Спросите у еврея: «Когда годовщина кончины Авраама»? Можно ручаться, что даже весьма благочестивый потомок Авраама будет поставлен этим вопросом в тупик. «А Ицхака, а Яакова?» — и опять ответа, скорее всего, не получите. Вот день смерти Моше-рабейну куда более известен, да и то только благодаря Раши, который в своем комментарии к Торе подчеркивает, что наш великий учитель скончался в день своего рождения — 7 адара . (Конечно, нужно еще учить Пятикнижие с комментарием Раши!) Ну а уж если спрашивать о других великих евреях древности — как персонажей Танаха, так и мудрецов Мишны и Талмуда, — то вызовете раздражение: я, мол, вам не энциклопедия и не справочник! Ищите сами, если вам так интересно.
День смерти рабби Шимона Бар-Йохая отмечается в Мероне как торжество, посвященное праведнику
А вот когда ушел из нашего мира рабби Шимон, сын Йохая, — бен Йохай в Мишне и Талмуде, бар Йохай в устах народа, — скажут, вероятно, большинство опрошенных: в день Лаг ба-омер. Наверняка далеко не все объяснят, что это название означает, однако с уверенностью скажут: «Лаг ба-омер — день смерти Бар-Йохая».
Чем же рабби Шимон бен Йохай (сокращенно — Рашби) заслужил такое уникальное отношение — вплоть до того, что в песнях его именуют «адонену» («наш господин»), словно живого современника? И чем так замечателен Лаг ба-омер, что в еврейском календаре он отмечен как праздничный наравне с Ханукой или Пуримом, а народная традиция сделала его настоящим празднеством?
Рабби Шимон бен Йохай наиболее известен как автор книги Зоар, неизменно упоминаемой с эпитетом «святой», которая наряду с Танахом и Талмудом лежит в основе иудаизма. Содержание Зоара многообразно: здесь и рассказы о самом рабби Шимоне, его сыне Эльазаре и учениках, об удивительных событиях, случившихся с ними; сведения о мироздании и его сотворении; учение о душе человека и его внутреннем мире; предсказания обстоятельств прихода Машиаха, его времени и даже Грядущего мира… Но главное, что объединяет калейдоскопическую пестроту, столь характерную для Зоара (и, кстати, также для Талмуда), — это раскрытие внутреннего, глубинного смысла Торы. Так же, как в Торе даже самые, казалось бы, простые рассказы содержат конкретные заповеди-указания, все, что приведено в Зоаре, является изложением, объяснением или иллюстрациями положений каббалы.
Хотя каббала — неотъемлемая часть Устной Торы, много веков она была уделом избранных. Ее разрешалось преподавать лишь самым одаренным, мудрым и благочестивым ученикам — и то не больше, чем двоим одновременно, а некоторые, наиболее глубокие знания — лишь одному, с глазу на глаз . Этот закон неукоснительно исполнялся вплоть до разрушения Второго храма и начала рассеяния евреев, когда мудрецы Торы решили нарушить запрет и записывать Устную Тору ради того, чтобы предотвратить ее потерю в условиях изгнания. Как сказано : «Иной раз отмена Торы — это и есть ее осуществление». Широко известен самоотверженный труд рабби Йеуды а-Наси, главы еврейского народа в III веке н. э., создателя Мишны, отобравшего самые важные из законов Устной Торы и придавшего им чеканную и вместе с тем максимально емкую формулировку. Однако Зоар был записан на добрых сто лет раньше, еще во II веке, ведь опасность безвозвратно утратить знания, которыми владели лишь немногие, была куда вероятней, чем забвение законов, в той или иной степени известных большинству народа.
Зоар в основном написан на арамейском языке, который в то время был у евреев разговорным, и исследователи полагают, что многие страницы этого труда — своего рода конспекты, которые вели ученики, записывая уроки рабби Шимона. В особенности это относится к тем фрагментам, которые очень трудны для понимания из-за лаконичности и отрывочности: весьма вероятно, что в них зафиксированы лишь самые важные сведения, а уже ранее известная их часть опущена.
И особо подчеркнем: тот факт, что речь идет уже об учениках (а не об ученике), — дотоле небывалое положение, означавшее, что каббала начала переходить в сферу Открытой Торы.
