Многие спрашивают, почему кинематограф так быстро, почти через семь-восемь лет после его рождения, стал важной частью жизни евреев и получил высокий художественный статус в культуре народа Книги. Кино прорвалось сквозь массивные стены российской черты оседлости, где в конце XIX века проживало около 5 миллионов евреев, говорящих в основном на языке идиш. И закупоренный мир этнического средневековья обрел новые разнообразные связи с жизнью России и Запада – именно с помощью кино евреи узнали о быте своих соплеменников в других странах мира, благодаря кино они глубже задумались над проблемами своей исторической судьбы. Они увидели на экране многочисленные исторические и современные события: коронацию Николая II, кровавое происшествие на Ходынском поле, оборону Севастополя в годы Крымской войны и т.д. В городке Двинске первые демонстрации фильмов с «живыми людьми, разгуливающими по белому экрану», были восприняты как чудо.

В период с 1911 по 1917 год в России появилось около ста художественных и документальных фильмов о евреях. Эти фильмы, тесно связанные с русской дореволюционной литературой, театром, зрители воспринимали не только в узких национальных рамках – сегодня мы видим их ценность в том, что они запечатлели главные черты еврейского быта, сохранившиеся тогда в жизни польских, литовских, белорусских местечек.

Торговый дом Р. Перского рекламировал еврейские картины как «русские боевики». Нельзя забывать, что в работе над этими лентами приняло участие множество талантливых русских режиссеров, актеров, писателей, кинодеятелей из многих стран. То, что еврейское кино родилось под сенью русской культуры, только обогатило его, поставив на первое место общечеловеческие ценности. В рекламных проспектах можно было встретить такое название: «Драма из русско-еврейской жизни». Нельзя согласиться с националистической позицией киноведа Р. Соболева, который в своей книге «Люди и фильмы дореволюционного кино» утверждает, что русской картиной следует считать только картину на русскую тему, поставленную русским режиссером, снятую русским оператором, наконец, финансированную русским предпринимателем.

Фильмы из еврейской и русско-еврейской жизни охотно выпускали такие влиятельные кинофирмы России, как Акционерное общество «А. Ханжонков и Ко». В ленте режиссера А. Аркатова «Горе Сары» (1913 год) были заняты известные русские актеры И. Мозжухин, В. Туржанский, А. Бибиков и др. Иван Мозжухин в роли Исаака тонко раскрывает страдания безвольного молодого мужа, который под давлением родителей вручает жене листок о разводе, как предусмотрено обычаем, в присутствии свидетелей. Причина развода в том, что красавица Сара, внучка раввина, бездетна. Исаак лишает себя жизни, Сара безутешна, а между тем выясняется, что она скоро станет матерью.

На той же кинофирме режиссер Е. Бауэр в 1915 году поставил два фильма: «Кумиры» («Дочь Израиля») и «Леон Дрей» («Покоритель женских сердец»).

В «Кумирах» известная «артистка императорских театров» Р. Рейзен играет не столько гордую и властную «дочь Израиля», как этого хотели иные зрители, сколько холодную и расчетливую дочь банкира Гарта, восставшего против ее брака с неевреем. Героиня выбирает миллионы отца. Но в стремлении представить определенный человеческий и социальный тип не было ни следа антисемитизма, что подтвердили кинозрители-евреи, возражая против подобных упреков.

В картине по произведению Семена Юшкевича «Леон Дрей» изображен еврейский Дон Жуан, делающий карьеру с помощью женщин. Интересные образы создали театральные актеры Н. Радин, Н. Лисенко, уже упомянутые А. Бибиков и Р. Рейзен. Снисходительно уличая авторов фильма в повышенном интересе к «проблемам пола», журнал «Вестник кинематографии» отмечает «превосходное, полное юмора воспроизведение в нем еврейского быта».

Сценарий о еврейской жизни «Трус» написан в 1914 году А. И. Куприным. Картина впервые в истории кинематографа была показана на сцене петербургского театра. Ленты о евреях выпускало «Товарищество И. Ермольева». Кинокритик С. Гинзбург подчеркивает, что «в русских фильмах о еврейской жизни не было даже налета антисемитизма».

Заслуживает внимания дореволюционное еврейское кино иностранного производства, в том числе эмигрантов из России. Эти картины, приобретенные прокатными конторами, торговыми домами, пользовались успехом и у русского зрителя. Среди них такие ленты, как американская комедия «Ревекка выходит замуж» о жизни евреев Нью-Йорка, «Шейлок из Кракова» с известным немецким артистом Р. Шильдкраутом, который приехал на съемки в бедные еврейские кварталы Кракова и Бердичева, «Еврейский Квазимодо», «Дочь раввина». С полными сборами шла экранизация знаменитой во всем мире пьесы К. Гуцкова «Уриель Акоста» производства берлинской киностудии «Биоскоп». Ряд сцен фильма снимался в амстердамской синагоге, а главную роль в нем играл великий немецкий трагик П. Вегенер.

В кинематографе, как известно, всегда было занято много евреев. Это относится в первую очередь к России, Советскому Союзу и США. Как-то кинорежиссер народный артист СССР Григорий Рошаль, поставивший в 1930 году фильм «Человек из местечка», сказал: «Знаете, многое объясняется сложным менталитетом еврейского народа. Годы скитаний, преследований, вечных поисков места на земле и даже профессии выработали у него особую остроту зрения, умение видеть такие детали, мимо которых люди проходят, наконец, чуткое восприятие окружающей жизни… Это и приводило евреев в кино».

