Праздник Пурим – один из самых ярких и красочных в еврейском календаре, про него до сих пор можно услышать множество интересных историй. Евреи говорят, что это был самый веселый и самый любимый праздник в общине, рассказывают, как было принято отмечать его в их детстве, и сравнивают с тем, как это делают сейчас. Славяне, которые прожили с евреями бок о бок не одно столетие, тоже не обходят стороной этот день. Они рассказывают, как евреи праздновали Пурим до второй мировой войны, как приглашали и угощали друг друга и своих соседей и т. д.

Аман проводит Мордехая, сидящего на коне, по улицам города. Настенная роспись из синагоги Дура Европос. III век н. э.

Наша публикация основана на полевых материалах, которые были записаны в ходе экспедиций в Подолию (города Тульчин, Могилев-Подольский и др.), Буковину (Черновцы, Хотин, Новоселица) и Галицию (Ивано-Франковская обл.)[1]. Уникальность и специфика этих регионов во многом определяется тем, что здесь в течение долгого времени соседствовали разные этноконфессиональные группы (русские, украинцы, евреи, румыны, молдаване, немцы и другие и, соответственно, православные, иудеи, католики). Выбор Подолии и Буковины в качестве места проведения экспедиций объясняется тем, что в этих регионах до наших дней сохранилась некоторая доля старожильческого еврейского населения, носителей аутен­тичной этнокультурной и языковой традиции. Во время войны эти регионы входили в Транснистрию – зону румынской оккупации, и части евреев удалось выжить. В отличие от Подолии и Буковины в Галиции немцы уничтожили все еврейское население. Однако там остались нееврейские старожилы, которые еще помнят довоенную жизнь и могут рассказать об обычаях и традициях своих соседей.

Полевые материалы 2004–2009 годов – это детские воспоминания наших информантов (и евреев, и неевреев) об их довоенной жизни. Детские воспоминания довольно часто содержат точные детали событий, происходивших много лет назад, в данном случае – важные элементы утраченных традиций. Эти материалы позволяют проследить, что в традиции отмерло, что сохранилось и что трансформировалось.

Одним из самых ярких детских впечатлений является празднование Пурима, потому что дети принимали в нем непосредственное участие: переодевались в карнавальные костюмы, слушали пуримские истории и т. д. Для нееврейского населения Пурим – это запоминающийся зрелищный праздник, карнавал, у которого есть аналоги в славянской культуре – Масленица и некоторые рождественские обряды.

В данной статье мы последовательно остановимся на том, как сами евреи описывают традицию довоенного празднования Пурима, а также на славянских описаниях этого чужого для них ритуала, представления о котором стали частью их собственной культуры.

Евреи о Пуриме

Когда в разговорах с еврейскими информантами заходит речь о Пуриме, обычно ярче всего они вспоминают три вещи: историю его происхождения, рассказанную им родителями или учителями; обязательные атрибуты праздника – специальную еду, которую готовили в этот день, трещотки и подарки; а также карнавальную процессию детей, которые ходили по еврейским домам и пели песенки. Мы хотим подробнее остановиться на каждом из этих элементов.

Пересказ библейской истории

Пересказ истории о царице Эстер и злом министре Амане, который хотел погубить всех евреев, – это библейский сюжет, который мы чаще всего записываем в экспедициях. Конкуренцию ему составляет, пожалуй, только рассказ об исходе евреев из Египта, что, впрочем, легко объяснимо, поскольку обе эти истории ежегодно рассказываются (или рассказывались в детстве наших информантов) во время празднования Пурима и Песаха. Остальные библейские сюжеты вовсе исчезли из памяти стариков, сохранившись лишь в рассказах очень немногочисленных носителей традиции. История Пурима, в отличие от происхождения других еврейских праздников: Суккота (Сикес), Хануки (Хонике), Шавуота (Швис) – знакома практически всем евреям, которых мы встретили в изучаемых регионах.

