Еврейская периодика этих месяцев переживала трудный ренессанс: в связи с войной и активизацией общественной жизни возникла пот­ребность оперативно транслировать известия с театра военных действий и с гражданского фронта и открывались новые издания с такими, например, разнообразными названиями, как «Евреи на вой­не» и «Вой­на и евреи». С другой стороны, лютовала военная цензура, вымарывались целые полосы, а иные журналы и вовсе закрывались. Бо́льшая часть материалов в еврейской прессе была, разумеется, связана с войной и посвящалась в первую очередь подвигам евреев‑военнослужащих, бедствиям еврейских беженцев и выселенцев и благородной и щедрой помощи им со стороны еврейского общества. В нашу выборку мы включили заметки на чуть более нетривиальные темы, как, например, мессианские ожидания на фоне вой­ны, еврейские подарки казачьим дивизиям, пренебрежение благотворителей к выкрестам, недовольство беженцев своими благодетелями, неудобства отдыхающих на курортах и [footnote text=’Материалы публикуются с сохранением орфографии и пунктуации оригиналов.’]проч.[/footnote]

Война в письмах

Письмо солдата

Дорогие сестрицы!

Благодарю вас сердечно за заботливый уход, ласковое обращение. Да вознаградит вас Б‑г в вашей личной жизни за ваше святое дело, за ваши самоотверженные труды. Надеюсь, что каждый русский воин, пользовавшийся вашим человеколюбивым уходом, на всю жизнь сохранит светлое воспоминание о вас, приносивших ему в дни скорби и страданий облегчение и нравственное удовлетворение. <…>

Не откажите, сестрицы, передать при случае мою глубокую благодарность сестрицам других палат, дежурившим у нас. <…> Живу я теперь дома; поправляюсь; грущу, вспоминая чудную жизнь в вашем чудном лазарете.

До свидания, дорогие сестрицы! Не поминайте лихом злого, нехорошего

М. Горецкого.

Письмо командира

Дорогой Шехтман!

От души благодарю за твою храбрость, преданность и оказанную мне в бою помощь. Ты первый подошел ко мне, чтобы вынести из боя и унести на перевязочный пункт.

Слава Б‑гу, что ты честно выполнил свой долг перед Царем и родиной и остался жив.

Жалко, очень жалко мне Штульмана. О, какой он честный человек был!

До сих пор не знаю, что сталось с благородными братьями Хуц.

Герои мои, память о вас останется у меня на всю жизнь.

Евреи на войне. 1915. № 2.

«Благословение Якова»

«Варшавский дневник» со слов польских газет сообщает: «из различных еврейских общин получаются слухи о большой сенсации, вызываемой стариком‑евреем, который объезжает города и местечки со старой книгой “Бирхас Яков” (“Благословение Иакова”), напечатанной 60 лет тому назад в Жулкеве. В книжке этой определенно сказано, что 1914 и 1915 гг. являются “годами избавления евреев”, которое наступит после великой войны, захватившей “почти все государства мира”».

Евреи на войне. 1915. № 2.

Подарки еврейских дам в Петрограде

Накануне Пасхи, в помещении кружка еврейских дам гор. Петрограда производилась под руководством представительниц кружка спешная работа по сортировке и упаковке различных подарков, отсылаемых воинам к наступающему празднику. Заготовлено было несколько тысяч пакетов. В каждом кисете положены: платок, рубашка, кальсоны, носки (или портянки), табак, бумага и спички и узелок со сластями. Содержимое пакетов собрано еврейскими дамами у целого ряда лиц, сочувствующих этому начинанию. Кроме упомянутых предметов в распоряжении еврейских дам было до 200 000 папирос и тысячи других вещей. Заготовлено было также 500 пар подметок, железки (для подбивания каблуков), дратва и гвоздики.

Подарки посланы «доблестному воинству от евреев Петрограда».

Евреи на войне. 1915. № 4.

