Материал любезно предоставлен Tablet

Иранский город Хамадан состоит из нескольких концентрических кругов, нарисованных огнями машин, которые кружатся по городу. Почти в самом центре внутреннего круга находится могила Эстер и Мордехая — мавзолей, который традиционно считается местом упокоения двух героев книги Эстер. Здесь регулярно молятся мусульмане, христиане и евреи. В конце 2010 года, когда напряженность в отношениях между Исламской Республикой и еврейским государством была особенно сильна, сотни исламистов устроили протесты возле могилы, на небольшой улочке, которая носит весьма уместное название «переулок Эстер». Пропагандистские заявления времен Второй мировой войны о том, что Пурим отмечается в память о персидском погроме, вновь появились в иранских СМИ, и западные наблюдатели всерьез заговорили о «войне с Пуримом» в Иране. Тем временем Центр Симона Визенталя начал предпринимать активные лоббистские усилия в ЮНЕСКО с целью защиты исторической могилы. Оказалось, что угрозы в адрес еврейской богослужебной практики так и не были исполнены, и страхи за безопасность еврейских памятников Ирана были чрезмерными, хотя и вполне обоснованными. В целом создается впечатление, что устройство Хамадана не только создает своеобразные помехи дорожному движению, но и способствует тому, что сравнительно легким беспорядкам, прошедшим в центре города, придается чрезмерное значение.

Еврейская община Ирана, крупнейшая на Ближнем Востоке после Израиля, сегодня, как и каждый год, готовится отмечать Пурим. В маленьких и больших синагогах будут громко читать книгу Эстер, люди будут дарить друг другу подарки, заниматься благотворительностью, и даже в Исламской Республике с ее «сухим законом» будет щедро литься вино. Преодолевая пробки, паломники, традиционно прибывающие в это время в хамаданский мавзолей из Тегерана и других городов, приедут опять. Но все же события последних лет заставляют задаться вопросом о том, каково это — отмечать праздник в память о том, как евреи выжили наперекор декрету персидского царя, в современной Персии — Иране.

Провозглашение Исламской Республики в 1979 году и последующая ирано‑иракская война привели к быстрому сокращению еврейского населения Ирана почти на три четверти от прежней численности. Если до 1979 года в Иране проживало от 80 до 90 тыс. евреев, то теперь их насчитывается около 25 тыс. Другим следствием стало то, что если до революции крупные еврейские общины существовали по всей стране, в том числе в Мешхеде и Йезде, то теперь евреи живут преимущественно в Тегеране, и маленькие общины остались в Ширазе и Исфахане. Многие иранские евреи, особенно те, кто покинул Иран сразу после революции, говорят о правлении шаха как о последней вспышке в славной истории иранского еврейства. Но все же тысячи евреев продолжают свободно жить в Исламской Республике к немалому удивлению евреев западных стран и израильского правительства. Недавние исследования тегеранской еврейской общины показали, что евреи свободно исповедуют свою религию и живут относительно полной жизнью. Периодические вспышки антисемитизма, о которых рассказывают члены общины, омрачающие быт иранских евреев, в том числе пуримские события в Хамадане, не выходят за пределы того, что могло бы случиться четыре десятилетия назад, при шахе.

Я говорил с иранским раввином, который недавно уехал из Ирана по экономическим соображениям и впервые праздновал Пурим за пределами Исламской Республики. Описав первый шок, который он испытал от разнузданной веселости и излишне смелых костюмов, ставших уже привычными в таких странах, как Израиль и Соединенные Штаты (у иранских евреев нет обычая наряжаться на Пурим, а в Иране, стране весьма консервативной, существуют официальные законы о скромности), благочестивый раввин стал рассказывать мне о праздничной, но вполне сдержанной атмосфере, которая царит в Пурим в современном Иране. Даже те евреи, которые обычно в синагогу не ходят, изо всех сил стараются не пропустить чтение Мегилы. Ради соблюдения приличий шумят при упоминании имени Амана только в том месте, где перечисляются 10 сыновей этого злодея. На вопрос о беспорядках и антиеврейской пропаганде, связанной с праздником, раввин отреагировал пренебрежительно, сказав, что это бессмысленная болтовня небольшой горстки необразованных фанатиков. Пурим в Иране, подчеркнул он, отмечают с гордостью и достоинством, без всякого стыда.

С тех пор как иранская экономика в течение ХХ века пережила модернизацию и всеобщая нищета ушла в прошлое, иранские евреи стали тратить на праздники немало денег и зачастую добивались большого эффекта. Друзья и родственники обмениваются изысканными угощениями, хотя больше всего внимания подготовке пуримских посылок уделяют молодые люди после помолвки. Одна пожилая женщина, уехавшая из Исфахана после свержения шаха, рассказывала мне, что она еще помнит нежный вкус ликера из сухофруктов, которые женихи посылали невестам к окончанию поста Эстер в канун праздника. Пурим обычно отмечается в самом начале весны, так что вполне понятно, почему традиция мишлоах манот приобрела у иранских евреев такую романтическую окраску. В любом случае Пурим в Иране выглядит в целом так же, как везде, — если не принимать во внимание, что праздник проходит там же, где разворачивалась история.

Хотя в библейской книге Эстер говорится о провозглашении ежегодного праздника с пирами, подарками и раздачей милостыни, Пурим в нынешнем виде представляет собой плод творчества авторов Вавилонского Талмуда. Своеобразный облик праздника сформировался только в эпоху поздней античности, когда жившие в Вавилоне раввины разработали законы праздника и, учредив законы вроде требования напиться так, чтобы не отличать Мордехая от Амана, успешно превратили Пурим в некое подобие разгульной еврейской Масленицы.