Любопытно проследить некоторые вариации и дополнения к библейскому сюжету о Пуриме, с которыми мы сталкиваемся во время интервью. Самой интересной подробностью, которую наши информанты добавляют к сюжету свитка Эстер, является, на наш взгляд, рассказ о дочери (или жене) Амана, которая вылила на него с верхнего этажа своего дома ведро с помоями, поскольку думала, что это Мордехай. Мы записали два варианта этой истории – в изложении уроженки Могилева-Подольского и уроженки Хотина; приведем один из них:

– Еще мой папа рассказывал, что Аман – он о Пуриме рассказывал, – что Аман шел… он думал… он шел, а те, кто шел за ним, – это были другие люди, они шли к евреям, и когда он шел, он говорил, показывал им, куда надо идти и так далее. А дочка Амана стояла на балконе, на втором этаже. Он сказал: «Возьми – когда пройдет Мордехай – облей его из горшка, простите, мочой». А она облила своего отца. Мочой его облила. Но ничего… Царь уже отменил приказ. Вот так все евреи были спасены благодаря царице Эстер[2].

Старый самодельный грагер

Перед нами на самом деле пересказ талмудической истории. В Вавилонском Талмуде, в трактате, посвященном свитку Эстер, подробно излагается этот сюжет. Более того, там сказано, что, увидев свою ошибку, дочь Амана бросилась с крыши и разбилась (Вавилонский Талмуд, Мегила 16а). Однако характерно, что наши информанты знакомы с этим сюжетом не из Талмуда, а из историй, которые им рассказывали в детстве родные и близкие. Одна информантка услышала этот рассказ от отца, другая – от бабушки и от учителя в хотинской еврейской школе, куда она ходила до войны[3]. Этот эпизод становится неотъемлемой частью устойчивых нарративов о Пуриме, которые воспроизводятся практически слово в слово, что особенно заметно при повторных интервью. Таким образом, классический еврейский комментарий находит свое продолжение в живой устной традиции.

Напротив, новаторской тенденцией, которую мы тоже замечаем при пересказах свитка Эстер, можно назвать стремление наших информантов к актуализации библейского рассказа, приближению его к реалиям настоящего или недавнего прошлого. Так, Амана часто сопоставляют с Гитлером или, реже, со Сталиным, которые тоже хотели уничтожить евреев. Или говорят, что Аман был русским, православным[4]. Иногда наши собеседники возводят топоним Амман (столица Иордании) к имени библейского злодея: «“Откуда это взялось – Амман, Сирия – столица. Это интересно очень. Когда было то государство, Аман дал приказ, прямо как Гитлер, что завтра всех евреев уничтожить. Что служила Эстер красивая секретаршей, ну как у нас. И имела хлопца – Мордхая. <…>” – “То есть Амман – это в память об Амане, которого повесили?” – “Это его наследники так назвали город”»[5].

Еще один пример сочетания традиционных мотивов и новаторских элементов можно увидеть в пересказе библейского сюжета Песей Шаевной Колоденкер из г. Тульчина:

– Это тоже мне мама покойная рассказала, это мы уже ведь сейчас, но она рассказала – почему это Йон Кипер? Был один царевич, но он был очень нехороший человек. И он – сколько девочек было и… на свете, так он всех смотрел – какая ему понравится. И вот ему понравилась Эстерка. Эсфирь. Он выбрал ее. Она – хочешь не хочешь, хоть она его боялась, потом что… Но – она пошла за ним. А нет – так ведь всех, всех евреев убьют. И вот решил один его помощник, что надо всех евреев, надо убивать. Это видишь – сейчас же это Йон Кипер, это всё делают. А как это произошло? Что все евреи – они не спел, они не успели их убивать. Он сказал, этот царевич, что сделал, а… он большой… в ресторан, какие-то именины. Или Эстер-Фирь, или себе, или кому-то друзьям. И вот она сильно оделась, она же царевна стала. Пошла она с ним, она сидела с ним за столом. И она знала, что этот нехороший человек, что он хочет, чтобы всех… всех евреев уничтожать, но он не знал, что она еврейка. <…> Так этот мужчина – она и дала ему примерно больше рюмки выпить. Я так сделаю, что ты не будешь знать, что надо делать с этими евреями. А вот он пошел, выпил еще чарку, еще чарку вместе с ними. Они все пили. А Эстер-Фир сказала: сейчас мы что-то подумаем. И он стал к ней призираться, чепляться, этот бандюга, что он евреев ненавидит. И этот встал ревновать, муж. И он его посадил, этого, что он… Тогда он не мог выдать приказ, чтоб всех евреев убивали, вешаться. Так это она дала всем – были же люди, что у них работали, так она дала приказ, чтобы всех евреев, чтобы они в этот день – меня аж моросит, – чтоб они не ели. Это Б-г me… создал такие ум, чтоб так надо сделать, чтобы евреи выжили, чтобы евреи остались жить[6].