Корреспонденции

Екатеринослав

Покушение на самоубийство. Вчера на углу Полицейской ул. отравился карболовой кислотой беженец Мордха Зуммер 24 лет, который станционной каретой доставлен в еврейскую больницу. Состояние его безнадежно. <…> Допустим, что этот факт не имеет показательного значения: кончают самоубийством и не беженцы. Но беженец, зависящий от гнева и милости комитетов, находится именно в таких условиях, когда жизнь теряет всякую привлекательность и гибнет всякая надежда на будущее. Этой беженческой психологией не хотят проникнуться даже иные сердобольные дамы‑патронессы: они недовольны беженцами, обвиняя последних в «тунеядстве» и «невоспитанности», но беженцы также недовольны дамами‑патронессами, говоря «они видят в нас кару Б‑жью, а мы ведь живые люди». И они правы. <…>

Еврейская неделя. 1915. № 5. С. 36.

Астраханское еврейское общество послало через жену губернатора С. И. Соколовскую в подарок казакам в действующую армию 500 пакетов с гостинцами, собранными среди местных евреев. На днях астраханский раввин Каплан получил следующее письмо:

«Посланные вами и вашими единоплеменниками гостинцы мы получили 8 мая, за что сердечно благодарим от лица 3‑го взвода казачьей дивизии. Получив ваши гостинцы, казаки вверенного мне взвода просят отблагодарить ваших жертвователей за их чувствительное отношение к своим защитникам и за любовь к родине и отечеству. Только при такой поддержке и человеколюбии можно гордиться и надеяться на непобедимость нашей родины.

Сблизила нас эта мировая война — все нации воедино. Так просим вас, г. раввин, передайте наше казачье и душевное и сердечное спасибо от 3‑го взвода».

Вахмистр Алексей Васильев Гусев.

Еврейская неделя. 1915. № 2. С. 22.

Одесские письма

Война и молодежь

(От нашего корреспондента)

Война и еврейская молодежь — это тема, на которую почти одинаково можно писать сейчас из всех пунктов тыла, входящих в нашу «черту».

Всюду отношение к нынешнему моменту нашей молодежи, не ушедшей на войну, выражается в стремлении оказать помощь жертвам событий. Здесь, как, вероятно, и во всех других городах, молодежь с одной стороны, побуждает «стариков» к более энергичной работе, а с другой сама обходит квартиры, собирая деньги, вещи, щиплет корпий, шьет белье, составляет библиотечки для лазаретов и т. д. <…>

В высшей степени характерны некоторые споры, возникшие в среде молодежи в связи с производимыми сборами. На одном собрании молодежи, например, обсуждается вопрос об обходе евр. квартир всего города для сбора в пользу детей евр. запасных. «Заходить ли и к русским?», подымает вопрос одна из участниц собрания. С первого взгляда такой вопрос мог бы показаться даже странным, какое, собственно, отношение к делу помощи имеет национальность. Евреи сами дают деньги всем благотворительным организациям и о‑вам, дают даже непропорционально больше христиан (хотя эконом. полож. одесских христиан многим лучше нашего), <…> в войне этой евреи несут жертвы уж во всяком случае не меньшие, нежели христиане… Почему же не обращаться к ним за помощью еврейским детям? <…> Говорили и спорили не о том, есть ли у нас моральное право обращаться к христианам с просьбой жертвовать, <а о том>, должны ли мы обходить все христ. квартиры, как и еврейские, учитывая несомненную если не антисемитичность, то асемитичность изв. части одесского христианского общества. <…>

Совершенно иное отношение, более определенное и резкое, было проявлено в вопросе о том, брать ли деньги у «мешумодим». Их в Одессе порядочно, а среди студенчества хоть пруд пруди. <…> Вопрос этот был поставлен, когда группа местной молодежи <…> собралась, чтобы организовать сбор в пользу евр. беженцев из Ц<арства> Польского. Раздались, конечно, один‑два голоса, что мол «мы не можем требовать у наших коллег паспортов для проверки их нынешнего вероисповедного состояния» (на самом деле, всем студентам прекрасно известно, кто еврей и кто ренегат) и что «вообще все равно, кто даст деньги; важен материальный успех». Но эти голоса потонули в общем решении — ни в каком случае не обращаться за помощью к выкрестам. «Мы смотрим на это дело, сказал один студент, не только как на собирание рублей. Мы следуем лозунгу, согласно которому наша помощь есть выражение политического и морального сочувствия разгромленному еврейству Польши. Выкресты бежали от еврейского горя, еврейских страданий, и просить у них помощи для расплачивающихся ныне за то, быть может, что не поступили подобно этим ренегатам и не бросили своего народа, стыдно и позорно».

