Проект «Идеи без границ» культурного центра «Бейт Ави Хай» на страницах «Лехаима» представляет свой новый сериал «Б‑г в деталях», каждый эпизод которого рассказывает о еврейской теме в мировом искусстве через одну мелкую, но важную деталь.

В 1939 году нацисты стали вводить на оккупированных территориях специальные знаки для евреев. Чаще всего они выглядели как шестиконечная звезда желтого цвета со словом Jude («еврей»). Все помнят эту трагическую историю. Идентификация стала стигмой, а стигма проложила дорогу к уничтожению. Но почему звезда была именно желтой?

Чтобы ответить на этот вопрос, следует вернуться в Средневековье, к истории первых знаков, которые должны были маркировать иудеев. И к истории желтого цвета как инструмента стигматизации иноверцев и других маргинальных групп.

Перенесемся в 1215 год в Рим. Высшее духовенство, собравшееся на IV Латеранский собор, потребовало ввести для иудеев и мусульман, живших в христианских землях, специальные опознавательные знаки.

По логике церковных, а потом и светских властей, они нужны были для того, чтобы пресечь недозволенные — прежде всего сексуальные — связи между иноверцами и христианами и защитить христиан от обмана со стороны неузнанных чужаков. Мусульман в средневековой Европе (помимо Испании и Сицилии) было немного, а вот общины иудеев существовали во многих королевствах.

Первой к реализации этих установок приступила Англия. В 1218 году от имени малолетнего короля Генриха III был выпущен эдикт, который обязывал иудеев от мала до велика носить на верхней одежде специальный знак в форме двух скрижалей, вырезанных из белой ткани или пергамена. В христианской иконографии скрижали, на которых были записаны десять заповедей, давно превратились в символ Ветхого Завета и иудаизма. Позже цвет скрижалей было велено сменить на желтый.

Во Франции король Людовик IX в 1269 году предписал иудеям пришить к верхней одежде кольцо диаметром с ладонь, вырезанное из шафраново‑желтой ткани.

В германских землях главным знаком еврейства долго служила остроконечная шапка. Но в 1434 году и в Аугсбурге для них сделали обязательным «желтое колесо», а потом этот знак был внедрен и в других землях Священной Римской империи.

В большинстве городов Центральной и Северной Италии (Флоренции, Вероне, Милане, Кремоне, Пьяченце, Ассизи и т. д.) еврейский знак в XV веке выглядел как тонкий круг из желтой ткани. В источниках его обычно обозначали с помощью буквы «O». Однако в 1496 году венецианский сенат объявил, что иудеи прячут свой знак под одеждой. Раз так, пусть носят желтый берет, который будет сразу же виден любому прохожему.

Как видим, знаки, которые власти разных королевств и городов вводили для своего еврейского населения, были различны. Где‑то это были нашивки в форме скрижалей, круга, кольца, где‑то — плащи или головные уборы. Они бывали разных цветов (в том числе красные, красно‑белые), но самым распространенным был желтый. Он превратился в один из маркеров иудейства не только в текстах законов и практиках принудительной идентификации, но и в церковной иконографии.

В сценах Страстей над иудейской стражей, которая конвоировала Христа на Голгофу, реяли желтые флаги с еврейскими или псевдоеврейскими надписями, черным скорпионом или каким‑то еще нехристианским и прямо дьявольским символом. Синагогу, персонификацию еврейского Закона, облачали в длинный желтый хитон, а в руку ей вручали желтый стяг. Иуда Искариот — апостол‑предатель, в котором видели воплощение еврейской алчности и коварства, — был целиком одет в желтое или в разные сочетания желтого с красным или зеленым.

Около 1474 года фламандский художник Йос ван Гент написал алтарный образ для часовни братства Тела Христова в городе Урбино. Он изобразил Христа, который на Тайной вечере причащает апостолов. У левого края, за спинами других учеников, стоит Иуда Искариот, который держит в руках мешочек с деньгами. На его плечи накинут плащ, похожий на талит — еврейское молитвенное покрывало. Он выкрашен в желтый.

Этот цвет скорее всего был выбран не потому, что такие талиты на самом деле носили иудеи во Фландрии или Италии, а из‑за того, что он говорил о презренном еврействе предателя. Благодаря Мишелю Пастуро и другим историкам цвета мы знаем, что негативные коннотации в использовании желтого не ограничивались еврейскими знаками и выпадами в отношении иудаизма. Во многих практиках, текстах и изображениях он ассоциировался с увяданием и тлением, безумием и двуличием, вероломством и предательством, а также ересью.

Достаточно привести несколько примеров. На юге Франции в XIII веке после завершения Альбигойских войн для бывших еретиков‑катаров ввели особые знаки — кресты из ткани шафранового цвета, которые требовалось пришивать к одежде. Это был инструмент покаяния и стигма, позорный знак, не дававший тем, кто был запятнан ересью, но покаялся, смешаться с «добрыми христианами».