В создании первых лент о еврейской жизни в России огромную роль сыграли евреи. Благодаря их усилиям в стране появились сотни кинопрокатных контор, торговых домов, акционерных компаний, кинотеатров. Евреи-киноантрепренеры снимали большие помещения, привозили из Германии, Франции лучшую проекционную аппаратуру, крутили фильмы. Именно активные и увлеченные кинематографом евреи одними из первых поняли, какие возможности открывает кинобизнес, и сумели вовремя их реализовать.

Еще в 1897 году А. Гуцман открыл кинотеатр в Новороссийске и вскоре сделал его передвижным, а затем кинотеатры в Москве, Риге и Либаве, рижскую прокатную контору «Стефан». Екатеринославский кинотеатр «Колизей» А. Спектора, рассчитанный на тысячу мест, стал одним из лучших в России и, по мнению прессы, «мог бы украсить любую столицу Европы». В Москве славились киноиллюзионы А. Гехтмана, особенно «Большой парижский электротеатр», в прекрасном киевском кинотеатре «Континенталь» шли в основном еврейские фильмы. В российском прокате приобрели известность киноконтора «Братья Борнштейн (Одесса–Киев)», Южно-русское прокатное бюро «Художество» А. Спектора, «Первая прибалтийская прокатная контора» С. Минтуса в Риге, акционерное «Кинематографическое общество» С. Френкеля, прокатная киноконтора А. Сегеля, снабжавшего фильмами Ростов, Донскую область и Кавказ, одесское товарищество «Мизрах» и сотни других еврейских киноорганизаций. Владелец одесской кинофирмы «Мирограф» М. Гроссман был награжден Николаем II медалью за эксплуатацию военно-кинематографических картин на Юге России.

К сожалению, предпринимателям-инородцам, прежде всего евреям, чинили всевозможные препятствия царские чиновники, духовенство, полиция и разного рода антисемиты, считавшие евреев врагами «подлинно русского кино» и не рекомендовавшие русской молодежи «посещать грязные жидовские кинотеатры».

Развитие еврейского кино в царской России совпало с временем широкого распространения антисемитской литературы и лозунгов, разнузданных призывов к погромам, которые унесли сотни еврейских жизней. В 1908 году «Союз русского народа» даже пытался открыть кинотеатр для демонстрации лент юдофобского содержания. Евреям, патриотам своего национального театра и кино, приходилось прибегать к своеобразной маскировке рекламы, использовать сходство немецкого языка с языком идиш. В афишах, например, писали русскими буквами: «Дер вилдер фатер», что по-немецки и по-еврейски означало «Дикий отец». Зрители-евреи сразу догадывались, что речь идет об экранизации драмы еврейского писателя Я. Гордина.

Кинематограф был популярен во всех районах черты оседлости, где демонстрации картин преимущественно из еврейской жизни становились волнующими и незабываемыми событиями для местечкового населения. Летом 1914 года в кинотеатре «Кармен» городка Белая Церковь зрителей захватила и взволновала кинотрагедия «Мачеха» – в зале раздавались истерические крики женщин, две дамы упали в обморок. А в Одессе у нескольких кинотеатров дежурили кареты скорой помощи.

В марте 1911 года один из провинциальных журналистов писал: «В ближайшее время на Волыни не найдется ни одного более или менее порядочного местечка с пятитысячным населением, где бы не мигали по вечерам приветливые огоньки иллюзионов».

Французские фирмы «Эклер», «Пате», «Гомон», итальянская «Чинес», оценив, насколько перспективен кинорынок в черте оседлости, быстро приспособились к духовным потребностям и вкусам еврейского населения, создавали в некоторых фильмах необходимый этнический колорит. На экранах появились масштабные постановочные ленты на библейские сюжеты, ожили улицы древних городов Иудеи, царь Соломон вершил свой праведный суд, Даниил повергал врагов в ужас, выходя живым и невредимым из рва, куда был брошен на съедение львам, прекрасная и вдохновенная Юдифь отсекала голову ассирийскому вождю Олоферну. В «Выходе евреев из Египта» (1911 год) авторы показали быт евреев в период их рабства у фараона, собственно исход из Египта, стада животных, самого Моисея…

В начале сентября 1910 года на экраны вышла картина фирмы «Пате» по трагедии Ж. Расина «Аталия – правительница Иудеи». Лента рассказывала о кровавой правительнице, уничтожившей 30 принцев крови из своей фамилии, чтобы обрести корону. Однако в тайниках Иерусалимского Храма скрывался юный Иоас, принц из дома Давида. Аталия решает проверить слухи о наследнике и вторгается в храм. Но коронованная преступница гибнет, и потомок Давида при ликовании иудейского народа восходит на трон.

Большим успехом пользовались и такие фильмы на библейские темы, как «Иосиф, сын Иакова», «Авессалом», «Эсфирь», «Царица Савская», «Давид и Голиаф». Русский прокат располагал также рядом документальных и этнографо-географических лент с игровыми сценами. Но это были лишь «живые картины», не претендовавшие на высокое искусство. Вскоре Синод православной церкви запретил прокат фильмов из священной истории, якобы оскорбляющих чувства верующих.

Наибольшим успехом у еврейской киноаудитории пользовались фильмы о жизни русских евреев того времени. Первой оригинальной художественной лентой еврейского кино стала снятая в конце 1910 года французскими режиссерами фирмы «Пате» А. Метром и К. Ганзеном любовная мелодрама «Лехаим», которая демонстрировалась во многих кинотеатрах России. Об этом фильме мы подробно рассказывали в журнале «Лехаим» (вып. 21–22 за 1994 год).

