Летящие ветви

Он побежал навстречу им… и поклонился до земли, и сказал: «Господа мои! Если я нашел милость в глазах твоих, не пройди мимо раба твоего. Пусть взято будет немного воды, омойте ноги ваши и облокотитесь под деревом! А я возьму кусок хлеба,
и подкрепите сердце ваше, потом уйдете»…

Брейшис, 18:2‑5

В память о приглашении Авраама «облокотитесь под деревом» Б‑г дал приют своим детям в пустыне и позднее даровал им заповедь
о cукко.

Мидраш

Сукко — шалаш, в которой живут евреи во время семидневного праздника Суккос. Тора велит нам оставить свои надежные, благоустроенные дома и на неделю перебраться во временное нехитрое сооружение — это послужит напоминанием о том, как в течение сорока лет странствий по пустыне, от Египта до Земли обетованной, Б‑г давал нам приют (вместе с чудодейственным «облаками Славы»).

Но есть у этой заповеди и более древние истоки, они имеют отношение к первому еврею Аврааму и событию, происшедшему за 400 лет до Исхода евреев из Египта. В 18‑й главе книги Брейшис мы читаем о легендарном гостеприимстве Авраама по отношению к странникам, которые проходили по пустыне мимо его шатра. Он еще не оправился от обрезания, которое совершил три дня назад, но уже сидел перед шатром в ожидании возможных гостей. Тут он увидел трех приближающихся путников.

Всеобъемлющая мицва

Можно сказать, что сукко во многом напоминает место, где Авраам предложил гостям отдохнуть в тени дерева. Слово «сукко» означает сооружение, предназначенное, чтобы создавать тень. Таким образом, наиболее важная часть сукко — это схах, то есть крыша, она должна быть достаточно плотно покрыта, чтобы «тень была больше проникающего солнечного света» (Сукко, 2а). Схах должен быть сделан из материала, который подобно дереву Авраама «растет из земли» — ветки, кусты, камыши и прочая растительность (там же, 11а).

И все же есть принципиальная разница между сукко и его предшественницей времен Авраама. По закону материал, из которого оно делается, должен быть отделен от источника своего роста в земле. Таким образом, если строго соблюдать мицву, сукко, покрытое решеткой из виноградной лозы, соединенной с корнями, или построенное под деревом, чтобы находиться в тени его веток, непригодно для обитания (там же, 9б).

Среди заповедей Торы заповедь о сукко уникальна, потому что в течение семи дней охватывает жизнь человека целиком и полностью. Мужчина должен делать в сукко абсолютно все: есть, спать, заниматься, общаться — все внутри сукко. (Чтобы исполнить Б‑жественную волю, выраженную в других заповедях, используются только некоторые части тела или способности человека, например, изучение Торы занимает мозг и сердце, его способность говорить, тфилин надевают на руку и голову, маца связана с пищеварительной функцией и т.д.) Поэтому заповедь о сукко часто представляют как вмещающую в себя все заповеди.

Если считать, что проживание в сукко — всеобъемлющая мицва, тогда понимание сходства и различия между нашим шалашом и шалашом Авраама прольет свет на природу наших отношений с праотцами и объяснит, как наши деяния происходят из их достижений, но в то же время имеют свои отличительные черты.

Указ

Мудрецы (Йома, 28б, Кидушин 82а, и др.) утверждают, что наши предки изучали Тору и следовали ее заповедям за много поколений до того, как они были «официально» переданы нам на горе Синай. И все же сутью нашего завета с Б‑гом, нашего обязательства соблюдать заповеди, является именно Откровение на горе Синай, а не наследие патриархов. По словам Рамбама, все, что мы делаем сегодня или избегаем делать, мы делаем только потому, что так повелел Б‑г Моше на горе Синай, а не потому, что Он что‑то до Моше сообщил пророкам. Например, мы не едим плоть живого животного не потому, что Б‑г запретил это Ноаху, а потому, что это запретил Моше, заповедовав нам на горе Синай, что этот запрет следует соблюдать… Мы делаем себе обрезание не потому, что его делал себе Авраам и все его домочадцы, а потому, что Б‑г заповедал нам через Моше делать себе обрезание, как это делал Авраам…

Мидраш (Брейшис Раба, 49:4) объясняет разницу между досинайскими заповедями и заповедями, которые мы соблюдаем после Синая, приводя следующую метафору.