Библейская история здесь служит объяснением религиозной традиции поститься накануне праздника Пурим, только, как это часто бывает, пост Эстер совместился в памяти Песи Шаевны с другим постом – в Йом Кипур. Поскольку Йом Кипур почти все наши информанты действительно соблюдают, в отличие от прочих постов, установленных в еврейском календаре. Кроме того, в этой истории мы вновь видим сочетание старинной традиции, унаследованной от матери, с попыткой актуализации: пир в царском дворце превращается в именины в ресторане, все герои, за исключением главной героини, утрачивают имена и сохраняют только роли или характеристики: царевич, бандюга, нехороший человек. Таким образом, мы видим, что детская память наших информантов хранит ряд устойчивых в еврейской культуре нарративов, запомнившихся при передаче традиции от родителей или других старших родственников, однако зачастую эти нарративы обогащаются при воспроизведении новыми, актуальными подробностями и деталями, которые вряд ли присутствовали в изначальном варианте.

Информантка Р.О. Штернберг с современным пластмассовым грагером

Атрибуты праздника

Подольские и буковинские евреи хранят яркие воспоминания об основных атрибутах праздника Пурим. Это хументаши (оменташн) – треугольные печенья с маком или вареньем, грагеры – деревянные трещотки, которыми стучат в синагоге во время чтения свитка Эстер, когда встречается имя Амана, а также шалахмонес, или, как их чаще называют в наших регионах, шолхемунес, – наборы из угощений и подарков, которые принято было дарить друг другу в Пурим. Эти атрибуты непосредственно связаны с участием детей в праздновании: чаще всего именно дети носили подарки и хументаши родственникам и знакомым и стучали в трещотки в синагогах: «На Пирим, я помню, мама готовила обед, очень праздничный, на Пирим, я помню, были эти… ументашн, ументашн. <…> На Пирим шалахмунес разносили дети, обязательно. Дети носят сладенькое, эти подарки несут»[7]. Наши информанты как раз и были теми детьми, которым поручалось разносить подарки и угощения.

«А на праздник Пурим обменивались пирогами?» – «Да. Это было принято у евреев. Это делалось между евреями». – «А кого посылали?» – «Посылали своего мальчика, который уже ориентировался на улице, которого можно было отпустить. Он относил угощение в другой дом, и там ему давали ответное угощение. Христианина не посылали из одного еврейского дома в другой». – «А на Пурим дарили детям трещотки?» – «Да, конечно. Это называется по-еврейски “грагер”. В хеседе их дарят всем на Пурим. Старые были деревянные». – «И что с ними надо делать?» – «Когда произносится имя Амана, которого евреи восприняли как недруга, нужно заглушить это имя. У евреев есть такое проклятие: заглушить имя. Стучали даже ногами в пол, нужно поднять большой шум»[8].

В этом интервью интересно отметить несколько моментов. Во-первых, здесь проводится четкое разграничение между современным праздником – в хеседе всем дарят на Пурим пластмассовые грагеры – и более аутентичной старой традицией делать грагеры деревянными. Мы несколько раз записывали свидетельства о том, что грагеры специально покупали перед праздником Пурим, как и атрибуты для других праздников: флажки на Симхат Тору, открытки на Новый год и т. п. Любопытна в вышеприведенном фрагменте и интерпретация обычая стучать в грагер – таким образом евреи проклинают Амана, заглушая его имя. Еще одна немаловажная деталь: посылали с подарками детей, которые «ориентировались на улице», то есть знали, где в городе еврейские дома. Наши информанты иногда говорят, что посылали подарки только евреям, а иногда вспоминают, что и русские, и украинцы участвовали в этом обычае: «“Мама пекла не только хументаш, мама специально купила такие корзиночки – на базаре продавались, такие с ручками, чтоб наложить туда все понемножку: и конфеты, и хументаш, и печенье, и все что вы хотите в эти корзиночки было, мама раздавала детям. Эти ушли, другие пришли, и мама много напекла, мама это любила. И соседские дети были”. – “Неевреи или евреи?” – “Неевреи, необязательно евреи. Были и евреи равно, не было разницы”»[9].