<…> Наши русские коллеги от самостоят. взносов в пользу евр. беженцев в большинстве случаев воздерживаются, а когда к ним изредка обращаются, обе стороны чувствуют какую‑то странную неловкость, хотя отказа почти не бывает. Вот факт — мелкий, но характерный. На Высших женских курсах одна из наших сборщиц обращается за пожертвованием к своей подруге христианке, безусловно прогрессивной особе и при том играющей кое‑какую обществ. роль на курсах. Та вносит лепту, но просит выдать безыменную квитанцию и никому не рассказывать об ее взносе <…> и мгновенно исчезает. «Когда обращаешься иногда к русским, даже самым лучшим, чувствуешь себя так, точно просишь милостыню, а не обращаешься за пожертвованием», жаловалась мне потом эта сборщица.

Не знаю, как обстоят такого рода дела в других городах, но у нас в Одессе за последние годы вообще ведь атмосфера особенная, определенная. А в частности, отношение к нам, евр. молодежи, наших русских коллег почти всегда характеризуется если не открытым черносотенством, то в самом лучшем случае не произносящейся вслух, но весьма ясной просьбой: «не раздражайте, пожалуйста, своим еврейством моего арийского глаза и уха».

Форвард.

Еврейский студент. 1915. № 4. С. 34–37.

Доброволец Шапиро

Д. Шапиро, уроженец Полтавской губ., 13 лет поступил в музыкальную команду и в августе п. г. отправился с полком в действующую армию.

В одном из больших боев, когда Д. Шапиро под сильным неприятельским огнем подносил патроны, он заметил единоборство знаменосца и австрийца, причем полковое знамя было уже во вражеских руках. Д. Шапиро подполз к австрийцу, выхватил знамя и бегом пустился к своим.

Вдогонку ему была послана пуля, которой он был ранен в ногу. Его подобрали, доставили в штаб. За этот подвиг он награжден орденом св. Георгия 4‑й ст.

Д. Шапиро был доставлен в Киев. Выздоровление его идет успешно, и он надеется скоро снова вернуться в свой полк.

Евреи на войне. 1915. № 1.

Герои‑добровольцы

Девушка — Хая Залкинд

В самом начале войны наблюдала движение военных эшелонов, потом возвращение поездов с ранеными, Хая Залкинд из Вильны всем сердцем стала рваться туда, где сражается наша армия.

Она долго, но безуспешно хлопотала о зачислении ее сестрой милосердия в один из полевых лазаретов; с другой стороны и родители препятствовали ее желанию.

Не видя иного исхода, Хая Залкинд достала солдатскую амуницию, в полной боевой форме отправилась на станцию и села в первый проходивший военный поезд.

Никто не заподозрил в бравом солдате молодую девушку.

Таким образом, она очутилась на передовых позициях. Но вскоре тайна была открыта, и бой‑девушку заставили вернуться домой.

Хае Залкинд 18 лет. Она заявляет, что своего добьется и рано или поздно вернется на позиции.

Евреи на войне. 1915. № 6.

Опровержение тревожных слухов

По словам «Южного края», в иностранных газетах напечатано от имени «Вестника», т. е. петроградского телеграфного агентства, следующее сообщение:

«Петроград, 17 марта. Австро‑германская пресса сообщает, что депутат рейхстага М. Рейцесс обратился к министру Сазонову с открытым письмом, в котором обвиняет русских солдат в различного рода эксцессах по отношению к еврейскому населению Галиции, Буковины и русской Польши. Он утверждает, что в самой России евреи подвергаются непрерывным погромам, что родители раненых солдат‑евреев не имеют возможности навещать их в лазаретах.

«Мы категорически отвергаем эту клевету: армия и народ русский заявляют, что не зарегистрировано ни одного погрома ни в Империи, ни на театре войны, ибо военные власти, стремящиеся поддержать спокойствие в среде гражданского населения, столь необходимое в военное время, не потерпели бы беспорядков.

«Несомненно, однако, что имущества евреев в областях, где происходит война, страдают от разрушений, но религия здесь ни при чем, и на долю евреев выпадает не больше испытаний, нежели на других жителей. Что же касается единичных случаев разбоя, то они всегда строжайше карались. Утверждение же, что евреи не имели возможности навещать в лазаретах раненых родственников, — клевета. В русской армии все солдаты, русские и евреи, подвергаются одинаковому обращению и награждаются в одинаковой мере.