Если судить по сохранившимся изображениям шутов, их костюм (с длинными ушами и бубенцами) часто красили в желтый цвет, а также делали двуцветным (желто‑зеленым или желто‑красным) или полосатым с преобладанием желтого.

В рыцарских романах вероломных вассалов часто одевали в желтое и приписывали им желтые знамена. А в реальной жизни дома важных персон, уличенных в измене государю или оскорблении величества, порой тоже красили в желтый цвет.

После того, как герцог Карл III де Бурбон (1490–1527), коннетабль Франции, перешел на сторону императора Карла V Габсбурга, парижский парламент принял решение о конфискации владений изменника, а двери и окна его парижской резиденции были выкрашены в желтый — «цвет бесчестья».

Эти примеры неизбежно ставят вопрос: почему же в средневековой Европе главным антииудейским цветом стал именно желтый?

Точного ответа нет, но существует несколько гипотез. В соответствии с первой, иудеев стали маркировать позорным цветом, но его обесценивание произошло раньше и не имело никакого отношения к еврейскому вопросу. Как пишет Пастуро, в Древней Греции и Риме периода республики желтый считался красивым цветом и часто ассоциировался с сакральным. Однако позже, в период Империи, по неизвестным причинам он утратил популярность.

В театре в желтое стали одевать разных сомнительных персонажей — выскочек, женоподобных мужчин и лицемеров. Существуют свидетельства того, что в Риме в желтое одевались проститутки и женщины низкого происхождения, а у мужчин этот цвет ассоциировался с изнеженностью и моральной нечистотой.

В Средние века желтый в какой‑то момент стали редко использовать в одежде благородных господ, он превратился в дурной цвет. Восторжествовало противопоставление: благородное золото — низкий желтый. По другой версии, негативная символика желтого пришла в средневековую Европу из мусульманского мира и была напрямую связана с иудеями.

Еще в VIII веке дамасский халиф Омар II обязал «зимми» («людей договора», то есть немусульман, живших в его обширной державе) носить особые головные уборы и полоски ткани, которые отличали их от правоверных. Для христиан они были синими, а для иудеев — желтыми. Та же цветовая классификация в XIV веке применялась в Египте и Сирии. Ближе к католическим королевствам ее можно было встретить в мусульманской Испании, которая в эпоху Реконкисты сдавала позиции под напором христианских королевств.

Существует еще одна гипотеза. Историк Леси Ярмо предположил, что символическая связка между евреями и желтым цветом возникла из‑за того, что они во всем Средиземноморье играли важную роль в торговле шафраном — драгоценной специей, лекарством и красителем. И задолго до того, как их принудили одеваться в шафраново‑желтый, активно использовали этот престижный цвет в своей одежде. Такая ассоциация закрепилась в умах христиан и, вводя визуальную сегрегацию своих иудейских подданных, они превратили шафраново‑желтый в еврейский цвет, тот стал презренным. По каким бы причинам ни «обесценился» желтый, в позднее Средневековье он устойчиво применялся как маркер для иноверцев (в частности иудеев) и других сомнительных и маргинальных групп.

Впрочем, изучая историю цвета, важно не впадать в крайности и понимать, что ни в одном обществе не существует единого цветового кода, одной шкалы достоинства и презрения. Так, на позднесредневековых изображениях злодеев представляли не только в желтом, а желтое одеяние не всегда указывало на то, что его обладатель — грешник или иноверец.

В желтых одеждах или в одеждах с заметным присутствием желтого (например, с желтой подкладкой, в желтом плаще на хитон другого цвета или наоборот) были нередко изображены ангелы (архангел Гавриил в сцене Благовещения), апостолы (в частности Петр) или христианские святые.

В случае одежд святых и тем более ангелов весьма вероятно, что разные желтые пигменты могли заменять более благородное и дорогое золото, олицетворявшее и земную роскошь, и небесный свет. Хочешь изобразить сияющие одежды или златотканую парчу, но не можешь использовать золочение, — берешь разные оттенки желтого.

Чтобы разобраться в роли цвета в том или ином конкретном изображении, важно учитывать множество нюансов. Выбор оттенка определялся не только его символикой и положением на шкале добра‑зла, красивого‑уродливого, высокого‑низкого, но и тем, как мастер хотел соотнести или противопоставить своих персонажей, какие краски были ему доступны или оплачены заказчиком, и еще много чем.

Если, например, в сцене Тайной вечери несколько апостолов одеты в желтые плащи, вряд ли тот же цвет на хитоне Иуды Искариота задуман как негативный знак. А если праведные апостолы носят красное, зеленое, синее — и только Иуда в желтом, этот цвет явно призван отделить его от других учеников Христа. Тут уже все построено на контрасте. Желтый цвет кругов, колец или шапок, которые в Средние века стали насаждать для идентификации иудеев, тоже имел назначение отделить. Он говорил христианам, что перед ними чужак, иноверец, который хотел бы смешаться с толпой, — но это опасно, и его важно выделить.