Среди первых крупных кинодельцов было немало евреев, однако в начале XX века еврейская художественная интеллигенция составляла еще небольшую группу людей, причем многие из них уехали в США. И все же еврейские киноленты активно создавались благодаря мощному влиянию на их авторов древних традиций национального театра, произведений литературы на идише и, наконец, векового стремления самих евреев к единению. Кино собирало вокруг себя все больше талантливых евреев, особенно актеров. Тогда еврейские театры, самодеятельные труппы из местечек, в условиях государственного антисемитизма вынуждены были выступать даже в черте оседлости под видом странствующих немецких групп. В 1910 году число еврейских театральных коллективов, включая любительские кружки, составляло примерно 350–360, многие из них были известны в Европе. Труппы Н. Липовского, М. Арнштейна и некоторые другие принимали участие в съемках ряда еврейских картин. Актеры снимались как «кинодекламаторы» в «киноговорящих» картинах, говорили или пели за экраном на языке идиш, играли на скрипке и т.д. Это С. Акарский с куплетами «Ву из майн Хасе?» («Где моя Хася?»), А. Смоленский и его группа с песней «А бривеле дер мамен» («Письмо матери»), «Идл мит зайн фидл» («Уличные музыканты»). Звездой еврейской сцены и кино считали Михаила Фишзона.

Режиссер А. Герц поставил фильм по роману польской писательницы Элизы Ожешко «Меер Юзефович» (1911 год), используя актеров местных еврейских театров и привлекая как статистов обитателей варшавских предместий. На экране возник неповторимый облик еврейского местечка, где кипят человеческие страсти. Эта лента имела успех в России и США.

Много сделал для развития еврейского кино варшавский театр Аврома-Ицхока Каминского, в котором ведущей актрисой была его жена Эстер-Рохл, а также играли его дочери Ида и Регина. Эстер называли еврейской Элеонорой Дузе, родоначальницей еврейского театра. Э. Каминская была хорошо известна в Европе и России.

Для еврейского кино писали литераторы-евреи С. Юшкевич, Я. Гордин, С. Дымов, А. Гольдфаден, А. Пинский, Ш. Аш, Шолом-Алейхем и др. Редактором одного из первых популярных рекламно-киноведческих изданий являлся Н. Каган, а председателем Союза кинематографических деятелей России уже в 1911 году был избран С. Лурье.

Еврейское кино не пыталось доказывать, как странным образом думали некоторые русские зрители и критики, что «еврей тоже человек». Разве это требует каких-то доказательств? Оно прежде всего открыло зрителям всего мира сложные грани еврейского национального сознания, своеобразие мышления, привычек и большое достоинство гонимого народа. Еврейское кино выступило как «примиритель наций», оно всегда стремилось развеять оскорбительные представления о еврейском народе, навязанный с давних пор антисемитской и реакционной религиозной пропагандой отрицательный образ еврея как врага, жестокого и корыстолюбивого человека. Совершенно не случайно еврейское кино началось с жанра мелодрамы («Лехаим»), открывшей и русскому зрителю доброту еврейского сердца, неповторимый мир человеческих переживаний. С другой стороны, при всей своей человечности оно никогда не поддерживало идею ассимиляции евреев, поэтому такое значительное место в нем заняли трагическая тема столкновения евреев с чуждой им этнической средой, фильмы о пагубности смешанных браков.

Тяготы русской жизни при царе вызвали в еврейской среде интерес к фильмам-мелодрамам, связанным с проблемами эмиграции. Картина «Лейба Вольф» построена на драматическом сюжете. Разбогатевший в «стране долларов» Лейба преображается внутренне и внешне, он тяготится своим прошлым, забывает о семье, бедствующей на родине. По воле случая приехавшие в страну жена и сын Лейбы поступают на фирму, которую он возглавляет. Хозяин узнает своих близких и, раскаявшись, просит у них прощения.

В 1911-1912 годах фильмы на еврейскую тему приобретают все большую популярность. Воодушевленная успехом картины «Лехаим», фирма «Пате» выпускает кинодраму «Скрипка» по одноименному рассказу В. Герцмана. Герой трогательно-сентиментальной картины сапожник Борух, с трудом сводящий концы с концами, отказывается продать свою скрипку Страдивари заезжему скрипачу Калику, но дарит ее Лие, дочери антиквара Наума, восхищенный игрой девочки. Наум за деньги отдает инструмент Калику, правда, только на один концерт.

Признание зрителей получила лента А. Аркатова «Рахиль», выпущенная предприимчивыми французами осенью 1912 года. Фильм рассказывал о любви художника Бельского к прекрасной еврейской девушке Рахили, которая позирует ему в мастерской. Об этом «позоре» узнают родители девушки, и художнику приходится покинуть городок, оставить любимую девушку. Позднее к нему, уже известному мастеру, приезжает Рахиль. Однако бывшая возлюбленная художника обливает лицо соперницы серной кислотой. Бельский стреляется, а изуродованная Рахиль рыдает над его трупом. Красавицу-натурщицу играла Р. Рейзен, но это была далеко не лучшая ее работа в кино. На роль художника был приглашен Чеслав Сабинский, известный по картине «Лехаим».

