Уроженец Перпиньяна, талмудист и комментатор р. Менахем бен Шломо Меири (1249–1316), которого нееврейские современники называли дон Видаль Соломон, являлся центральной фигурой среди ученых средневекового Прованса — не только благодаря необычайной плодовитости и широте интересов, но и потому, что его труды как бы подводят итог трехсотлетнему развитию еврейской учености в этом регионе. Этот выдающийся раввин не оставил специального трактата, посвященного неевреям или христианам, и все его высказывания на эту тему мы находим в сочинении «Бейт а-бхира» («Дом избрания»). В этом фундаментальном труде, следующем порядку разделов Мишны, Меири не только разъясняет смысл талмудических трактатов, но и выносит законодательные постановления, вытекающие из них.

Многие раввины средневековой Европы полагали, что христианство и древние языческие религии не идентичны друг другу с точки зрения еврейского законодательства. Меири последовательно развил эту мысль. Античных идолопоклонников он называл «народами без религии», полагая, что они не только не верили в единого Б-га-Творца, но и не признавали сдерживающих морально-нравственных ограничений. Напротив, его нееврейские современники, считал раввин, не только «верили в Творца и Его существование, единство и [footnote text=’Бейт а-бхира, Гитин, 62б.’]силу[/footnote]», но и придерживались соответственных этических законов.

Как считал Меири, говоря о неевреях (гоях), Талмуд почти всегда подразумевает именно язычников «без [footnote text=’Там же, Брахот, 58б.’]религии[/footnote]». Поэтому соответствующие законы и ограничения относятся почти исключительно к ним.

К примеру, [footnote text=’Авода зара, 1:2.’]мишна[/footnote] гласит, что еврей не может оставлять свою скотину у нееврея, поскольку того априорно подозревают в скотоложстве, а еврейка не может принимать роды у нееврейки (поскольку ребенок вырастет язычником) или служить у нее кормилицей. Комментируя эту мишну, Меири отметил, что на практике этих ограничений никто не придерживается, что, по его словам, часто вызывает недоумение знающих людей. Однако, по его мнению, ничего странного в этом не было: названия нееврейских праздников, упомянутых в трактате «Авода зара», свидетельствуют о том, что в нем речь идет о языческих народах, «поклонявшихся идолам и небесным [footnote text=’Бейт а-бхира, Авода зара, 26а.’]телам[/footnote]». Следовательно, соответствующие законы относятся именно к ним, и нечего удивляться, что «в наши дни их не соблюдают».

Согласно другой [footnote text=’Бава кама, 4:3.’]мишне[/footnote], если еврейский бык забодает нееврейского быка, владелец считается невиновным, а если наоборот, то нееврей должен платить за ущерб независимо от того, считался ли его бык бодливым. Объясняя этот дискриминационный закон, Талмуд объясняет, что, поскольку неевреи не исполняют вмененных в обязанность всему человечеству «семи заповедей потомков Ноаха», Всевышний в наказание «разрешил их [footnote text=’Вавилонский Талмуд, Бава кама, 38а.’]имущество[/footnote]».

Комментируя это место, Меири категорически утверж­дал, что, «согласно Талмуду, этот закон относится только к народам, у которых нет религии», не соблюдающим заповедей потомков Ноаха. Если же нееврей соблюдает эти заповеди, то тогда, утверждал раввин, «следует относиться к нему как к одному из нас и не давать себе преимущества в судебной тяжбе [footnote text=’Бейт а-бхира, Бава кама, 37б.’][с ним][/footnote]».

И еще о судебных тяжбах. Согласно Талмуду, «если в суд пришли нееврей и еврей и у еврея есть возможность выиграть дело по местным нееврейским законам, судят их по этим законам и говорят [нееврею]: “Таков ваш собственный закон”; а если еврей оказывается прав по закону Торы, судят их по закону Торы и говорят: [footnote text=’Мишне Тора, Законы о царях и ведении войн, 10:15.’]“Таковы наши законы”[/footnote]». Правда, по мнению Рамбама, этот закон неприменим, когда нееврей — гер тошав, т. е. человек, по праву живущий среди евреев и соблюдающий заповеди потомков Ноаха. Меири пошел дальше: по его мнению, подобная дискриминация недопустима во всех случаях, когда еврей судится с монотеистом («у которого есть религия»). В подобной ситуации еврейский судья обязан судить исключительно по [footnote text=’Бейт а-бхира, Бава кама, 113a-б.’]справедливости[/footnote].