Однажды царь издал указ: «Римлянам запрещается путешествовать в Сирию, а сирийцам — в Рим». Так же и Б‑г, сотворив мир, провозгласил: «Небеса эти, небеса — Б‑гу, а землю Он отдал сынам человеческим» (Теилим, 115:16). Но когда Он пожелал передать Тору Израилю, Он вернулся к своему первоначальному указу и провозгласил: «Нижнее пусть поднимется к высшему, а высшее пусть спустится к нижнему. И Я начну», как сказано: «И сошел Б‑г на гору Синай» (Шмойс, 19:20) и сказал Моше: «Взойди ко Мне на гору» (Шмойс, 24:12).

Человек является вершиной творения Б‑га, его ум и духовность ставят его выше других созданий, с которыми человек делит сотворенный Б‑гом мир. Но при этом он конечен и смертен, и даже самые высшие его достижения не позволяют ему преодолеть собственную конечность и смертность. По крайней мере, так обстоят дела с того момента, как был оглашен указ о разделении небесного и земного.

Но на Синае Б‑г отозвал свой указ, и Сам спустился на земную гору и пригласил человека «подняться к Б‑гу». Он дал человеку возможность жить жизнью Б‑га, думать мыслями Б‑га, говорить словами Б‑га и вторить Его деяниям. 613 заповедей Торы были созданы Б‑гом, чтобы установить с Ним связь, навести мосты между Небом и землей.

Заповеди до Синая были делами возвышенными и духовными, они представляли вершину человеческих достижений. И все же это были дела человека. Дела, направленные к Небесам, но никогда не отрывавшиеся от земной почвы. И только после Синая деяния человеческие освободились от земных корней и воспарили к высшим сферам, приобретая бесконечное и вечное значение.

Восхождение на гору

Откровение на горе Синай произошло отнюдь не в вакууме. Ему предшествовало двадцать шесть поколений человеческих устремлений, за это время человек совершенствовал свое конечное «я», готовясь к встрече с Б‑гом на Синае.

Таким образом, когда Б‑г сошел на землю, чтобы разрушить границу, отделявшую Б‑жественное от земного, Он не спустился к лагерю израильтян у подножья горы Синай, но появился на вершине. Может возникнуть вопрос: раз уж Б‑г проделал такой путь из далекой бесконечности, чтобы посетить нашу конечную землю, неужели Он не мог спуститься еще на две тысячи метров и не заставлять восьмидесятилетнего Моше взбираться на вершину горы? Но таковы условия, на которых Б‑г явил себя нам на Синае. «Сначала, — сказал Б‑г, — Я хочу, чтобы вы достигли наибольших высот, на какие способны, чтобы развили свой потенциал до максимума. А уж потом Я встречусь с вами на вершине человеческих достижений и раскрепощу вас».

В этом и заключается значение дерева Авраама, взаимосвязь его сукко с нашим постсинайским сукко, покрытым схахом. До Синая заповедь могла в лучшем случае быть деревом. Его ветви тянулись к небесам, а то и выше, но корни были на земле, питались из земли. Человек мог развиваться, совершенствоваться, но не мог оторваться от земных основ. После Синая сукко может и должно быть сделано из ветвей, отсеченных от земных корней. После Синая заповедь должна означать отход от чисто человеческого, проникновенное единение с Б‑гом.

В то же время сукко Авраама послужило причиной тому, что мы получили от Б‑га этот дар. Так же и ветви, которые покрывают наше сукко, должны сначала произрасти из земли и развиться в своем земном состоянии. Сначала мы должны развить наши собственно человеческие способности — наше ограниченное понимание, наши субъективные чувства, наши смертные достижения, — и только после этого возможен «отрыв» от земных оков и истинное единение с Б‑гом.