Раввинистические комментаторы Талмуда средневековой эпохи отмечали, что несколько разделов большого корпуса лингвистически выделяются среди остальных, пишет журналист The Times of Israel Гавриэль Фиске. На протяжении многих поколений существование этих так называемых «особенных трактатов» считалось ключом к разгадке того, как именно составлялся и редактировался Талмуд.

Теперь с помощью современного анализа данных группа исследователей показала: эти «специальные трактаты» действительно демонстрируют особое использование языка. Загрузив почти весь корпус Талмуда в алгоритмы машинного обучения для анализа арамейского языка, они подтвердили теории Раши и других средневековых ученых.

«Мы предоставили первое всеобъемлющее статистическое доказательство того, что люди интуитивно осознавали на протяжении веков», — заявляет Якуб Збжежны, один из авторов статьи под названием «Компьютерный анализ особенных трактатов Талмуда», опубликованной в апреле в Journal of Jewish Studies.

Такого рода анализ представляет собой «исследование огромного языкового разнообразия еврейского мира. Оно как бы выводит эту сложность из тени. Это не так просто, как мы думаем», — заявляет он.

Арамейский язык — древний семитский язык, который был «лингва франка» Леванта во времена Второго храма — сохранился как разговорный среди немногочисленных носителей неоарамейского языка, в качестве письменного языка в литургии Сирийской церкви, а также в еврейском мире — в основном благодаря использованию в Талмуде. 

По словам Збжежны, он гораздо разнообразнее, чем думает большинство людей.

«Арамейский язык представляет собой сложную совокупность диалектов. Арамейский, на котором говорил Иисус, не был похож на тот арамейский, на котором говорили евреи в Ираке. Арамейский библейских времен не похож на арамейский язык Талмуда, а арамейский Вавилонского Талмуда не похож на арамейский язык Иерусалимского Талмуда», — говорит он, имея в виду два Талмуда, один из которых составлен на территории современного Ирака, а другой — в Земле Израиля.

Оба Талмуда основаны на Мишне — еврейском устном законе, который был записан на иврите и составлен около 200 г. н. э. раввином Иеудой а-Наси. Части Мишны позже обсуждались и разъяснялись в крупных раввинских академиях. В итоге, на основе этих дискуссий, были составлены два Талмуда на арамейском языке: Вавилонский около 500 года н.э. и Иерусалимский — возможно, за сто лет до того.

По словам Збжежны, наличие «машины» для сравнения языков Вавилонского и Иерусалимского Талмуда стало ключом к подтверждению того, что раввины маркировали специальные трактаты на еврейско-вавилонском языке.

Сначала исследователи ввели в базу данных большой объем текста из двух Талмудов, что позволило алгоритму машинного обучения выучить обе версии арамейского языка.

Затем исследователи предоставили компьютеру дополнительные неразмеченные разделы на арамейском языке из обоих Талмудов, и алгоритм смог точно определить происхождение текстов, подтвердив, что программа понимает лингвистические различия между ними. В конце концов были введены все трактаты обоих Талмудов.

«Однако машина присвоила Иерусалимскому Талмуду ряд строк, которые были взяты из Вавилонского», — рассказывает Збжежны. Таким образом «машина сообщила, что та или иная строка из известного нам Вавилонского Талмуда с вероятностью 90% относится к Иерусалимскому».

«Количество неверно маркированных строк было очень велико для разделов, которые ученые интуитивно распознавали как «особенные трактаты», — продолжает он. — Те, кто составляли Талмуд, знали о лингвистическом разнообразии внутри Талмуда и знали, когда выделялись определенные фрагменты. Средневековые раввины в Европе также замечали, что некоторые трактаты выделяются с точки зрения языка».

Эти раввины ощущали подобные вещи «просто благодаря научной интуиции, читая тексты и замечая явно архаичные фрагменты или консервативное написание», — утверждает Збжежны.

Страницы об Александре Македонском

В одном из таких «особенных трактатов», «Тамид», посвященном ежедневным жертвоприношениям в Храме, обнаружено большое количество строк, помеченных алгоритмом. Но член команды исследователей Ноам Эйзенштейн, магистрант Тель-Авивского университета, отмечает: все эти строки посвящены историям об Александре Македонском. Если эти строки удалить из «уравнения», в трактате останется обычный еврейско-вавилонский арамейский язык. Это может указывать на то, что упомянутые разделы были составлены и добавлены из отдельного источника.

Ученые обнаружили еще один феномен: некоторые трактаты демонстрируют «заметное диалектическое единообразие <…> отчетливо единообразный язык в ряде трактатов может указывать либо на его конкретную редакцию, либо на работу переписчика в процессе копирования рукописи».

Однако Збжежны замечает: результаты исследования, хотя и многообещающие, пока не являются новаторскими.

«Машинное обучение не заменяет человека, это лишь облегчает наши исследования на людях. Это не отвечает на вопрос, когда был составлен Талмуд и почему мы видим такое языковое разнообразие», — заявляет он.

Академические споры о том, «почему определенные отрывки выделяются, представляют ли они разговорный арамейский язык или являются архаичными <…> на все это у нас пока нет ответа. Дальнейшие исследования в этом направлении могут помочь научным дебатам, и машина сможет обнаружить дополнительные лингвистические особенности, которые ученые еще не выявили».

Смелый ученый

Збжежны, уроженец Польши, преподаватель истории иудаизма эпохи Второго храма на факультете богословия Абердинского университета, участвовал в изучении Талмуда в течение трех лет постдокторантуры в Израиле. 

Группу возглавляли профессор Ли-Ад Готлиб из Университета Ариэля и доктор Эшбаль Ратцон из Тель-Авивского университета. Группа финансировалась Фондом Когито в Швейцарии.

Збжежны отмечает, что во время своего постдокторантского исследования совместно с израильскими учеными он погрузился в разговорный арабский язык, «диалектное разнообразие которого дает хорошее представление о том, как в прошлом мог выглядеть арамейский язык, поскольку неоарамейские диалекты, на которых говорят сегодня, выявляют аналогии».

Это погружение позволило ему реализовать новый проект, направленный на «углубление понимания Танаха (еврейской Библии) и Нового Завета» через язык, диалект и обычаи изолированных арабских деревень.

«Многие религиозные мусульмане на Западном берегу любят Библию, у них есть ее экземпляры», но они «терпеть не могут» ее современные арабские версии, которые, по их словам, написаны бюрократическим языком и звучат «как газетные статьи», рассказывает Збжежны.

Вступая в диалог с местными жителями и слушая, как они переводят или интерпретируют Библию на своем «сельском» диалекте, можно обсуждать «фантастические идеи <…> есть основания полагать, что эти неспециалисты могут предложить такое прочтение текстов, до которого западные ученые не могут дойти своим умом».

Процесс, называемый «контекстуализированным чтением», представляет собой «экспериментальный подход, который может оказаться весьма многообещающим, если будет разработана правильная методология, — замечает Збжежны. — В Библии есть фрагменты, значение которых остается туманным, а у этих местных жителей есть их собственное понимание. Вот и посмотрим, дают ли они представление об утраченном, первоначальном значении. Мир семитских языков, таких как арамейский и арабский, на пороге новых открытий».