Известно, что резидент, работающий под прикрытием, — это элита разведки. За глубокое проникновение в стан врага ему приходится платить колоссальным психологическим напряжением, вечной настороженностью и отказом от своего «я». Еврею, служащему во внешней разведке, порой требуется отказаться еще и от заповедей Торы.
Р. Давид Фукс, воспитавший не одно поколение выпускников ешивы «Натив Меир», вспоминал: «Один из моих учеников решил, прежде чем продолжить учебу в ешиве, отслужить в армии. Ближе к концу трех лет службы он обратился ко мне за советом. Его мучила непростая дилемма: ему предложили задержаться в армии и в течение еще пяти лет служить стране, живя под вымышленным именем в одной из враждебных арабских стран. Он с детства свободно говорил по‑арабски и, видимо, был на самом хорошем счету у своих командиров. Само собой, специфика подобной службы требовала отказа от соблюдения субботы, кашрута и т. д. Сама постановка вопроса — вот что впечатлило меня более всего. Он сказал: “С одной стороны, если опасность для жизни одного человека позволяет другому нарушить субботние запреты, то уж тем более — опасность для жизни многих людей. С другой стороны, после пяти лет жизни без соблюдения субботы и заповедей я не уверен, что вообще вернусь к соблюдению. Можно ли мне жертвовать собой в такой степени?”
На следующий день мы вместе поехали в Бней‑Брак к Стайплеру , который также был очень впечатлен и ответил моему ученику: “Если ты так ставишь вопрос, то ты обязан согласиться, а Всевышний поможет тебе вернуться целым и невредимым, и ты еще будешь обучать Торе других!” Вердикт и благословение в одной фразе. Благословение сбылось».
Автор «Шульхан арух» рабби Йосеф Каро пишет (Йоре деа, гл. 178) о тех, кто представлял интересы еврейской общины при дворах монархов‑иноверцев и т. п., будучи зачастую вынужден нарушать ряд заповедей: «Что же позволило мудрецам разрешать этим представителям общины нарушать запреты Торы? Видимо, это может быть легитимно ради спасения общины от тяжких постановлений [влекущих беды]; подобно [сказанному] в трактате “Мегила”, 17а: “Р. Реувен бен Истробали нарушил запрет Торы, дабы спасти евреев от царского указа, запрещающего соблюдать субботу…”» И если мудрецы допускали нарушения запретов Торы, включая субботние, для ходатаев общин, то неудивительно, что Закон милосерден и к тем, кто спасает жизни многих евреев. К тому же сам разведчик подвергается опасности, так что, не соблюдая заповедей, тем самым он спасает и свою жизнь.
Конечно, там, где нарушение не оправдано необходимостью, еврей‑разведчик обязан соблюдать заповеди, но специфика подобного рода деятельности такова, что невозможно точно знать, ведется ли за ним наблюдение, да и выход из роли чреват провалом. Поэтому на деле в случае любого сомнения он должен вести себя как обычно — разумеется, «обычно» для внедренного разведчика под прикрытием. Другое дело этап подготовки к заданию, несмотря на то что приобрести «навыки несоблюдения» невозможно без того, чтобы практиковать нарушения заповедей загодя, еще на тренировочной базе. Р. Йосеф‑Шалом Эльяшив, один из самых авторитетных законодателей последних десятилетий, когда с подобным вопросом обратились к нему, не разрешил отступать от соблюдения еврейского закона в рамках подготовки разведчиков. Конечно, подобное ограничение ставит под сомнение принципиальную возможность привлечения религиозных евреев для подобных миссий.
Впрочем, даже у самого талантливого мастера перевоплощения возникают с точки зрения еврейского закона серьезные проблемы при выполнении задания. Как известно, «три суровых запрета»: убийство, идолопоклонство, прелюбодеяние — запрещено нарушать даже тогда, когда речь идет о спасении жизни человека, однако в деятельности внедренного разведчика без некоторых акций порой крайне тяжело обойтись. Можно ли отправить в лучший мир добросовестного ученого из враждебного государства, весь грех которого заключается лишь в том, что он работает над исследованиями в области ядерной физики? А соблазнить нужного человека ради того, чтобы добыть важные разведданные? Подобных вопросов можно задать великое множество, и, безусловно, в рамках короткой статьи невозможно рассмотреть их все. Однако один из них мы здесь разберем, хотя и не углубляясь в подробности, понятные только профессионалам.
