Всеобщая потеря

Вечером Девятого ава, когда еврейский народ собирается вновь погрузиться в глубокую скорбь о том, что было утеряно на протяжении долгого изгнания, и все усаживаются на земле, приготовившись к произнесению особых молитв‑плачей (кинот), ведущий молитву обыкновенно встает и во всеуслышание провозглашает: «Сегодня столько‑то лет со времени разрушения нашего Храма». Скорбь о разрушении, о годах изгнания и всех постигших народ несчастьях возвращается к тому, с чего все начиналось: с разрушения Храма и Иерусалима.

Разрушение Иерусалима и Храма имели для нас большее значение, чем просто гибель исторической столицы и потеря национальной святыни. Речь идет не только о трагическом событии давней истории, но и об ударе, нанесенном центру жизни еврейского народа. От этого удара пострадал и весь мир, который сможет оправиться и вернуться к своему нормальному состоянию лишь после восстановления Иерусалимского Храма. Мидраш следующим образом описывает особое место Иерусалима в мире: «Аба Ханан говорит от имени Шмуэля Малого: “Сей мир подобен человеческому оку. Его белая часть — это океан, окружающий мир. Его темная часть — это населенные места. Его зеница — это Иерусалим. Лик, [отражающийся] в зенице, — это Храм, да будет он построен вскоре, в наши дни”» Масехет дерех эрец, 7, 38.
. Удар, нанесенный по Иерусалиму, поражает зеницу ока всего мира, и это приводит к тому, что свет сущего уменьшается и меркнет.

Осознанно или неосознанно весь мир участвует в скорби по разрушенному городу. Мудрецы говорят: «С того времени, как был разрушен Храм, нет ни дня без проклятия… И в каждый следующий день проклятие больше, чем в предыдущий» Сота, 48а.
; «Со дня разрушения Храма небеса не показываются во всей своей чистоте, ибо сказано: “Я одеваю небеса мраком и рубище делаю покровом их”» Брахот, 59а; Йешаяѓу, 50:3.
. Скорбь по Иерусалиму охватывает все сущее, весь мир страдает из‑за этой трагедии.

Сам Всевышний участвует в трауре по Иерусалиму. Так, один мудрец рассказывает о том, что услышал на развалинах города: «Услышал я небесный глас, что стенал горлицей: “Горе сынам, из‑за грехов которых Я разрушил Мой дом и спалил Мой дворец, и изгнал их в земли иных народов… Горе отцу, изгнавшему своих сыновей, и горе сыновьям, прогнанным от стола своего отца”» Брахот, 3а.
. Поэтому и говорят, что «с того дня, как был разрушен Храм, Всевышний не знает улыбки» Авода зара, 3б.
.

Разрушение Иерусалима стало для нас гибелью всего мира. С тех пор все сущее покрыла завеса печали и мрака. Скорбь по Иерусалиму не сводится к установлению одного дня траура в год. Еврейская жизнь вся проникнута этой скорбью — памятью о потере. Выразительные строки псалма: «Если забуду тебя, Иерусалим, да забудет меня десница моя. Да прилипнет язык мой к гортани, если не буду помнить тебя, если не вознесу Иерусалим на вершину веселия моего» Теѓилим, 137:5–6.
, — это не просто метафора, но реальность нашей жизни, практическое наставление, которому надлежит следовать, постоянно помня об Иерусалиме. Память об Иерусалиме навеки окутала еврейскую жизнь дымкой печали. «В этом мире человеку запрещено смеяться во весь рот» Брахот, 31а.
. Лишь после избавления сбудутся слова: «Уста наши были полны веселия, и язык наш — пения» Теѓилим, 126:2. , а пока что все погружено в печаль. После разрушения Иерусалима были запрещены светские музыка и пение. О нашей боли и нашей потере мы должны помнить всегда, даже во времена радости. Когда накрываешь на стол для гостей, надо допустить какой‑то изъян в убранстве в память о разрушении. Когда строят дом, надо оставить что‑то недоделанным — часть стены не штукатурят и не красят в память о разрушении. Память об Иерусалиме «возносится на вершину веселия» и всякой радости. Даже на свадьбе голову жениха посыпают пеплом, а не цветами, а под свадебным балдахином жених должен на глазах у всех разбить бокал. Наша радость не может быть полной, пока Иерусалим лежит в руинах. Так, уже около двух тысяч лет отмечается траур по Иерусалиму, проходящий красной нитью кровавых слез через всю нашу жизнь.