Процесс этот затянулся надолго, до XIII века, когда Зоар был открыт и начал распространяться — сначала в рукописных копиях, а потом и печатно. И лишь в XVI веке великий каббалист рабби Ицхак-Лурия Ашкенази (Аризаль), конгениальный рабби Шимону, продолжил и поднял на новую высоту дело открытия каббалы. Он получил свыше весть, что «ныне разрешается и даже является добрым делом распространение этой мудрости» , и каждый из его десяти учеников (стольких же, как у Рашби) стал источником нового света, осветившего весь еврейский (а отчасти и нееврейский) мир. Аризаль совершил великую работу, дав ключ к пониманию Зоара, — объяснил те места в нем, что казались темными, загадочными или противоречивыми, раскрыв внутреннее единство противоположностей, видевшихся дотоле несовместимыми… И вот тогда Зоар воистину превратился в главное средство изучения и распространения каббалы, то есть стал тем, к чему предназначил его рабби Шимон бен Йохай.
А отсюда — уже прямая дорога к хасидизму, вся суть которого — раскрытие глубинного смысла Торы и благодаря этому обновление еврейского мировоззрения. «Когда я открываю Зоар, я вижу весь мир», — не раз повторял основоположник хасидизма рабби Исраэль Бааль-Шем-Тов. Трудами его, его учеников и последователей откровения Зоара приобрели новый, еще более глубокий смысл, заново возродивший понимание Торы и ее заповедей и назначения для всего еврейского народа и каждого еврея в отдельности.
И все-таки в памяти народной величие Рашби в первую очередь связано с его отношением к народу Израиля. Ему принадлежит удивительное высказывание: «Все сыны Израиля — царские дети» (Мишна, Шабат, 14:4). Все — независимо от их познаний в Торе, богобоязненности и благочестия. Из книги Зоар видно, что рабби Шимон, для которого не было ничего загадочного или устрашающего даже в духовных мирах, заботился также о самых простых и незначительных сынах своего поколения — наставлял их, спасал от опасности — как духовной, так и просто физической.
(Заметим в скобках, что тем самым Рашби подтверждал положение: «Праведники подобны их Творцу» [Ялькут Шимони, Шмот, ремез 176; Шмуэль I, ремез 78], так как способность пребывать очень высоко и в то же время очень низко характерна для Всевышнего: «В высоте и святости Я пребываю — и с подавленным и униженным духом, чтобы оживить дух униженных и оживить сердце подавленных!» )
«Могу я избавить от Суда весь мир с того дня, когда я сотворен, и доныне», — говорил Рашби (Сукка, 45б). То есть даже тех, которые не следовали истинному пути, указанному Всевышним, не заботились о том, чтобы исполнять Его волю, бездумно нарушая предписания и запреты Торы, рабби Шимон был готов защищать, находить им оправдания и спасать от вполне заслуженного наказания.
Свидетельством того, на какую высокую ступень рабби Шимону удалось поднять своих современников, служит мидраш (Берешит раба, 35:2): на протяжении его жизни в небе не появлялась радуга. После окончания потопа Всевышний сделал радугу знаком, напоминающим о Его обещании более никогда не наводить потопа на землю и не губить им никого из живущих на ней . Поколение рабби Шимона не нуждалось в этом знаке, так как наказание ему не грозило.
«Достоин он, рабби Шимон, того, чтобы положиться на него в момент затруднения», — сказано в Талмуде (Брахот, 9а; Шабат, 45а, и еще во многих местах). Речь идет, конечно, о глубине его познаний, однако это высказывание получило более широкий смысл: во всех трудностях можно надеяться на помощь рабби Шимона.
Известен целый ряд причин, по которым Лаг ба-омер достоин быть днем радости и веселья. Одна из самых значительных — то, что именно на 33-й день от начала праздника Песах перестали умирать ученики рабби Акивы, и в результате традиция Устной Торы была спасена от исчезновения (Йевамот, 62б; Ялькут Шимони, Коелет, ремез 989).