Можно ли соблазнить носителя важной информации? На профессиональном жаргоне подобный, древний, как мир, прием называется «медовая ловушка». «Женщина — ее оружие всегда при ней», — гласит Талмуд (Авода зара, 25б), и уже в Танахе мы находим несколько примеров использования женских чар для достижения той или иной цели, далекой от романтики. Дщери моавитские соблазняли евреев, чтобы одержать победу над нашим народом, добившись духовного падения сынов Израиля; Далила обольщала Шимшона, добывая информацию; Яэль соблазнила Сисру, чтобы утомить его, а затем прикончить.
Собственно, вопрос делится на два: 1) разрешено ли подобное и при каких условиях; 2) предположим, что есть ситуации, в которых подобное разрешено; но если разведчица замужем, станет ли она запрещена мужу в результате инициированной ею близости?
В наших источниках фигурируют два прецедента, из которых можно извлечь необходимую информацию для ответа на эти вопросы: сожительство Эстер, жены Мордехая, с царем Ахашверошем, и соблазнение Яэлью вражеского военачальника Сисры с целью его дальнейшего умерщвления. (Да, в Талмуде приводятся мнения, что Эстер не являлась супругой Мордехая, а Яэль не была еврейкой, но нас интересуют не исторические реалии, а отношение еврейского закона к поступкам этих женщин в их еврейской ипостаси.)
Эстер инициирует встречу с царем, рассчитывая соблазнить его (во всяком случае, так интерпретируют ее слова «Пропадать так пропадать!» наши мудрецы [Мегила, 15а]) и благодаря этому отменить царский указ, грозящий истреблением всем евреям. Сам ее поступок подается как абсолютно легитимный (там же, 15б), несмотря на то что, казалось бы, прелюбодеяние является запретом, носящим тотальный характер.
Яэль же была женой (не вдовой!) Хэвера‑«кенийца» и тем не менее сблизилась с Сисрой, чтобы спасти от этого талантливого вражеского военачальника еврейский народ (см.: Назир, 23б и др.), и наши мудрецы превозносят ее за это!
Самый универсальный и, казалось бы, решающий все проблемы ответ фигурирует в трактате «Сангедрин» (74б): «Если публичное нарушение запрещено даже при угрозе жизни, то как же Эстер поступила так? Сказал Абайе: “Эстер была пассивна”». Раши поясняет: она просто лежит, а действует мужчина. Подобное объяснение выглядит универсальным для любой ситуации, когда еврейка вступает в запрещенную близость (и так утверждает автор респонса «Сридей эш», ч. 2, 36). Однако при таком подходе получается, что женщина, будучи пассивной при коитусе, никогда не нарушает запрет, что несколько не вяжется со многими положениями Талмуда, из которых следует, что ответственность за прелюбодеяние несут обе стороны! Быть может, кроме пассивного поведения в момент близости необходимо также, чтобы и сама близость не была инициирована женщиной? Но если в случае с Эстер еще можно рассуждать, насколько ее приход к царю был провокацией, то в случае с Яэлью достаточно очевидно, что она сделала все, чтобы Сисра сблизился с нею (см.: Тосафот к Назир, 23б). Да и в ситуации с Эстер, рассуждает раввин Моше Файнштейн (Орах хаим, ч. 2, 75), трудно поверить, что она могла себе позволить быть пассивной: Ахашверош и за меньшее мог казнить, как случилось с Вашти, так что любое поведение жены, из которого он мог заключить, что та не рада близости с ним, повлекло бы за собой самые тяжкие последствия. Иными словами, как‑то не хватает пассивности в обоих случаях.
Так что, видимо, Талмуд умышленно разбирает случай Эстер, и не с точки зрения запрета прелюбодеяния, а с точки зрения публичности того, что она стала женой Ахашвероша. И ответ касается именно ее: да, нарушение было публичным, но, так как подробности ее личной жизни не были известны, то, так же как нет осквернения Имени Творца там, где есть насилие, так и в случае с Эстер все ее пребывание во дворце является одним сплошным актом насилия. Талмуд, таким образом, рассуждает не о прелюбодеянии, а о хилуль а‑Шем, осквернении Имени. Как, собственно, и следует из текста, процитированного выше.
И мы будем настойчивы и спросим: а почему, действительно, Талмуд не задает вопрос более глобального характера: неважно, насколько публичным был союз Эстер с царем; достаточно того, что она прелюбодействовала, а это, как мы писали выше, относится к грехам из разряда «умри, но не нарушь»! Иными словами, что в ситуации с Эстер автоматически снимало этот вопрос, оставив только вопрос осквернения Имени?
