Должно быть, не борьбою партий
В парламентах решится спор:
На европейской ветхой карте
Все вновь перечертит раздор…
В. Ходасевич
Люди — большие путаники. Недопонимание они с успехом компенсируют фантазией. Одна из тем в пророчестве Йехезкеля о наступлении мессианской эры стала устойчивым оборотом во многих языках, включая русский. Речь идет о пророчестве о «войне Гога и Магога» — катастрофе, которая будет предшествовать приходу Машиаха. Правда, христианские богословы, не очень понимая, о чем идет речь, этот фрагмент у Йехезкеля толковали несколько вольно. Попробуем же разобраться в этом пророчестве, воспользовавшись уже нашей, еврейской, традицией.
«Сын человеческий! Обрати лицо твое к Гогу в земле Магог и пророчествуй о нем» — так начинается пророчество о нашествии на землю Израиля «войска великого» — коалиции народов, соблазненных кажущейся безмятежностью ее обитателей. «И скажешь ты: поднимусь на страну неукрепленную, пойду на успокоившихся, обитающих в безопасности». Однако надеждам на легкую наживу не суждено сбыться: «На горах Израиля падешь — ты и все отряды твои, и народы, которые с тобой». Уникальность этой войны в том, что в ее результате «спасется Израиль, и после нее не будет больше порабощения (иными народами)» ; низвержение Гога настолько впечатлит человечество, что люди придут к истинной вере: «узнают народы, что Я — Г‑сподь».
В пророчестве Йехезкеля, где главным действующим лицом является некий Гог, мы не встретим распространенного выражения «Гог и Магог», которое впоследствии станет идиоматической конструкцией; ее первое дошедшее до нас упоминание содержится в одном из кумранских свитков, датируемом серединой II века до н. э.; мы сталкиваемся с этим оборотом также в третьих «Книгах Сивилл» (II век до н. э. — середина I века до н. э) . Представление о «войне Гога и Магога», которая станет концом истории и прелюдией к наступлению мессианской эпохи, отразилось и в Евангелии (Апокалипсис, 20:7–9), и в Коране (18:92–98), причудливым образом переломилось в народных поверьях и легендах. Широко распространенное предание о диких племенах (коранические «Яджудж и Маджудж»), отделенных от цивилизованного мира стеной или вратами, возведенными Александром Македонским («Двурогим»), которые в конце времен вырвутся на волю и со своих «темных становий» обрушатся на страну Израиля, приводится и в Коране, и в целом ряде еврейских и христианских средневековых источников. В одном из популярных христианских переложений этой легенды роль диких племен отводится еврейским десяти коленам, уведенным в изгнание Санхеривом, которые, соответственно, и окажутся Гогом и Магогом, союзниками Антихриста. В результате карнавальной трансформации библейское пророчество оказывается словно вывернутым наизнанку: описанное пророком нападение на еврейский народ становится нападением евреев на христиан, «новый Израиль».
Что же являют собой Гог и Магог? На эту тему существует множество мнений. Магог — имя одного из сыновей Йефета ; таким образом, страна Магога, по всей видимости, указывает на место обитания происходящего от него народа. Впрочем, идентификация этого народа и, соответственно, местонахождение его страны уже не столь ясны. Древние источники отождествляют страну Магог со Скифией , Керманом (Германия) в Персии , Критом (Кандия) , землей готов (Гития) и даже — несмотря на слова пророка, что орда завоевателей нахлынет с «окраин севера», — переносят ее в Африку . Впрочем, поскольку слово «мат» означает по‑аккадски страну, можно усмотреть в слове «Магог» название «Ма‑Гог» — «страна Гога» . В таком случае определение пророком Гога принимает рекурсивный характер: «Гог из страны Гога». Но кто же такой Гог? Или кто такие?
Большинство комментаторов сходятся в том, что «Гог — это имя царя, а Магог — название народа» . На протяжении истории и вплоть до наших дней предпринимались попытки отождествить Гога с самыми разными историческими личностями; в роли кандидатов на эту роль побывали Санхерив , Наполеон , Троцкий и многие другие. Однако рабби Ицхак Абарбанель (XV–XVI века) объясняет, что «Гог — это название народа, а Магог — название страны, в которой он жил» . Оба подхода имеют древние корни. Так, в апокрифической Книге Юбилеев (8:25) Гогом именуется область, охватывающая с северо‑востока землю Йефета; в сивиллином стихе «Горе вам, Гог и Магог и все племена по соседству!» Гог однозначно воспринимается как наименование народа. С другой стороны, о наличии древнего топоса царя‑Гога свидетельствует текст Септуагинты, где в переводе пророка Амоса вместо «трава (гизей) царя» возникает «Гог‑царь» , а в переводе пророчества Билама говорится, что царь Израиля превзойдет и «Гога» (в оригинале — «Агага» ). Толкователи Писания расходятся в вопросе о происхождении Гога‑царя или Гога‑народа. Некоторые описывают дикий языческий народ, находящийся за пределами цивилизованной ойкумены и противостоящий не только народу Израиля, но и всему миру; Гог становится подобием Чингисхана. Так, по мнению рабби Йосефа Ибн‑Хаюна из Лиссабона (XV век), после прихода мессии Б‑г приведет оторванную до той поры от мира орду Гога к Иерусалиму, «дабы те узнали о нем и постигли Г‑спода, как и все остальные народы. Но, услышав о величии Израиля , он позавидует им и пойдет на Иерусалим войной». Ученик рабби Ибн‑Хаюна, рабби Ицхак Абарбанель также считает Гога воинственным кочевым народом. Однако, по мнению рабби Меира‑Лейбуша бен Йехиэля‑Михла (Мальбим, XIX век) , Гог, напротив, — представитель западной цивилизации, владыка «из северных и западных стран», который, собрав под своими знаменами пеструю коалицию христиан (Эдом) и мусульман (Ишмаэль), вступит в Иерусалим, дабы «захватить страну Израиля, отняв ее у еврейского народа».
