Ретроспектива израильского кино, которая в течение мая продолжалась в Инженерном корпусе Третьяковской галереи и была посвящена 70‑летию Израиля, представила не только кинематограф, но и историю страны на уровне, которого прежде никому не удавалось достичь.

Фильмы, отобранные Максимом Павловым и Ольгой Улыбышевой из Третьяковки при деятельном участии посольства Израиля в России, оказались бы лучшими адвокатами Израиля на международной арене, если бы их увидели сейчас в мире, как увидели в Москве.

Речь идет не о картинах, созданных в последние годы, когда израильтяне вовсю завоевывают награды в Каннах, Венеции и Берлине (встык к этой ретроспективе в кинотеатре «Октябрь» стартовала другая, победителя последнего Берлинале Надава Лапида), а о тех, что были сняты 40–50–60 лет назад. И даже раньше, когда самой страны еще не было, а фильм «Авода» («Работа», 1935), документальная история о героических первых поселенцах — строителях будущей страны, сделанная в эстетике Дзиги Вертова и Эйзенштейна, уже был снят. И это не самое раннее израильское кино — первые кинокадры в Иудейской пустыне были отсняты в 1897 году, когда в Базеле прошел Первый сионистский конгресс.

«Работа» безупречна с точки зрения картинки, что неудивительно, ведь и первым концертом Палестинского симфонического оркестра в 1936‑м дирижировал Тосканини, а слово «Палестина» ассоциировалась в те годы не с тем, с чем сейчас, и студия, на которой снималась «Работа», называлась The Palestine Picture Ltd.

Создатель «Работы» Хельмар Лерский (Израиль Шмуклерский, 1871–1956), режиссер, а до того актер и оператор, более всего прославился как фотограф. В галерее Гарри Татинцяна в Москве в свое время были показаны его портреты, сделанные в технике «светописи», лица на них производили впечатление как будто вылепленных. Фильму эта особая выразительность тоже присуща. Лерский не был саброй — родился в Страсбурге, вырос в Цюрихе, где и умер, а в промежутках жил и работал в США, Франции, Германии. В Израиле он попытался создать портрет нового человека, строителя будущей счастливой жизни. Даже откровенно пропагандистская интонация 50‑минутной ленты, несопоставимая, впрочем, с пафосом первых советских киноопусов, не мешает восхищенно следить, как в просвете между ног верблюда камера снимает строящийся Тель‑Авив.

«Работа» стала бы главным откровением фестиваля, если бы вместе с ней не показали «Нас не сломить» — фильм, вышедший в 1948‑м, но снимавшийся еще до создания государства, когда еврейские организации всеми правдами и неправдами переправляли в Палестину евреев, выживших в гетто и лагерях. Оказалось, что процесс этот был снят на пленку. Журналист Мейер Левин, выступивший в роли режиссера, внедрил в процесс двух актеров, сыгравших супружескую пару. Вместе с разными группами беженцев, где‑то на грузовиках, где‑то ночью пешком, попадая по дороге в облавы и тюрьмы, эти двое перемещались из разрушенной в пыль Варшавы через Прагу, Берлин, Мюнхен, Вену в сторону итальянского побережья, откуда на старой посудине, взявшей курс на Хайфу, пробирались морем в Эрец‑Исраэль. Все в кадре, кроме этой пары, — настоящие беженцы или те, кто им помогал. Основной фон картины — лежащая в руинах, абсолютно уничтоженная Европа. Где‑то даже изображение не в фокусе, отчего степень доверия только возрастает.

Этот фильм «…должен был бы получить всевозможные “оскары” и “пальмы”, но очевидно опередил художественные нравы своего времени, да и тема, конечно, возмутительна», — восхищенно, со свойственным ему скепсисом, прокомментировал премьеру режиссер Олег Дорман. Это была именно премьера, первый в новейшей истории показ полной, 70‑минутной версии картины, только что восстановленной во Франции, вероятнее всего, для дальнейшей демонстрации в Каннах. В международном прокате фильм под названием Illegals («Нелегалы») вышел сразу, но в кастрированном англичанами варианте, с хэппи‑эндом, — и в таком виде его можно обнаружить в интернете. В оригинале никакого хэппи‑энда нет: судну, которое с полпути ведут корабли британских ВМФ, не дают пристать к хайфским берегам.