Комментатор Талмуда Меири пишет, что «спасение многих евреев — исключение». То есть там, где запретная близость спасает многих (не берусь сказать скольких) людей, она не воспрещена законом. Еще триста лет назад, когда данный комментарий не был известен мудрецам Торы, эту же идею высказал автор респонса «Швут Яаков» (ч. 2, 117), оправдав поступок еврейки, которая, спровоцировав близость с лесными разбойниками, спасла этим жизни своих спутников, включая мужа. Правда, неясно, как быть с Мишной (Трумот, 8:12), запрещающей добровольно отдать на бесчестье даже одну еврейку, пусть результатом отказа будет массовое изнасилование. Из этой мишны, также приведенной в законе (Йоре деа, 157:1, у Рама), мы видим, что нельзя пожертвовать одним евреем для спасения многих (и вряд ли добровольность жертвы меняет дело), и, значит, вопрос, чем отличался случай с Эстер и почему мудрецы Талмуда не инкриминировали ей нарушение запрета прелюбодеяния, по‑прежнему остается без ответа.
Окончательный ответ мы находим в респонсе Маарика, гл. 167. Он цитирует слова рабейну Ицхака, одного из известнейших комментаторов Талмуда эпохи Средневековья: «Подобное разрешено, если совершающая это поступает так во имя Небес, даже если она замужем, дабы спасти весь еврейский народ». Не «многих», а «всех» — вот в чем дело! Эстер спасала всех евреев, так как все вместе они находились под властью Ахашвероша. То же самое пишут Тосафот (Ктубот, 3б) о поступке Яэли. Такой же подход можно найти в комментарии Рамбама к Свитку Эстер, в респонсе Маарама из Ротенбурга (Респонсы Баалей а‑Тосафот, 72) и в других авторитетных источниках.
Мы можем спросить: чем, кроме количества, отличаются «все» от «многих»? Ответ я нашел в книге «Мишнат пикуах нефеш», гл. 63, где приведено объяснение от имени р. Гутнера: нет большего поругания Имени Творца, чем гибель всего еврейского народа! А это значимее (!), чем «три тяжких греха»! Таким образом, спасение от осквернения Имени оправдывает нарушение даже такого запрета, как прелюбодеяние.
Выходит, нашей разведчице разрешено соблазнение врага, но при соблюдении нескольких условий: 1) ее целью не может быть собственное удовольствие; 2) информация, которую она стремится добыть, достаточно важна, чтобы спасти от гибели еврейский народ, 3) причем весь (или большинство, что с точки зрения закона равноценно).
Очевидно, что с последним пунктом не все гладко: наш народ рассеян по всему миру, и сложно представить себе ситуацию, при которой действия «Моссада» спасали бы одновременно евреев России и евреев Америки, тем более что большая часть нашего народа на сегодняшний момент проживает не в Израиле. И здесь самое время привести слова р. Кука из его книги «Мишпатей коен» (с. 336). Р. Кук пишет, что, когда речь идет о живущих на территории Эрец‑Исраэль евреях, их спасение равноценно спасению большей части нашего народа! Гибель, пусть и меньшинства, евреев на Святой земле является осквернением Имени, не меньшим, чем гибель большей части народа, но вне пределов Израиля. Подтверждение такому подходу можно найти сразу в нескольких источниках, но рамки данной статьи не позволяют уделить этому более пристальное внимание. Ясно одно: нашей разведчице достаточно, таким образом, если в результате ее действий будут спасены или жители Израиля, или большая часть народа в целом.
Последнее, что необходимо прояснить: будет ли разведчица после подобного поступка запрещена мужу, ежели таковой у нее имеется? Автор респонса «Швут Яаков», упомянутый выше, хотя и разрешает акт соблазнения даже ради спасения «многих» (и даже не «всех»), тем не менее запрещает такой еврейке продолжать жить со своим супругом: для обычного еврея, не коена, жена разрешена, только если близость произошла не по ее воле, но в результате насилия. Он также критикует своего оппонента, автора респонса «Бейт Яаков» (39), разрешающего такой женщине вернуться к мужу. У подобного разрешения есть свои источники, более древние, чем приведенные респонсы. Так, например, в упомянутом выше комментарии Рамбама к Свитку Эстер сказано, в частности, что, поскольку обстоятельства вынудили Эстер пойти на подобное, это нельзя сравнивать с адюльтером. Эстер, по мнению Рамбама, была вынуждена прибегнуть к такому шагу, а это уже насилие, а не близость по желанию. Схожее рассуждение можно видеть и в приведенном выше рассуждении Меири относительно Яэли. Впрочем, тема эта достойна отдельной статьи. В любом случае без консультации с компетентным раввином здесь не обойтись. Прежде чем стать внедренным агентом, необходимо получить главное для еврея «прикрытие» — вердикт раввина о том, как правильно поступить, чтобы и миссию исполнить, и не преступить волю Творца. 
Воины и мудрецы Талмуда
Раскаяние и добровольное страдание