Наиболее серьезной работой в кино на еврейскую тему был фильм 1912 года производства «Пате» «Бог мести» («Гот фун Некоме») по пьесе Шолома Аша. Сценарист и режиссер А. Аркатов привлек к участию в съемках ряд интересных еврейских актеров. Фильм, как и пьеса, вызвал интерес зрителей острым социальным содержанием, стремлением раскрыть те неприятные стороны человеческой жизни, которые люди порой замалчивают или предпочитают не замечать. Ложь и существование за счет «нечистых» доходов оборачиваются для человека трагическими последствиями. От семнадцатилетней Ривкеле, обуреваемой любопытством, тщательно скрывают, что ее отец Янкель Шепшович держит в подвале своего дома непристойное заведение. Однако ни отец, ни мать, ни святая Тора, которую, якобы чтут в доме, не могут уберечь дочь от соблазнов. Девушку похищает сутенер Шлойме, но мать выкупает ее за большие деньги. Подозревая дочь в потере невинности, отец выгоняет ее из дома. Актер Арко в роли Янкеля предстает человеком, который пытается оправдать свою двойную жизнь. Роль изворотливого, коварного сутенера исполняет М. Фишзон.

Часто создатели фильмов из русско-еврейской жизни обращаются к пьесам плодовитого драматурга Я. Гордина, эмигрировавшего в США и издававшего в Нью-Йорке русскую газету. Им написано более 50 пьес, которые ставились в русских и еврейских театрах. После смерти драматурга в 1909 году некоторые его пьесы были изданы в России. Мелодрамы Гордина импонировали массовому зрителю изображением непростых человеческих судеб, сентиментальностью, достоверным воссозданием еврейского быта с его традициями, разнообразием персонажей, как добродетельных, так и жестоких. Кинематографистов мелодрамы Гордина привлекали острыми драматическими конфликтами, занимательной интригой и тем, что их можно было легко использовать в качестве литературной основы динамичных фильмов, характерных для немого кино. Конечно, в его пьесах присутствовали и штампы, и ложный пафос, и надуманные эффекты, возникавшие под влиянием излюбленных идей драматурга о роковом противостоянии добра и зла, любви и смерти, о вторжении мистических сил в жизнь человека и т.д. Но у Гордина есть превосходное знание национального еврейского быта, глубокое понимание своеобразной и сложной «еврейской души». Надо помнить, что пьесы Гордина – это произведения определенного времени и уровня, на них выросло целое поколение еврейских актеров, и не следует к ним приклеивать ярлыки «убогих душещипательных драм», типичных для буржуазно-мещанского театра.

В конце 1911 года варшавская кинофирма «Сила» выпустила на экраны ленту «Дикий отец» («Дер вилдер фатер») по драме Я. Гордина. Затем режиссер В. Кривцов по заказу кинофирмы «Гомон» поставил одну из лучших пьес Гордина «Мира Эфрос» под названием «Борьба двух поколений». Пьесу экранизировал в Варшаве и режиссер А. Каминский (кинофирма «Сила»), но уже с еврейскими актерами.

С 1912 по 1914 год на экранах России регулярно появляются фильмы по пьесам Я. Гордина: «День венчания» («Йом гахупе») режиссера Е. Славинского («Товарищество С. Минтус»), «За океаном» («Торговый дом Д. Харитонова»), в постановке Н. Липовского вышли фильмы «Хася-сиротка» и «Любовь и смерть» кинофирм «Сила» и «Космофильм», последняя была основана в Варшаве Д. Гинзбургом в 1913 году. Больше всего картин по произведениям Я. Гордина поставил на варшавских киностудиях с участием актеров еврейских народных театров А. Каминский. Кроме «Борьбы двух поколений», это «Сатана», «Убой» («Ди шхите»), «Мачеха» («Ди штифмутер»). На «Космофильме» режиссер выпустил картины «Двумужница» («Зайн вайбс ман») и «Дочь кантора» (Дем хазнс тохтер») по пьесам Майзеля и Либина, «Клятва роковая» («Герцеле меюхес»), «Отвергнутая дочь» («Ди ферштойсене тохтер») по драме А. Гольдфадена и др.

Ленты варшавских кинофирм «Сила» и «Космофильм» являлись как бы эталоном, на который равнялись создатели фильмов из еврейской жизни. Образовалась целая плеяда талантливых еврейских актеров и режиссеров, работавших в Москве, Варшаве, Риге, Одессе. Речь идет о таких актерах, как Э. Каминская, Д. Заславский, М. Фишзон, Я. Либер, Г. Вайсман, С. Эйдельман, А. Богуславская, В. Заславская, И. Арко, Р. Рейзен, А. Бернарчик, М. Шлоссберг, и таких режиссерах, как А. Каминский, Н. Липовский, Е. Славинский, А. Аркатов, Б. Светлов. Многие из них приобрели большой кинематографический опыт в работе над фильмами по пьесам Я. Гордина.

Фильм «Борьба двух поколений» в значительной степени держится на многогранном и тонком исполнении роли героини актрисой Э. Каминской. Решительная, деятельная женщина, глава крупной фирмы и в то же время мудрая и добрая мать, Мира Эфрос сталкивается с невесткой из невежественной мещанской семьи, где властвует культ денег. Она полна неприязни и горького юмора по отношению к своим вымогателям, членам этой семьи, «слуцким аристократам», но со многим готова мириться ради сына, любящего свою капризную и алчную Шейнделе, которая хотела бы ограбить свекровь и отправить ее «на покой». Особенно впечатляет игра Каминской в сцене, когда Мира требует поставить себе под ноги шкатулку с бриллиантами, демонстрируя и свою власть, и презрение к человеческой жадности. В конце концов гордая и независимая Женщина уходит от сына, передав ему и невестке все свое состояние. Без настоящей хозяйки в доме наступает полный хаос, домашние ссорятся из-за денег. Конфликт разрешает внук Миры, который приводит бабушку в родной дом на праздник своего совершеннолетия, бар-мицву.