В столетия, когда создавался Талмуд, большая часть цивилизованного мира была поделена между двумя великими империями: Римская (а позднее Византийская) империя правила Западом, в том числе Землей Израиля, а иранская династия Сасанидов царствовала на Востоке, к которому относился и Вавилон. Евреи поздней античности никогда не забывали об Иране, особенно те из них, кто жил в Сасанидском царстве и у его границ. Интересно, что евреи считали, что правящая династия Сасанидов связана с упомянутыми в Библии древними царями Киром и Ксерксом из династии Ахеменидов. И подобно евреям, живущим в нынешней Исламской Республике, эти общины отмечали Пурим в тени могущественной, но в целом благосклонно относящейся к ним Персидской империи.

Один пассаж Талмуда намекает на проблемы, которые усматривали раввины в связи с празднованием Пурима в статусе подданных Сасанидского царя. Спор касается причины, по которой в Пурим евреи не читают молитву алель («хвала»), хотя этот праздник посвящен избавлению от кризиса еще более страшного, чем египетское рабство. Рава, крупный талмудический мудрец, живший в непосредственной близости к границам Сасанидского царства замечает: «Верно, что алель говорят об исходе из Египта, потому что в алеле сказано: “Хвалите, рабы Г‑сподни” (Теилим, 113:1) — рабы Г‑сподни, а не рабы фараона. Но разве не может быть здесь сказано: “Хвалите, рабы Г‑сподни”, а не “рабы Ахашвероша”? Ведь мы все еще рабы Ахашвероша!» (Вавилонский Талмуд, Мегила, 14а). Рава полагал, что, несмотря на великую радость, которую испытывают евреи в Пурим, на празднование должны влиять суровые факты Realpolitik. Действительно, как можно во всю силу возносить благодарности за избавление от смертельного приговора Ахашвероша, если спустя много веков нами правят его потомки?

Еврейская община талмудической Вавилонии была не единственной, кто на себе ощущал персидскую власть и рассматривал Пурим с этой точки зрения. Хорошо сохранившаяся синагога, обнаруженная в 1932 году в западносирийском гарнизонном городке Дура‑Европос, отражает схожий взгляд, существенно отличающийся, однако, от позиции Равы. В синагоге III века н. э. не менее 14 красочных фресок, изображающих библейские сцены. Одна из самых известных — «Пуримский триумф» — содержит две сцены из книги Эстер. Слева Мордехай, облаченный в царское одеяние, едет на коне, которого ведет под уздцы Аман, одетый простым персидским конюшим. Изображение, видимо, представляет собой красочный комментарий к Эстер, 6:11. В середине фрески группа из четырех мужчин в греко‑римских костюмах — их жесты, кажется, изображают одобрение. Справа юный посланец вручает свиток царю Ахашверошу, рядом с которым стоят Эстер и придворные. Судя по триумфальному контексту, можно предположить, что он передает царю донесение о числе нападавших, убитых евреями. О таком донесении, отправленном к царскому двору, говорится в Эстер, 9:11.

Хотя соответствующие библейские стихи найти просто, более широкое значение пуримской панели поддается интерпретации хуже. Одна из главных загадок касается группы мужчин, стоящих в центре картины. Какова их роль и кого они могут изображать? Историк искусства из Еврейского университета Шалом Цабар предполагает, что мужчины в тогах олицетворяют римскую власть, которая радостно приветствует унижение персидской власти в лице Амана в сцене слева. Если рассматривать эту группу в контексте донесения о превентивном убийстве евреями потенциальных персидских погромщиков, изображенного справа, можно выдвинуть другое объяснение: евреи, населявшие римский городок Дура‑Европос, могли видеть в пуримской истории надежду на упадок и поражение свирепых персов, угрожавших им с другой стороны границы.

Но это не конец истории о Пуриме и персах в этой синагоге. На пуримской фреске есть поразительная надпись на персидском языке, где говорится о внезапном визите двух сасанидских чиновников «в это место поклонения еврейскому Б‑гу богов» в 255 году н. э. В соответствии с реконструкцией, предложенной недавно профессором Калифорнийского университета Тураджем Дарьяи, краткий текст сообщает, что чиновники «видели эту фреску… и она им понравилась». Страшно представить, как смотрели персидские вельможи на это яркое изображение ахеменидского властителя и как мучились синагогальные старосты, придумывая этой сцене положительное толкование. В любом случае скоро всему этому пришел конец: прошло меньше года, и сасанидская армия завоевала Дура‑Европос. Поселение почти не подверглось разрушениям, и археологи обнаружили его менее ста лет назад практически нетронутым.

Я рассказал эту историю иранскому раввину, с которым я встречался, надеясь вывести его на проблемы, которые, как я думал, порождает Пурим в нынешней Исламской Республике. Я повторил свои вопросы: «Вы уверены, что иранские чиновники не интересовались праздником, связанным с таким агрессивным персидско‑еврейским противостоянием? Вы никогда не боялись публично объявлять о времени чтения Мегилы?» Но похоже, что я ждал истории, которой на самом деле не было. Ни секунды не колеблясь, раввин ответил на мой вопрос: «Я не понимаю. История Пурима не о том, как персы угрожают евреям. Она о том, что происходит, когда неиранец, подобный Аману Агагеянину, проникает в персидские правящие круги и пытается перевернуть все с ног на голову». Действительно. В каждом поколении свои ориентиры. В каждом поколении свои интерпретаторы. 

Оригинальная публикация: READING MEGILLAH IN TEHRAN: HOW IRANIAN JEWS CELEBRATE PURIM