Некоторые наши собеседники объясняли, почему было принято печь хументаши треугольной формы. Традиционное объяснение гласит, что у Амана была шапка такой формы, как треуголка у Наполеона[10]. Но дважды встретилась нам не совсем стандартная мотивировка этого обычая: «“Эти хументашн такие вот треугольнички, с такими вот ушками”. – “А почему с ушками?” – “Делается, и мама рассказывала, эти ушки, потому что Аману натягивали уши, когда-то”. – “Натягивали?” – “Да. Поэтому делаются эти вот ушки”. – “А это в память о том, что произошло с Аманом, да?” – “Да-да”. – “А что там произошло?” – “Ну, я, я не могу вам уж это. Мама рассказывала”». Другой информант в том же Хотине сообщил нам, что на Пурим принято делать треугольные пирожки, «потому что ему вухо видрубалы»[11]. Вероятно, мы сталкиваемся здесь с некоторой локальной традицией; кроме того, такое объяснение было наиболее понятно детям и лучше всего запомнилось нашим собеседникам, притом что остальные детали праздника Пурим и библейской истории почти стерлись из их памяти.

Современная пуримская маска

Пуримшпили и пуримшпилеры

Еще одним ярким детским воспоминанием о праздновании Пурима стали описания маскарадных костюмов и театрализованных представлений, которые устраивались до войны в тех городах и местечках, откуда родом наши информанты. Вот как вспоминает праздник Пурим уроженец г. Хотина: «Ходили ряженые. Собирались несколько евреев, надевали маски, ходили по домам, устраивали мини-представление или концерт. Движущим стимулом было то, что им давали несколько копеек – это бедные люди собирались. Заходили, пели несколько песен: “Царица Эсфирь… Эстер… Эстер-а-малке, Умен-а-руше…” Это называли <…> пуримшпиль»[12]. Обычно мы встречаем подробное описание именно тех масок и костюмов, в которые наряжались в детстве сами наши собеседники или их друзья: в служанку Эстер, у которой было шелковое платье и веер, чтобы обмахивать им царицу, в саму Эстер, в Амана, для чего разрисовывали картонную маску и приклеивали к ней бороду. Иногда в памяти наших собеседников сохраняются более подробные описания пуримских костюмов:

– Я помню. Я был очень маленький, еще помню один – один был, маска была одна, значит, одна маска была Моше-рабейну, когда принял Тору, носит тут все это [показывает на плечо], чтобы не убивать, чтобы не воровать, чтобы вот все эти 10 запретов, ну, фактически, не все 10 запретов, а все 10 заветов Б-жеские. Вот такое я видел. А потом видел маску – лошадь из картона, вел, один вел лошадь эту, а в середине лошади там два человека, значит. Вот да, такие дела были. Была бригада, которая ходила, танцевала из дома в дом. Они одевались разными одеждами: и молдаванскими, и австрийскими. Да, да, да. Вот такие дела – Пурим было[13].

Тексты, произносимые во время таких представлений, то есть собственно тексты еврейского народного театра, в памяти наших информантов, увы, не сохранились. Однако несколько фраз, которые исполняли дети при входе в дом во время посещения еврейских домов, требуя себе награды за то, что пришли, помнят многие. Эти фразы варьируются, но общий смысл их один: сегодня Пурим, завтра уже нет, дайте нам денег и гоните нас вон.

Такие театральные сценки и представления, устраиваемые на Пурим, назывались «пуримшпили» или, в местной традиции, «пиримшпили». Наряду с еврейским названием в воспоминаниях наших информантов иногда звучит и славянское: «ходили колядовать, пиримпилерс ходили»[14]. Так же и в описании пуримских масок и костюмов видно сходство со славянским святочным ряженьем: «Одевали маски. Рядились и в бабей, и в чертей, и што ты хочешь»[15]. И действительно, обходный обряд, в котором участвуют ряженые, исполняют определенные тексты, а за это получают подарки и угощения, типологически очень близок славянским святочным и другим обходным обрядам зимнего и весеннего циклов.

Обратимся теперь к славянским представлениям о Пуриме и посмотрим, как отразились в памяти славян довоенные еврейские обычаи и традиции, связанные с этим праздником.