Драматична судьба героев киноленты «За океаном». Большая еврейская семья оказывается в Америке. Все они по-разному и трудно приживаются в новой стране. Одни быстро схватывают: «В Америке надо иметь ум…», другие тоскуют по России, особенно старик Рафаил Фридлендер, который вспоминает снежные зимы в Кременчуге, его добродушных и трудолюбивых жителей. Артисты В. Заславская, М. Фишзон, И. Арко и другие не могут избежать театральности, но вносят в фильм тонкие психологические краски.

Картина «Любовь и смерть» рассказывает о сложных взаимоотношениях двух сестер, Берты и Иды, с одной стороны, и молодого человека по имени Бернард, с другой. Идея фильма состоит в том, что «людское безучастие к своему собрату» и откровенный злой эгоизм всегда приводят к человеческим несчастьям. Скромная, добродетельная, но некрасивая Берта уступает своего жениха необузданной и неблагодарной младшей сестре Иде, которая женит на себе безвольного Бернарда. Но проходит какое-то время, и она изменяет ему, находясь под властью постоянно живущих в ней эгоистических инстинктов. Именно это подчеркивает актриса В. Заславская в роли Иды. В фильме добросовестно воссоздается ряд мелодраматических ситуаций пьесы Я. Гордина: и эпизод, в котором Бернард застает молодую жену с любовником, и сцена, когда мужчины бросают жребий, чтобы определить, кому жить, а кому умереть. «Смерть» выпадает мужу, а «любовь» – любовнику, но он благородно жертвует собой во имя этой самой любви. Берта же по-прежнему любит сохранившего свою жизнь Бернарда, оказавшегося просто трусом.

В кинодраме «Убой» отлично проявилось мастерство режиссера, сосредоточившего внимание зрителя на душевных муках и тяжелой судьбе героини. Сюжет фильма развивается стремительно и драматично. Дочь раввина Эстерке вынуждена выйти замуж за богатого вдовца, хотя любит резника Шмуэля. Проходят годы. Семейная жизнь в этом браке не складывается, умирает ребенок, муж груб, пьет и развлекается вне дома. Однажды к Эстерке наведывается Шмуэль, после его ухода появляется пьяный муж, устраивает очередной дебош, глумится над женой, требуя любви, и между делом ухаживает за служанкой. Эстерке не в силах больше терпеть постылого мужа и случайно оставленным Шмуэлем ножом убивает его, уже угомонившегося, спящего.

Интересные киноленты из еврейской жизни выпускало товарищество «Варяг», принадлежащее двум женщинам, Елизарьянц и Штерн. В фильмах «Корчмарь Лейба» и «Часовщик Лейзер» режиссера М. Новикова, «Капризы любви» («Любовь кузнеца») главные роли исполняют русские актеры. В «Торговом Доме Р. Перского» режиссер А. Иванов-Гай ставит фильм «Эстерке Блехман», режиссер Б. Светлов выпускает картины «Семья Раппопорт», «Трагедия бедной Рохеле», «Месть Боруха». Большой популярностью пользовались еврейские фильмы, созданные одесскими кинофирмами «Мирограф» и «Мизрах». Владелец «Мирографа», он же сценарист, режиссер и оператор М. Гроссман, оборудовавший свою киностудию французской аппаратурой, сам снял фильмы «Трагедия еврейской курсистки», «У портного» и др. Довольно активно в 1912–1913 годах работает над еврейской темой в кино «Товарищество С. Минтус» в Риге, осуществившее постановку картин «Талмудист» («Дер ешивер бохер»), «Точка еврея» («Дас пинтеле ид»), «Где правда?», «Сапожник Лейба». В 1913 году фирма пригласила режиссера А. Каминского поставить фильм по пьесе О. Дымова «Слушай, Израиль», а режиссер и оператор Б. Славинский, давший киножизнь еврейской оперетте Б. Томашевского в картине «Точка еврея», воспользовался услугами передвижной еврейской театральной группы.

О чем же поведала зрителю лента «Слушай, Израиль», которая имела значительный прокатный успех?

Красивый еврейский молодой человек Давид любит дочь фабриканта Нину, которую он обучает игре на скрипке. Девушка отвечает учителю музыки взаимностью, но, соглашаясь на брак с ним, требует, чтобы он крестился. Давид выполняет ее желание, однако ни обеспеченная и спокойная семейная жизнь, ни рождение дочери не приносят ему счастья. Помимо сознания вины перед отцом, проклявшим сына, его терзает тяжелое раздумье о том, что он предал заветы своего народа. Всюду ему чудится таинственная надпись: «Слушай, Израиль!» – «Шма, Исроэл!» Все это приводит героя к самоубийству.

Надо сказать, что трагический конец типичен для еврейских фильмов, в которых заключаются смешанные браки, рождаются дети-полукровки.

В этом плане интересны также картины «Сапожник Лейба», «Эстерке Блехман», «Трагедия выкреста, или Шинкарка Крейна».

Фильм «Сапожник Лейба» поведал зрителю печальную историю любви еврейки Сары и русского рабочего Андрея. Старый Лейба проклинает свою дочь, вышедшую замуж за нееврея, отказавшись от жениха, сына раввина. В эту любовь вторгается ревность солдатки Марии, сам Андрей вскоре запивает, покушается на убийство сына, выгоняет из дома жену. Финал – самоубийство Сары и отчаяние обезумевшего отца.