Град Всевышнего

Прошедшее время не только не стерло из памяти народа Израиля образ Иерусалима, но расширило и углубило его значение. Слово «Иерусалим» стало синонимом всей Страны Израиля. В течение поколений каждый еврей, приезжавший в диаспору из Страны Израиля, назывался иерусалимцем. Талмуд, составленный и отредактированный в Тверии и Кейсарии, получил наименование Иерусалимского Талмуда. Во всех еврейских источниках слово «город» по умолчанию относится к Иерусалиму — граду Всевышнего.

Углубление понятий «Иерусалим» и «Сион» сделало их не только названиями географического пункта, города или духовного центра. Иерусалим стал символом присутствия Творца, точкой царственности (малхут), где Беспредельное соприкасается с конечным, а время и место — с тем, что превыше их обоих. Именно в Иерусалиме, точке царственности, нить Б‑жественной эманации связывается с реальностью этого мира.

Мистическая, исполненная страстной тоски литургическая поэма рабби Шломо Алькабеца Леха доди, которая стала неотъемлемой частью молитв, сопровождающих наступление субботы, во всех еврейских общинах — это, в сущности, песнь об Иерусалиме. В этом стихе чаяния избавления, испытываемые всем миром и еврейским народом, увязаны с одной центральной темой — с Иерусалимом. Во время изгнания Иерусалим стал отражением образа еврейского народа. Он символизировал изгнание Шхины, муки и страдания всего мира. Разрушенный город, покинутый своими сыновьями, ожидает избавления. Его восстановление является символом возрождения еврейского народа, обновления древнего завета с ним и со всем миром.

Духовный, символический Иерусалим не вытеснил из нашей памяти земной город, находящийся на географических картах. Этот город во все времена, даже в самые мрачные периоды преследований и угнетений, когда евреям было запрещено в нем жить, оставался центром и столицей народа Израиля. Единственный центр еврейства всего мира — это Иерусалим. В наше время все институты еврейского законодательства не обладают полными полномочиями. Для того чтобы исправить эту ситуацию, в Иерусалиме должен вновь собраться высший законодательный орган. Лишь законы и постановления, принятые там, могут обрести полную силу.

Повернуться в сторону Иерусалима

А пока что все мы поворачиваемся в сторону Иерусалима. В каком бы стиле и в каком уголке земного шара ни была построена синагога, она непременно обращена в сторону Иерусалима. Где бы еврей ни молился, он обязательно повернется к той точке, к которой обращается в молитве весь Израиль, — к Иерусалиму.

Многие еврейские обычаи выражают тоску по Иерусалиму и стремление к нему. В завершение пасхального седера — дня, в который более всех других праздников проявляется радость свободы и объединения семьи, — мы желаем друг другу: «В следующем году в Иерусалиме». Во многих местах был распространен обычай записывать в брачном договоре, что свадьба состоится, с помощью Всевышнего, в такой‑то срок в Иерусалиме, и только если (упаси Б‑г!), Избавление все еще не наступит, она произойдет там, где теперь проживают семьи жениха и невесты. Этот обычай выражает искреннюю надежду и чистосердечную убежденность в том, что единственное место, в котором нам пристало находиться, — это Иерусалим.

Каждый еврей мечтает жить в Иерусалиме, обосноваться в нем. Еврейский закон устанавливает особый статус желания переехать в Страну Израиля из других краев, и в Иерусалим из прочих мест Израиля, так что даже раб может заставить своих господ поехать вместе с ним или освободить его Ктубот, 110а–б.
. И хотя на протяжении большей части еврейской истории эта мечта не могла воплотиться, надежда на то, что однажды она станет реальностью, никогда не умирала.

Два Иерусалима

Иерусалим — это двойной город, неслучайно он уподоблен «городу, слитому воедино» Теѓилим, 122:3.
. Дольний, земной Иерусалим, который был разрушен, соответствует небесному, в котором возносятся чертоги славы Всевышнего, вместилищу великолепия горнего мира. Располагаясь над земным городом, небесный Иерусалим зависит от него и черпает из него свою мощь: «Сказал Всевышний: “Не приду Я в горний Иерусалим, покуда не приду в дольний Иерусалим”» Таанит, 5а.
. Два эти града, которые взирают друг на друга, не обретут полноту, пока народ Израиля не вернется к своему единственному городу, дабы обрести в нем запредельную реальность: «Иерусалим отстроенный подобен городу, слитому воедино, куда восходили колена, колена Г‑сподни, по закону Израилеву, чтобы возблагодарить имя Г‑сподне» Теѓилим, 123:3–4. .

Книгу Адина Эвена-Исраэля (Штейнзальца) «Суть еврейских праздников» можно приобрести на сайте издательства «Книжники»  в Израиле и других странах