуры каждой отдельной страны, от ее политиков, от ее СМИ.

ЛН В России состоялся ряд протестных акций, защищающих как Академию наук, так и существование самой науки в нашей стране. Как, по‑вашему, эти трудности — чисто российские или это общемировая проблема?

ЛМ Во всем мире политики используют науку, когда они хотят что‑то от нее получить для своего продвижения. Если они считают, что большую выгоду им принесут нападки на науку, то они и поступают соответственно. А если им вдруг покажется, что выгоднее ее защищать, то они и будут защищать. По моему мнению, мотивы, двигающие политиками, почти всегда абсолютно эгоистичные и не имеют ничего общего с заботой об общественном благе.

ЛН Какова, по‑вашему, роль авторов научно‑популярных книг?

ЛМ Они могут непосредственно объяснить, чем занимается наука. Тогда появляется некоторый шанс, что многие читатели потом поддержат исследования, о которых узнали из книг, что, в свою очередь, повлияет на господдержку науки.

ЛН Пожалуйста, расскажите о своей семье. Ваш отец участвовал в еврейском Сопротивлении в оккупированной Польше, мать была заключенной трудового лагеря, познакомились они уже после войны.

ЛМ Я вырос в консервативной еврейской религиозной семье. Каждую субботу и по праздникам мы ходили в синагогу. Мой отец рассказывал мне много историй о жизни в Польше, о своем опыте сопротивления в конц­лагере Бухенвальд. Но вообще‑то это долгая и особая история…

ЛН Ваше отношение к семейной истории, менялось ли оно со временем?

ЛМ Может быть, немного. Я об этом не задумывался.

ЛН Доводилось ли вам бывать в Польше, на родине семьи?

ЛМ Да, много лет назад я съездил в город, где родились мои родители. Я разыскал дома, в которых родились отец и мать. Моя мама происходила из богатой семьи, а отец был беден, так что жили они в разных концах города. Они встретились уже позже, в Нью‑Йорке, конечно, к тому времени оба были одинаково бедны.
ЛН Говорят, вы жили в кибуце. Как и почему вы туда попали?

ЛМ Я поехал в кибуц во время Войны Судного дня, тогда правительство Израиля обратилось за помощью к евреям во всем мире, в связи с нехваткой людей.

ЛН Читаете ли вы современную израильскую литературу, может быть, в переводе?

ЛМ Раньше — да, но сейчас уже много лет не читал.

ЛН Вы интересуетесь историей еврейского народа?

ЛМ Да, конечно.