В картине «Эстерке Блехман», где играли московские актеры, раскрывается история красивой девушки, дочери старого скрипача. Соблазненная молодым помещиком, она принимает христианство, чтобы идти за своим возлюбленным, но он покидает ее. С горя молодая женщина бросается в омут разгульной жизни. Однажды в ресторане Эстерке слышит прекрасную музыку, в музыканте, скрипаче, узнает своего отца и умирает у него на руках.

Создатели фильма «Трагедия выкреста» («Торговый Дом Г. Либкена», сценарий и постановка Либкена) рассказывают историю красивой еврейки шинкарки Крейны, которой силой овладевает русский помещик Попов. За невольный грех матери приходится расплачиваться ребенку, родившемуся от помещика. Муж Крейны, старый хозяин корчмы, чувствует как во внешности, так и в поведении мальчика «чужую кровь». Крейна признается в том, что произошло, а ребенка, его назвали Иосифом, берет к себе на воспитание раввин. Какая-то неведомая сила тянет Иосифа к русскому языку и вере отца. Раввин его проклинает и выгоняет из своего дома. Иосиф, успевший к тому времени жениться, разводится с женой Басей, принимает христианство и отправляется скитаться по миру. Встретившись с помещиком Поповым, он узнает тайну своего рождения. Иосиф недолго остается в доме помещика, после трагической гибели Попова молодой человек вновь отправляется в странствие.

В титрах фильма сообщалось: «Взято из жизни». Тем не менее большого успеха он не имел.

В 1914 году Товарищество «Мизрах» выпустило историческую драму из «польско-еврейской жизни» с интригующим названием «Вторая Эсфирь». Это очень глубокая, подлинно еврейская картина. В ее захватывающем сюжете есть тревожные раздумья о судьбе еврейского народа, которому так часто история отводила роль изгнанника или козла отпущения. Картина создана на основе знаменитой легенды о красавице-еврейке Эсфири, вышедшей замуж за одного из польских королей и тем самым спасшей свой народ от изгнания из пределов польского государства. Мы не знаем, соответствует ли истине эта легенда, но фильм убедительно показывает зависимость еврейского народа от гнева и милости правителей. Усталые, измученные с котомками за плечами и посохами в руках евреи идут по пыльной дороге, впереди раввин с гордым благообразным видом. Осталась позади Германия, изгнанники вступают на польскую землю. Польский король, покоренный красотой дочери раввина Эсфири, разрешает евреям поселиться в его государстве, это решение непреклонно, но оно вызывает недовольство аристократии. В Эсфирь влюблен и граф Владислав, который похищает девушку и прячет ее в землянке подкупленного крестьянина, добиться же взаимности у девушки ему не удается. Тогда он посылает ее платье королю, извещая его о том, что раввин убил собственную дочь. Воспылавший гневом правитель осуждает на казнь раввина и подписывает указ об изгнании евреев. Однако случай раскрывает преступные планы графа. Фильм заканчивается обрядом венчания и торжественным посвящением Эсфири в звание польской королевы. Она соединяет руки отца и мужа со словами: «Да будет мир!» Но сбудется ли этот призыв к миру между евреями и людьми иной веры, иной национальности?

«Вестник кинематографии» сообщил, что зимой 1914 года в петербургском электротеатре «Луна-парк» началась демонстрация интересной и прекрасно выполненной ленты «Жизнь евреев в Палестине», где особенно впечатляли сцены «Стена плача» и «Гробница Рахели». Картина скомпонована обществом «Мизрах», поставившим перед собой задачу «собирать кинематографические снимки из жизни евреев во всех странах».

В фильме использовано много поразительных и уникальных документальных кадров. Впечатляли первые еврейские земледельческие колонии на палестинской земле, вид сверху на город Хайфу. Экран позволил зрителю увидеть и девушек за ткацкими станками, и рыбаков на отмелях, и мастерскую скульптора, и техническую лабораторию Арона Аронсона, и многое другое.

«Киножурнал» писал в 1915 году: «Помимо общего просветительского значения, кинематограф может сыграть в жизни еврейского народа исключительную роль в смысле ознакомления евреев с самими собою, с жизнью своих единоплеменников, рассеянных волею судеб по дальним странам и лагерям. Эту свою роль кинематограф начинает уже понемногу выполнять, благодаря неутомимой деятельности товарищества “Мизрах”, известного уже … по прошлогодней серии картин “Жизнь евреев в Палестине”».

Немного позже эта же кинофирма выпустит большую картину «Жизнь евреев в Америке», снятую в США и, как говорилось в афише, «разыгранную выдающимися актерами нью-йоркских театров». Лента имела огромный успех в самых разных губерниях России и особенно на Украине. Уже ее первые кадры приводили в волнение людей, соблазненных перспективой возможного переселения в богатую и «счастливую» страну. На экране возникало символическое шествие скорбных и задумчивых вечных странников, пустившихся в долгий и печальный путь. И даже в короткие часы ночного отдыха спящие евреи видят огромные американские небоскребы.

Авторы фильма прекрасно понимали и передавали зрителю мысль, что жизнь в чужой, пусть самой благословенной стране, не решит «проклятого еврейского вопроса» и дорога в Америку не усеяна розами. Мы видим слезы эмигрантов, прощающихся со своим домом, последние визиты на кладбище, остановку в пути в пограничной корчме, где их беззастенчиво обирают, допросы с пристрастием и медицинский осмотр будущих жителей США, которыми можно стать лишь при отсутствии заразных болезней и наличии необходимой денежной суммы, не менее 50 золотых рублей. На примере жизни одной еврейской семьи показано, как трудно люди привыкают к новому ритму жизни и работы. Члены семьи отдают все заработанное матери, и вот уже старший сын поступает в колледж. Эпилог фильма так же значителен, как и пролог. Старик-еврей говорит: «Америке не быть последним пристанищем Израиля. Там, вдали, лежит наша древняя земля».