Разногласия существуют и в вопросе исторической периодизации. В Талмуде представлены две точки зрения. Согласно одной из них , война Гога и Магога станет прелюдией к наступлению мессианской эпохи; при этом ей будет предшествовать загадочная «война морских чудовищ», что, по мнению рабби Шмуэля Эйдельса (Маарша, XVI–XVII века), является образным обозначением войны сверхдержав. Согласно иному взгляду , она произойдет уже в мессианские времена, так что присоединившаяся к полчищам «Гога и Магога» пятая колонна мнимых прозелитов выступит «против Б‑га и помазанника Его». Большинство толкователей Писания придерживаются последнего подхода — ведь, казалось бы, из Писания следует, что ко времени нападения Гога евреи будут спокойно жить на своей земле. Однако, по мнению рабби Абарбанеля, безмятежные обитатели Святой земли — это не евреи, а христиане («нечестивое царство»), которые к тому времени захватят Страну Израиля; на них‑то и обрушится коалиция кочевых и мусульманских народов: первыми будет двигать жажда разбоя, вторыми — пыл мести и религиозной войны, желание «вырвать Святую землю из рук необрезанных», казалось бы, погруженных в беспечную и беззаботную жизнь и обманчиво беззащитных. Упоминание пророком народа Израиля объясняется Абарбанелем как ретроспекция — воспоминание о прошлом нападении Гога на страну Израиля в составе армии Санхерива, так что ожидающая его кара станет историческим возмездием. Маймонид, предположив, что война Гога и Магога произойдет после возобновления пророчества, которое может произойти и до появления мессии, тут же оговаривается и отмечает, что «во всех этих и подобных им вещах никому не известно, как они произойдут, пока они не произойдут» . «В те дни забудутся имена Гог и Магог, так что совсем не будут знать, что это за народ, который пророк назвал Магогом, и кто такой его царь Гог. И лишь когда он появится в стране Израиля и сбудутся слова пророка — тогда все поймут, что это и есть царь Гог, о котором было пророчество» , — вторит ему Мальбим.
Пожалуй, общий элемент различных подходов к интерпретации пророчества Йехезкеля в еврейской традиции состоит в самой идее войны цивилизаций, которой завершится мировая история. То может быть нашествие хаоса, столкновение Востока и Запада, религиозная война, когда «пойдет брат на брата, то есть Эдом и Ишмаэль станут сражаться друг с другом, ибо их разделяет вера» . Однако за этими религиозными и культурными конфликтами кроется базисное, глубинное противостояние между иудаизмом и всемирной цивилизацией. Даже для Абарбанеля, описывающего войну между народами мира, внутренним двигателем событий является небесное возмездие за прошлые преступления, совершенные ее участниками по отношению к еврейскому народу. Идея богоотступничества Гога имеет древние корни. Ее можно усмотреть и в стилистике самого пророчества; она в явном виде выражена в мидрашах. Так, в состязании врагов евреев, соревнующихся друг с другом в стремлении уничтожить еврейский народ, «почетное первенство» отводится Гогу и Магогу, которые, стремясь превзойти своих предшественников, не ограничились притеснениями евреев, но подняли бунт против Г‑спода, и потому Г‑сподь сам пошел на них войной ; к ним относят слова псалмов: «Встают цари земли, и властелины совещаются вместе — против Г‑спода и против помазанника Его: “Разорвем узы их и сбросим с себя путы их”» . Таким образом, коалиция Гога оказывается богоборческой, и неудивительно, что Гог увязывается с Римом — языческой, а впоследствии христианской цивилизацией, воспринимающейся как антитеза иудаизму. В ряде поздних мидрашей описывается прямое противостояние Гога и мессии, сына Эфраима : согласно некоторым из них, «Гог и Магог поднимется на них… и вступит (в Иерусалим) и убьет его (мессию из рода Йосефа) на улицах Иерусалима» .
Последующие комментаторы Писания, каждый по‑своему, развивают идею решающего противостояния между глобальной цивилизацией и иудаизмом. Так, рабби Йеуда‑Лива бен Бецалель из Праги (Маараль, XVI–XVII века) усматривает в полчищах Гога и Магога выступление языческого мира против монотеизма, ультимативное проявление идеи множественности, не терпящей единой истины и не приемлющей Б‑жьего царства; разные народы и силы объединены лишь неприятием единого и цельного мессианского мира. Впрочем, поскольку в конечном счете корень множества в единстве и в Едином, их выступление носит заведомо самоубийственный характер, и мнимое целое не может не распасться, так что «меч каждого будет против брата его». Под иным углом зрения анализирует «войну Гога и Магога» рабби Шимшон‑Рафаэль Гирш (XIX век). Он считает имя Гога происходящим от ивритского слова «гаг» — «крыша», а слово «Магог» — указанием на «покрытие крышей» : «Гог и Магог воплощают в себе крайний вывод из “принципа крыши” — принципа централизации, при которой все руководство оказывается на вершине, (отделенным от) народа». Символ крыши противостоит и шалашу праздника Суккот. Низвержение Гога и Магога станет, таким образом, победой веры над неверием, торжеством «простого человека» над противостоящей ему и Б‑гу иерархической системой . Впрочем, это произойдет только в конце времен. 
«И расступились воды»: пять «Переходов через Чермное море» в мировом искусстве
Раскаяние и добровольное страдание