Согласно Талмуду, смерть учеников рабби Акивы была наказанием за то, что они «не вели себя уважительно один с другим» (Там же). То есть они не воплощали в жизнь то, чему должны были бы научиться у своего великого учителя, провозглашавшего, что заповедь «любить своего ближнего, как самого себя» — великое обобщение всей Торы . А то, что они в Лаг ба-омер перестали умирать, стало знаком раскаяния и исправления тех, кто остался в живых. Однако рабби Шимон, также ученик рабби Акивы, но которого мор не коснулся, никогда не изменял первостепенному принципу своего учителя, и более того — исполнял его с полной самоотдачей вплоть до самопожертвования.
Известно, что в день смерти человека его добрые дела, его служение Всевышнему, вся Тора, которую он изучил в течение жизни и заповеди, которые исполнил, находясь на земле, собираются вместе и вызывают новый прилив Б-жественного Света . Тем более это относится к праведнику и особенно к такому великому, как Рашби: его свет несет благо всем, кто продолжает следовать его путями. Поэтому факт, что кончина Рашби пришлась именно на Лаг ба-омер, имеет глубочайший смысл. Любовь рабби Шимона к сынам народа Израиля исправила грех умерших учеников рабби Акивы, проявлявших пренебрежение друг к другу. И это выразилось в том, что день его кончины — тот самый, когда они совершили тшуву и избавились от наказания.
Так что неудивительно, что Лаг ба-омер — день света и радости, день праздничного веселья: как выражаются каббалисты, «день его торжества». И есть потрясающее свидетельство о том, что в день Лаг ба-омер неуместна не только печаль, проистекающая из каких-то волне земных причин, но даже та, чей источник — духовный и в высшей степени возвышенный .
Рабби Авраам а-Леви, один из лучших учеников Аризаля, был погружен в глубочайшую скорбь о разрушенном Иерусалимском храме. Она была столь сильна, что побуждала его каждый день — даже в субботу и праздники, вопреки Шульхан аруху, добавлять в каждой из молитв «Утешь…», которое вообще-то произносят лишь раз в году, в день разрушения Храма. Однако, когда рабби Авраам, по своему обыкновению, молился так в Лаг ба-омер, он был тяжко наказан свыше.
Почему же рабби Авраам был наказан не за субботы и праздники, а только за Лаг ба-омер?! Как пишет Алтер Ребе, рабби Шнеур-Залман, в день кончины праведника «доброта Всевышнего <…> и несет помощь и спасение в среду земного мира» . А по словам рабби Леви-Ицхака из Бердичева (Кдушат Леви, Вайеце), «со дня Лаг ба-омер начинает светить свет Дарования Торы» (день которого — двумя с половиной неделями позже). Вот сколь велика святость этого дня! Понятно, насколько противоречит ему любое проявление грусти и траура .
Но главное — что, согласно Алтер Ребе, душа рабби Шимона бен Йохая была одной из столь высоких душ, для коих как бы не существовало ни разрушения Храма, ни изгнания. Поэтому рабби Авраам а-Леви, будучи учеником Аризаля и хорошо зная, кто такой рабби Шимон бен Йохай и почему день кончины праведника называется «днем его торжества», не должен был скорбеть, что находится в изгнании и что Храма не существует. Его молитва об утешении «скорбящих по Цийону и Иерусалиму» была в высшей степени неуместной. Этим он сам показал, насколько он чужд всему делу Рашби и как плохо усвоил то, чему учил его Аризаль — прямой последователь рабби Шимона…
Теперь понятно, почему из года в год на горе Мерон, где похоронен Рашби, на Лаг ба-омер собирается масса людей, и с каждым годом все больше. Мало того что, молясь у гробницы, они «полагаются на рабби Шимона» в полной уверенности, что получат разрешение своих затруднений. Главное, что, принимая активное участие в торжестве рабби Шимона, забывают обо всем, несовместимом с радостью и весельем, и приобщаются к возвышенным сферам, которых не достигают ни катастрофа, ни разрушение и изгнание. Те, кто в Лаг ба-омер радуется радостью Рашби и разделяет его торжество, помнят о предсказании, полученном рабби Шимоном от Элияу-пророка: «С этим твоим сочинением (то есть Зоаром) сыны Израиля выйдут из изгнания в милосердии» .
(Опубликовано в №241, май 2012)
Рабби Акива и восстание Бар-Кохбы
Почему время между праздниками Песах и Шавуот траурное?