С большим успехом шли в России документальные фильмы «Торжественные похороны сгоревших в главной кременчугской синагоге 22 свитков Торы» и «Евреи в Египте».

Все эти ленты заинтересовывают зрителя психологической обстоятельностью, достоверными натурными съемками, попыткой поставить и решить важные социальные вопросы. Правда, возникшие на заре развития кинематографа, они еще далеки от художественного совершенства, во многом копируют приемы театрального искусства как в постановке, режиссуре, так и в актерском исполнении. Вдумчивый и серьезный исследователь русского дореволюционного кино

Д. Лихачев в своей работе 1927 года «История кино в России» так объясняет их прокатный успех: «Еврейские фильмы больше всего подходили к требованиям тогдашнего зрителя. Обладая большой дозой мистики и большим смысловым содержанием, они далеко превосходили русские психологические фильмы, и если бы не их специфичность, против которой восставали влиятельные юдофобы, то, безусловно, они имели бы еще большее распространение». В дальнейшем о многих лентах этого жанра предпочитали умалчивать, ограничиваясь замечаниями о «настроении безысходности, остроте мелодраматических ситуаций, мрачном бытовом колорите» как о якобы главных свойствах картин из еврейской жизни. Были и глубокомысленные упреки по поводу отсутствия в них «социального анализа» и «преувеличенного выражения» таких чувств, как любовь или ревность.

Фильмы о еврейской жизни привлекали самую широкую публику ярким национальным колоритом, человеческой теплотой, интересными и неожиданными поворотами действия, своеобразным соединением трагического и смешного. Зрителя волновали сочувственное и искреннее изображение человеческих страданий, борение страстей, мелодраматические коллизии, связанные с ударами судьбы и роковым стечением жизненных обстоятельств. Столкновение добра и зла, духа и плоти, контрасты богатства и нищеты имели общечеловеческий, философский ракурс – это несомненно определяло сопереживание массового зрителя.

Развитие еврейской темы в дореволюционном русском кино имело довольно сильных противников, ревнителей «истинно русских традиций». Газета «Новое время», известная своими антисемитскими настроениями, выступила с рядом нападок на создателей фильмов, обвиняя их в том, что они опускаются «до уровня низменных требований грубой массы». Еще в 1908 году «Союз русского народа и Михаила Архангела», организовавший «Патриотический синематографический театр», ищет фирму, которая согласилась бы запечатлеть на пленке еврейский погром. Но среди кинодельцов таких не оказалось. Страшные кадры еврейского погрома русский зритель увидел лишь осенью 1917 года в игровой социальной драме А. Иванова-Гая «Евреи» по произведению Е. Чирикова. Тогда кинематограф в России впервые обратился к «больной стороне русской жизни» и резко осудил тех, кто ответственен «за невинно пролитую кровь». В картине снимались Т. Павлова, М. Тамаров и др.

Уже к середине 1914 года отмечается заметный спад в развитии русского еврейского кино. Причиной этого явилось раздувание антисемитизма, вызванного прежде всего сфабрикованным охранкой громким делом Бейлиса, которое слушалось киевским судом осенью 1913 года. Кроме того, начавшаяся империалистическая война и последовавший за этим взрыв шовинизма привели к очередным еврейским погромам и выступлениям прессы против евреев, «подозреваемых» в отсутствии должного патриотического воодушевления и в симпатиях к врагам России. Газета «Союза русского народа» «Русское знамя» (1913, № 177) требовала от правительства признать евреев народом, «опасным для жизни человечества», и поставить их в «такие условия, чтобы они постоянно вымирали».

В 1914–1915 годах демонстрация картин о еврейской жизни часто подвергалась запрету. По данным «Вестника кинематографии», весной 1914 года в одесских театрах была «воспрещена» картина «Страдания Ревекки», в Ростове-на-Дону полицией снят фильм «Трагедия еврейской курсистки», летом того же года в Херсонской губернии власти запретили кинодраму «Убой», а в Одессе – фильм «Эстерке Блехман», обвиняя эти картины в «безнравственности». Вероятно, чиновников пугало сильное и правдивое изображение человеческих страстей, которые часто неподвластны внутреннему контролю и приносят людям одни страдания. В этом и состояла важная особенность ряда лучших еврейских фильмов.

В конце 1915 года екатеринославский губернатор выслал из губернии владельца прокатной конторы и кинотеатров А. Спектора, закрыл его предприятия. Московские кинематографические круги потребовали возвратить А. Спектора в город как «крупного руководителя кинематографического промышленного мира на Юге России».

В 1914–1915 годах еще появляются интересные ленты на еврейскую тему, но их становится все меньше. По-прежнему запрещаются «Похороны депутата Третьей Государственной Думы О. Я. Пергамента» (1909), «Похороны видного общественного деятеля доктора И. Я. Мандельштама в Киеве» (1912), известных борцов с антисемитизмом. Накладывается запрет и на хронику о деле Бейлиса (1913). Одна из кинофирм, снявшая интересные хроникальные кадры на эту тему, сумела переправить их за границу. В 1914 году на киевской киностудии «Светотень» режиссер И. Сойфер, закончив работу над фильмом о еврейской молодежи «Казненный жизнью», снял картину «Тайны Киева, или Процесс Бейлиса», которая после нескольких просмотров была запрещена цензурой, но широко демонстрировалась в Польше. Лента была продана Германии, затем она попала в США, где с успехом шла на экранах страны.