Запрещая грабить нееврея, еврейское законодательство, однако, разрешает пользоваться в свою пользу его ошибками (например, если нееврей просчитался в пользу еврея при оценке товара), а также не требует возвращать им потерянное. По мнению Меири, и это положение относится только к «народам, у которых нет религии». Если же нееврей «в любой форме поклоняется Всевышнему, то даже если его вера отлична от нашей», то в этих вопросах с ним следует поступать так же, как и с [footnote text=’Там же.’]евреем[/footnote].

Согласно еврейскому закону, запрещено как убивать язычника, так и спасать его жизнь: «Если идолопоклонник погибает или тонет в реке, нельзя его вытаскивать, и если его собираются убить, нельзя его спасать. Но убить его специально или столкнуть в колодец и тому подобное — нельзя, если он не находится с нами в состоянии [footnote text=’Мишне Тора, Законы об идолопоклонстве и нееврейских обычаях, 10:1.’]войны[/footnote]» (к слову, такой же закон распространяется и на евреев-пастухов, которых закон априорно подозревает в аморальности и пренебрежительном отношении к чужому [footnote text=’«Идолопоклонников и пастухов-евреев, пасущих свой скот на чужих полях, мы не обязаны спасать от угрожающей им опасности» (Шульхан арух, Хошен мишпат, 425:5).’]имуществу[/footnote]). Как считал Меири, и этот закон справедлив лишь по отношению к древним язычникам, которые отвергают любую мораль. Но, «если он [иноверец] поклоняется Всевышнему, этот закон на него не распространяется, Б-же [footnote text=’Бейт а-бхира, Авода зара, 26а. Стоит отметить, что Рамбам также считал, что этот закон не распространяется на гера тошава.’]упаси[/footnote]».

Проводя различие между древним язычеством и современными ему религиями, Меири доходил до того, что утверждал, что в наше время евреи, сменившие веру, не подпадают под категорию «вероотступники» (миним), которых, согласно Рамбаму, заповедано убивать, преследовать до полного уничтожения. По мнению Меири, этот закон касается только еврея, ставшего идолопоклонником. Если же еврей крестился, то «к нему следует относиться точно так же, как к иным христианам, за исключением вопросов бракоразводного [footnote text=’Там же, Орайот, 11а.’]права[/footnote]».

В Талмуде о христианстве говорится крайне мало. Тем не менее в трактате «Авода зара» есть место, из которого вполне можно сделать вывод, приведенный Рамбамом в его основном труде «Мишне Тора», что христиане (ноцрим) являются [footnote text=’Вавилонский Талмуд, Авода зара, 6б.’]язычниками[/footnote]. Однако Меири с этим не согласился: по его мнению, талмудический термин ноцрим происходит от имени вавилонского царя Невухаднецара (Навуходоносора) и Талмуд, соответственно, говорит о древних солнцепоклонниках.

Несмотря на огромное уважение, которым пользовался Меири и его комментарий «Бейт а-бхира», его взгляды на христиан и христианство не получили всеобщего признания. Некоторые практические выводы Меири — например, о запрете права воспользоваться коммерческой ошибкой нееврея — были отвергнуты р. Яаковом бен Ашером, р. Йосефом Каро и другими авторитетными законоучителями.

С чем это связано, объяснять, думаю, не надо. Удивляться стоит скорее тому, что в разные эпохи у Меири находились последователи. К примеру, р. Моше Ривкес, свидетель ужасов хмельнитчины, и, следовательно, не испытывавший никаких иллюзий в отношении своих нееврейских соседей, тем не менее писал: «“Мы не обязаны спасать от угрожающей им опасности идолопоклонников и пастухов-евреев, пасущих свой скот на чужих полях”. В этом изречении талмудисты имели в виду современные им идолопоклоннические народы, отрицавшие сотворение мира и событие исхода нашего из Египта; к нынешним же народам, среди которых нам приходится жить в нашем изгнании, оно не относится. Эти народы признают Сотворение мира, исход наш из Египта и другие главные начала нашей веры, и сердца их устремлены к Создателю земли и неба. В отношении к ним об обязанности спасения жизни и говорить нечего, но мы даже обязаны молиться за их благоденствие — что всегда и делаем. Мы воссылаем молитвы Творцу за благоденствие государей и сановников, за их счастье и спокойствие, а равно за всех их [footnote text=’Цит. по: Мировоззрение талмудистов.’]верноподданных[/footnote]».

И этот пример является далеко не единственным. Так что нельзя не признать, что, хотя идеи Меири не стали безусловными для всего еврейства, они тем не менее оставили заметный след в истории еврейской мысли и продолжают влиять на ее развитие.