Столь же детально отражена в ретроспективе вся история страны, начиная с событий, предшествовавших ее созданию. «Гнев и триумф» (1984) Ави Нешера посвящен бойцам движения «Лехи», взорвавшим в 1942‑м в Иерусалиме британскую военную базу. В этом фильме снимался красавец Джулиано Мер — израильский Рэмбо, полуеврей‑полуараб, старый друг Нешера, основавший театр в Палестинской автономии и в 2011‑м убитый на его ступенях арабским террористом.

Войне за независимость посвящен фильм «Высота 24 не отвечает» (1955) Торольда Дикинсона — первая снятая в Израиле игровая картина. Время «новой чувствительности» в израильском кино отражают «Три дня и ребенок» (1967) Ури Зоара и «Осада» (1968) Джильберто Тофано, о последствиях Шестидневной войны. Обе картины представил в Москве Ариэль Швайцер, историк кино и критик «Кайе дю синема».

Из Тель‑Авива 1990‑х в фильме Асси Даяна «Жизнь по Агфе» (1992) можно спуститься по лестнице времени в Тель‑Авив 1970‑х «Полицейского Азулая» (1971) Эфраима Кишона: в этой трагикомической истории о стареющем служаке‑шлимазле сыграл Шайке Офир, основатель театра пантомимы «Камери» и ученик Марселя Марсо. Показали и единственный израильский фильм Михаила Калика «Трое и одна» (1974) — не самую удачную попытку вписаться в местный кинопроцесс. Перенеся в Израиль тех лет действие рассказа Горького «Мальва», Калик снял очень странный для себя фильм, по которому видно, как он хотел стать в израильской киношной среде своим.

Из ярких картин нового тысячелетия в ретроспективе участвовали номинант на «Золотой глобус» и получивший награды нескольких фестивалей фильм «Гет. Процесс Вивиан Амсалем» (2014, режиссеры Ронит и Шломи Элькабец) и отмеченный в Каннах «Кипур» (2000) Амоса Гитая, в котором мы видим начало Войны Судного дня.

С первого дня той войны начинается и «Дневник» Давида Перлова — многочастная документальная эпопея, в которую вошли съемки, сделанные с 1973‑го до начала 1980‑х. Родившийся в Бразилии Давид Перлов (1930–2003), автор более чем 30 документальных лент, в юности отправился учиться живописи в Париж, в 1950‑х репатриировался в Израиль. «Май 1973‑го, я покупаю кинокамеру. Хочу снимать сам и в свое удовольствие. Меня уже перестал интересовать профессиональный кинематограф. Я хочу найти нечто иное, необычное. Прежде всего, некую анонимность», — с этого начинается «Дневник». Мы видим тут дочерей‑близнецов Перлова Яэль и Наоми — как они взрослеют и едут учиться в Европу, его жену Миру, которая потом вместе с Яэль будет монтировать фильм. И через них, их соседей, встреченного на улице — он тогда снимался в Израиле — Клауса Кински, давнего знакомого Перлова, через картинки в телевизоре видим все, что происходило в стране и вокруг. Первый кадр — вид из тель‑авивского окна на синагогу: люди пришли на молитву в Йом Кипур, но ведут себя странно. Это 6 октября 1973 года, когда с нападения Египта и Сирии на Израиль началась та самая Война Судного дня. «Дневник», премьера которого состоялась в 1989‑м в Великобритании, а в Израиле позже, давно классика, но как было бы правильно показать его теперь в разных странах, включая Россию! Не в кинотеатре — по телевидению. В Москве, где демонстрация «Дневника» растянулась на целый день, картину представляла Яэль Перлов, которая унаследовала профессию отца.