«Наконец, сами евреи признают, насколько постыдны попытки австро‑германских клеветников, стремящихся таким путем провоцировать враждебность нейтральных стран в отношении России. Примером этого признания является еврейский журнал “Новый Восход”, в котором барон Гинцбург, посетивший театр военных действий, констатирует, что совершенно не замечал в армии враждебных чувств по отношению к евреям. Этот же журнал отмечает, что значительные суммы были уделены на оказание помощи пострадавшему еврейскому населению. Журнал передает случаи геройства солдат‑евреев и сообщает, что по приказанию Государя адъютант посетил лазарет петроградской еврейской общины и, поблагодарив от имени Императора солдат за храбрость, вручил Георгиевские кресты троим из находившихся в лазарете четырех солдат».

Евреи на войне. 1915. № 4.

Хроника

Дачный сезон

Как известно, большинство еврейского населения в этом году не выехало на дачи и курорты. Но кое‑кто по­ехал. Сведения о мытарствах евреев на курортах скудны, но они имеются.

Между прочим, евреям в этом году разрешено было лечиться на Кавказских минеральных водах раньше, чем в предыдущие годы, и комиссия для освидетельствования приезжающих евреев начала функционировать уже в день открытия в Пятигорске — 1 мая. Освидетельствование производится комиссией два раза в неделю: вторник и пятницу. <…> В тесном коридоре управления отдела, на скамье, над которой приколота надпись «приемная», сидят обыкновенно все, ожидающие освидетельствования. Комиссия приступает к освидетельствованию только в 12 часов, а они усаживаются на этой скамье с 9‑ти часов, и никому в голову не приходит сказать, что в течение 3‑х часов они сидят тут напрасно. <…> Всякий еврей, пропустивший одну комиссию, выселяется с курортов по месту жительства.

— В Саратовской губ. евреям запрещено жить в этом году на дачах. Из восьми ходатайств евреев — зубных врачей и дантистов о разрешении в летнее время заниматься практикой на дачных местностях г. Саратова врачебным отделением губ. правления удовлетворено пока одно <…> Уездной полиии поручено собрать сведения, насколько местное дачное население нуждается в зубоврачебной помощи.

Еврейская неделя. 1915. № 2. С. 30–31.

Евреи и курорты

На днях дачевладельцы Теберды обратились к министру внутренних дел с телеграммой о допущении в нынешнем году, с 1 июля по 1 октября, больных евреев для лечения на Теберду. В этой телеграмме дачевладельцы, между прочим, пишут: Допущение евреев на Теберду не только принесет пользу непосредственно нам, дачевладельцам, но также и всем мелким поставщикам провианта, кормящимся около курорта, а также казне, которой удастся в будущем, при сохранении допущения евреев на следующие годы, выгадать на торгах на аренду новых казенных участков более крупные арендные цены, так как торгующиеся будут учитывать это допущение евреев в качестве весьма благоприятного фактора. Что же касается самих евреев, то они ныне поставлены в невозможные условия, так как заграничные климатические станции для них заперты войной, а единственная русская климатическая станция — Теберда заперта для них недопущением.

Война и евреи. 1915. № 13. С. 14–15.

Закрытие журнала «Рассвет»

В понедельник 8 мая в редакцию журнала «Рассвет» явилась полиция и предъявила ордер главного инспектора по делам печати о закрытии журнала. Полиция отобрала разрешение на издание журнала и произвела обыск в помещении редакции. Забран комплект последнего нумера.

Еврейская неделя. 1915. № 4. С. 34.

К закрытию еврейских газет

Как уже сообщалось в газетах, по распоряжению варшавского генерал‑губернатора закрыты на все время вой­ны издающиеся в Варшаве на разговорно‑еврейском языке газ. «Гайнт» и «Момент» и древнееврейская «Гацефира».

На состоявшемся собрании сотрудников закрытых газет и служебного персонала их контор было выяснено, что в связи с закрытием газет лишилось всякого заработка 468 человек, не считая разносчиков. Из этого числа 385 человек содержат семьи. <…>

Ввиду теперешней дороговизны предметов первой необходимости в Варшаве лишившиеся заработка еврейские журналисты решили открыть потребительскую лавку на паях для дешевой продажи пищевых и иных продуктов. <…>

Война и евреи. 1915. № 13. С. 11.