Проект «Идеи без границ» культурного центра «Бейт Ави Хай» на страницах «Лехаима» представляет свой новый сериал «Бог в деталях», каждый эпизод которого рассказывает о еврейской теме в мировом искусстве через одну мелкую, но важную деталь.

Одна из примет, по которым сразу можно узнать работы Иеронима Босха или его подражателей, — это странные головные уборы в форме перевернутой воронки, или, скорее даже, обычные воронки, водруженные персонажам на голову, словно шляпы. За примерами далеко ходить не нужно. Вспомним «Искушение св. Антония»: там появляется птица-почтальон в красном плаще, на голове у нее воронка, в воронке – сухая веточка.

Или в сцене извлечения камня глупости из головы наивного простофили: у врача-шарлатана на голове такая же воронка.

Или у толстяка, восседающего на бочке с пивом или вином: одна из работ Босха, олицетворяющих пьянство и разгул. Таких примеров очень много.

«Интересно, — скажете вы, — но при чем тут евреи?» 

Вопрос закономерный. Попытаемся разобраться, в чем же тут дело.

Существует несколько версий того, откуда у Босха взялись и что значили эти металлические головные уборы: как в XX веке у Железного Дровосека из «Волшебника Изумрудного города». 

Начнем с простого. Для чего вообще нужна воронка? Чтобы переливать что-нибудь в узкое горлышко. Где она применялась? Там же, где и сегодня: на кухне, в погребке, в химической (или, в реалиях того времени, алхимической) лаборатории. Но зачем она понадобилась мастеру из Хертогенбоса? Версий много.

Историки видят в этом странном головном уборе замену шутовского колпака: знак глупости, безумия и карнавального разгула. И действительно, во время гуляний металлические воронки использовались для того, чтобы наделать много шума. В этом знаке видят напоминание о торжестве зла в мире, где все перевернуто. Ведь для того чтобы водрузить воронку на голову в качестве головного убора, ее требуется перевернуть.

Дирк Бакс, один из самых внимательных исследователей босховских миров и знаток нидерландской народной культуры, предположил, что воронка олицетворяла нестабильность, расточительность, распутство, пьянство. Почему? А потому что через нее все течет — мысли растекаются, деньги утекают, вино или пиво текут рекой. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. 

Потому и после Босха воронка регулярно появлялась на изображениях, посвященных карнавальному разгулу. И неудивительно, ведь обильная выпивка — его вечный катализатор. 

Главный сюжет, который стоит здесь вспомнить, — аллегорическая битва двух противоположных, но связанных друг с другом начал: Карнавала и Поста, разгульного веселья и аскетичной серьезности, обжорства и благочестивого самоограничения.

Взглянем на один пример. На гравюре середины XVI века развеселая толпа везет на повозке толстяка.

Он держит в руках вертел, на вертеле — курица, на его шее — ожерелье из сосисок, а на голове — коническая шапка. Перед повозкой идет тощий человек в очках. И на его голове тоже похожей формы воронка, из которой торчит павлинье перо. И чревоугодие, и выпивка, и красованье. 

Американский историк Лоринда Диксон, которая много писала об алхимических подтекстах в работах Босха, интерпретировала перевернутую воронку — стандартный лабораторный инструмент — на голове доктора, обещавшего излечить человека от глупости, как насмешку над шарлатанством, профанацией алхимической премудрости.

Версии разные, но совместимые друг с другом. И все же остается вопрос. Почему Босх превратил воронку в головной убор? 

И тут трудно отделаться от мысли, что металлический конус, водруженный на голову, очень похож на юденхут. Помните рассказ об остроконечных шапках, которые с XI по XV век в западноевропейском искусстве служили главными знаками иудейства?

Их одевали и на почитаемых ветхозаветных пророков, и на израильтян, устремившихся вслед за Моисеем в обещанный им Ханаан, и на иудейских первосвященников с фарисеями — то есть антигероев новозаветной истории, и на средневековых иудеев, которые на христианских изображениях обычно представали в зловещих ролях. Выглядели эти головные уборы по-разному. Иногда это были мягкие, загнутые вперед, колпаки, похожие на фригийские, иногда треугольнички, устремленные вверх, иногда шляпы с широкими полями, острым шипом и шариком наверху.

Но для нас важна одна нидерландская миниатюра, созданная на рубеже XIV-XV веков.

На ней шапки израильтян, выстроившихся перед пророком Моисеем, выглядят как невысокие конусы. Почти точь-в-точь воронки. Босх, как никто другой умевший превращать простые предметы и домашнюю утварь в атрибуты или даже части тела своих инфернальных созданий, возможно обратил внимание на сходство «еврейской шапки» и обычной воронки. Перевернув, он трансформировал ее в головной убор.

Зачем ему это понадобилось? Представляя демонов, осаждавших в египетской пустыне св. Антония Великого, или лекарей-обманщиков, он едва ли в действительности обличал иудеев. Не будем упрощать. Конечно, в позднесредневековой Европе юдофобия была очень сильна, но к ней все не сводится. Скорее на головах бесов и персонажей, воплощавших различные пороки, шапка-воронка напоминала не только о пьянстве, глупости или псевдоучености, но и об иноверии, враждебной инакости.

Можно ли доказать это предположение? Трудно, но попытаемся. На панели «Се человек», которая хранится во Франкфурте, Босх изобразил иерусалимскую толпу, требующую у Пилата распять Христа.

Здесь все как на множестве других подобных сюжетов: скорбный, израненный Спаситель, улюлюкающая, уродливая, вздевающая вверх руки толпа, со множеством признаков демонического, которое Босх использовал для того, чтобы обличать грешников. На лицах — гримасы, у одного из персонажей – щит, а на щите громадная жаба: привычный дьявольский атрибут. Однако для нас важнее всего шапки. 

Один из «бюргеров» на переднем плане одет в зеленый головной убор, напоминающий средневековый юденхут. В глубине, из-за спин выглядывает другой человек – в металлическом шлеме с высоким шипом.

Это словно бронированный вариант той же еврейской шапки. Такой головной убор — юденхут из металла — в мирах Босха редкость. А персонажей в воронках — вне всякой критики иудеев — у него множество. Очертания этих шапок слишком близки, чтобы счесть их сходство случайностью.

Вероятно, изобретательный мастер из Хертогенбоса, часто превращавший повседневные предметы в элементы адских пейзажей или тел демонов, соединил всем знакомые очертания юденхута и воронки, напоминавшей и об ученой лаборатории, и о пьяном разгуле. 

В мирах Босха воронки не только служили головными уборами демонов и грешников, но и — в увеличенных версиях — превращались в орудия загробных мук и элементы инфернальных пейзажей.

Именно так возник образ-гибрид, каких в работах Босха не счесть.