Славяне о Пуриме

Названия Пурима в славянской традиции

Пурим воспринимался славянами как один из самых веселых еврейских праздников. По сообщению нашей еврейской информантки, ее соседи-украинцы говорили, что в Пурим «жиды дуреют», то есть напиваются и веселятся. Пурим в славянской традиции получил множество разнообразных наименований, которые соседи евреев помнят с детства: «Гамана», «Гаманово ухо», «Коляда».

Наиболее частотным названием Пурима у украинцев и русских, которые жили или живут по соседству с евреями, является «Гаман» («Аман», «Хаман»): «Праздновали Гамана почему-то. Гамана праздновали – так называлось»[16]. Это название зафиксировано и в этнографической литературе XIX века: «Жид с холопом поперечили сї, у кого бiльше сьвєт, у жидiв, ци у русинiв. <…> Почав жид рахувати: “У нас є Судний день, то раз! Трубки, то два! Кучки, то три! Гамана, то штири! Пейсах, то пять! Зеленi сьвєта, то шiсть”»[17]. Кто такой Аман, равно как и саму историю возникновения праздника Пурим, украинские и русские информанты не знают: «То ось, то таке свято Хамана бул. Але хто це то я не знаю. Я не вчила»[18]. В наших записях встретилось лишь одно интервью, где информант знал библейскую историю Пурима («Гамана»):

– Ну, если взять из Библии, то когда были в Вавилон переселены евреи, вот, когда Вавилон завоевал Иудею и Израиль, тогда вывезли их все, были… Туда, в Вавилон. Это нынешний Ирак. Ну и там они… вышла замуж было за этого – царь ихний – еврейка. Я там не помню – Юдифь или как? И этот Гаман там хотел, ну… уничтожить евреев, и там так получилось, что Гамана этого…[19]

Празднование Пурима. Польша. Начало 1950-х годов

Из этого рассказа видно, что единственный персонаж Книги Эстер, имя которого важно, – это Аман, остальные персонажи остаются анонимными, а некоторые вообще исчезают.

Иногда в славянской традиции Пурим называется не Гаманом, а «Гамановым ухом» («Амановым ухом»)[20]. Например, в стенограммах дела М. Бейлиса в показаниях свидетеля Гулько (неграмотного украинца, шорника) встречается название «Гамено-ухо»: «Председ.: Скажите, свидетель, “Гамено-ухо” и “Пурим” – это одно и то же? Свид.: Это то же самое»[21]. Здесь название пуримского обрядового блюда, хументашн, становится символом и названием праздника. Иногда это печенье называют «гамана», то есть праздник и главное обрядовое кушанье получают одно и то же название[22].

То, что соседи угощали друг друга и детей «ушами Амана», является одним из самых ярких воспоминаний о празднике Пурим:

– У ніх 11 березня, то у ніх називалосі Гамена, такія було свята. Вони пеклі такі пірожкі, що мали мати три кутики, туда давали капусту, повидло, сир, то называлось гамен. <…> Як ми приходили на то свята Гамена, то за то нам давала два гамани[23].

Еще одно название, которое встретилось нам всего один раз, – Коляда: «Ну, Коляда была, Паска была <…> ну Коляду тако, якись гаманы»[24]. Видимо, здесь происходит перенос славянского названия на еврейский праздник по общему для Пурима и рождественских праздничных обрядов внешнему признаку – обрядовому ряженью. В этом видится своеобразный перевод элементов «чужой» культуры на язык «своей», с тем чтобы сделать их понятными и доступными[25].

Фигура Амана в восприятии славян

В восприятии славян фигура Амана оказывается центральной в празднике Пурим, вероятно, потому, что Аман – обязательный персонаж пуримского обрядового ряженья и пуримских спектаклей – пуримшпилей.

Наши информанты, как правило, говорят не о спектаклях, а лишь о том, что на этот праздник переодевались. В маскараде активно участвовали не только евреи, но и славянская молодежь, за исключением девушек:

«Знаете, на таких гаманив перебиралися, малювалыся, наши хлопцы, диты на гаманив се перебирали тай йишлы, тыи йим гроши давалы, за то, шо воны гаманы булы». – «Хлопцы украинськи булы гаманами?» – «И жидивськи». – «Что делали ряженые гаманы?» – «Гуляли, видкривлялыся, скакалы, танцювалы». – «Им что-то за это давали?» – «Давали, давали». – «Они по домам ходили?» – «По подвиру так. Кто котрись пусков до хаты, але преважно не пускали – приде на сходки, чи на коридорчику. Я не знаю, бо я дивчина, я то не видела». – «Рядились в гаманов только мальчики?» – «Але видела, шо ходыли, бигали наши пацаны. И казали: “Гаманы пишлы”». – «А до еврэив ходыли чи до укариньцив?» – «Не, до еврэив. Це йихне свято, то до йих идуть»[26].

Примечательно, что всех ряженых называли «гаманами».

В дореволюционных этнографических записях остались сообщения о том, что евреи нанимали своих иноэтничных соседей, чтобы те играли роль Амана, которого водили по местечку и били[27]. Исследователи XIX века приводят выражение, которое существовало у жителей Галиции: «битый як жидивский Гаман»; так могли говорить про любого побитого человека[28]. В современных записях встречается то же выражение с тем же значением, только кто такой «Гаман», наши галицийские информанты, родившиеся после войны, уже не знают:

– Да, побитый Гаман, да. Це как раз е, что злодий. В сели злодий був, злодий. Не судили, а сразу били. Хто знал, в сели ни хто ничего не закрывалось, було, один – два злодия на целое село. И все знали, что це злодий, что це може зайти, може так, так. Ни який щеколодки не було, просто прикрыли, шо нема никого цих. И кого там, я не знаю, што Гамана словили, што был злодий, ходив, шо це стало якось как на, на, наречие[29].

Для информантов этого поколения, которые совсем не жили или мало жили рядом с евреями, слово «Аман» имеет одно устойчивое значение: «дурак», «идиот», «дебил».

Пурим в аграрном календаре

Пурим оказывается важен для славянской традиции еще и потому, что он совпадает со сменой времен года, переходом от зимы к весне, важным для славянской земледельческой культуры (так же и другой еврейский праздник Суккот [Кучки] совпадает с переходом от лета к осени). На схожесть восприятия этих переходных периодов указывает то, что в некоторых регионах (например, в Балте, Хотине, Крыму) начало весны называется «еврейскими кучками»: «“Кучки – это когда у нас Паска начинается, перед Паской. Это еврейские кучки”. – “Это еврейская Пасха?” – “Это до еврейской Пасхи, там дует, дует, метет это всех <…> это целая неделя, там есть у них Гаман, и эта Евдоха у нас называется”»[30].

В нескольких местечках Подолии нам удалось записать такое выражение, которое знают и славяне, и евреи: «Гаман с Евдохой крутят погоду». Все наши информанты говорят о том, что речь идет о смене сезонов, о непогоде, которая бывает в конце зимы – начале весны: «Амен с Евдохой гуляют. Сперва она начинает гулять отдельно, потом он, потом они вдвоем встречаются и вдвоем гуляют. Потом начинается, вот видите, вроде погода хорошая, потом начинает крутить: снег, дождь»[31]. Евдоха – это персонификация праздника св. Евдокии, а Гаман – праздника Пурим. Персонификация праздничных дней вообще характерна для славянской календарной мифологии.

Наши украинские информанты видят в Евдохе олицетворение весны и теплой погоды, а в Гамане – зимы и холода. То есть здесь прослеживается негативная оценка иноэтничного персонажа:

– Гаман с Евдохою борются, кто кого переборе. Ше Евдоха, а ше Амен, ше еще будэ холодно <…> Ну, они близко, близко между собой. И, мол, когда Евдоха хочет уже шо тепло, а Гамен не дае, шо еще метель, шо еще метель была. Это в марте месяце, в начале марта Евдоха. Это уже сопоставляют, Гаман будэ, шо уже сниг, да[32].

* * *

Таким образом, для детской памяти – и евреев, и славян – центральными элементами праздника Пурим оказываются его внешние атрибуты: сладкое угощение и ряженье. При всех отличиях – евреи так или иначе помнят библейскую историю праздника, славяне интегрируют его в свой аграрный календарь – детские воспоминания о Пуриме у соседей во многом сходны. Анализ одного праздника в восприятии двух традиционных культур позволяет нам увидеть особенности локальных традиций, а также результат взаимовлияния культур – формирование некоей единой традиции, которая, несмотря на сохранение дихотомии «свой–чужой», важна для жителей одного региона независимо от их этноконфессиональной принадлежности.