Заслуживает особого внимания упоминавшийся выше фильм Р. Унгерна «Трус», поставленный по сценарию А. И. Куприна. Совершенно неожиданно в этом фильме жизнь «пограничных евреев» предстала в романтическом ореоле и в редком жанре полуприключенческой мелодрамы, имевшей скорее общечеловеческий, нежели подчеркнуто национальный характер. Героиню ленты дочь бедного музыканта Лию любят скрипач-самоучка Яша Бронштейн и неуловимый, ловкий контрабандист Файбиш. Однажды они оба отправляются на этот опасный промысел, где Яша проявляет себя как последний трус. Лия встречает скрипача с равнодушным презрением и вскоре соглашается, вопреки воле отца, выйти замуж за Файбиша, который через восемь лет погибнет в перестрелке. Яша Бронштейн за это время становится знаменитым скрипачом, но Лия по-прежнему холодна к нем. Петербургские театральные актеры И. Уралов (Файбиш) и В. Глаголин (Яша) хорошо вписались в мелодраму, но не смогли избежать некоторой статичности. Что касается Лии, то в исполнении ее роли артисткой Е. Тиме она подкупает своим человеческим достоинством, представая в образе независимой, гордой женщины, свободной в своем выборе.

Период с 1915 по 1917 год не был плодотворным для еврейского кино, да и художественный уровень многих картин из еврейской жизни стал ниже, чем прежде. В разгар войны вышло несколько посредственных верноподданнических фильмов о евреях-добровольцах, о геройском подвиге разведчика Хаима Шейдельмана и т.п. Мужественные евреи в солдатских шинелях напоминали русских «серых богатырей»: «Война и евреи» (1914 год), «Еврей-доброволец» (1915 год).

Большой интерес в России вызывали американские еврейские картины, которые создавались или консультировались выходцами из России. Еврейское кино США развивалось практически синхронно с еврейским кино России. Их очевидное родство объяснялось большой эмиграцией русских евреев, начавшейся в конце XIX века. Только с 1898 по 1914 год из России в США уехало около 250 тысяч евреев. Нередко большую часть американских евреев рассматривают как «ответвление русского еврейства». Любопытно, что на съемочных площадках Голливуда часто звучала русская и польская речь, там же говорили на идише. Выходца из России Сиднея Голдвина позже признали «дедушкой американского еврейского кино».

В 1900–1929 годах на экраны США вышло 230 игровых фильмов на еврейскую тему, а в России и Советском Союзе с 1910 по 1934 год – не более 125.

С июня 1910 года в Америке демонстрируются картины о притеснениях евреев в России: «Россия – страна угнетения», «Во имя царя», «Русская черная сотня» и др.

В течение длительного времени американское еврейское кино обращается к проблемам обитателей российской черты оседлости и жизни местечек, к произведениям литературы на идише. В 1914 году появилась картина С. Голдвина «Спасенные из Сибири», которую в России ряд кинотеатров показывал подпольно.

Довольно долго в США варьировались темы еврейских фильмов. Выходили картины по мотивам шестисерийной ленты А. Дранкова «Сонька – золотая ручка», о еврейке, вынужденной в большом городе жить по желтому билету проститутки, иначе она не могла бы получить право на жительство. Эта трагическая история, закончившаяся гибелью героини, была впервые рассказана в российском еврейском фильме 1913 года «Где правда?» («Ву из ди эмес?»).

После февральской революции 1917 года появились новые возможности для развития еврейского кино. В Одессе на киностудии «Мизрах» А. Аркатов снял картины «Судите, люди» по рассказу И. Перетца «Разбитые скрижали» и «Кантонисты» по сюжету Гагрова. Затем режиссер решил экранизировать роман Шолом-Алейхема «Кровавая шутка», который он прочел лет за пять до этого в варшавской еврейской газете «Сегодня» («Гайнт»). В романе нашли отражение впечатления писателя от суда над Бейлисом. Двое молодых людей, еврей и русский юноша-дворянин, обмениваются документами. Первый становится Гришей Поповым, второй – Гершем Рабиновичем. Новоявленному еврею предъявляется обвинение в ритуальном убийстве. Таким образом, настоящему Григорию удается узнать, как нелегко быть в России евреем. «Кровавая шутка» имела успех, и А. Аркатов снова обратился к печальному еврейскому юмору, поставив по прозе Шолом-Алейхема кинокомедию «Хочу быть Ротшильдом».

Весной 1917 года, когда кино обрело значительную свободу, Г. Либкен пригласил режиссера Б. Светлова для постановки политического боевика «В лапах Иуды» («Провокатор Азеф»). В октябре картина была готова. Она явилась первой, единственной, но во многом неудачной попыткой познакомить зрителя с биографией известного авантюриста, агента царской охранки Евно Фишелевича Азефа, одного из организаторов партии эсеров, руководителя ряда террористических актов. Разоблаченный в 1908 году и приговоренный ЦК партии к смертной казни, он бежал в Германию. В фильме показано, чему подверглись товарищи Азефа по партии, легко и бестрепетно выданные им охранке. Картина зафиксировала немногие разрозненные факты из жизни провокатора. К сожалению, актер Б. Мирский не сумел раскрыть, какими психологическими мотивами руководствовался Евно Азеф, сын портного, инженер, получивший образование за границей. Кто он? Холодный корыстолюбец или беспринципный авантюрист, действовавший из любви к своему искусству?

В 1917 году режиссер Н. Брешко-Брешковский поставил на киевской киностудии «Светотень» по своему сценарию фильм «Процесс Бейлиса». Картина рассказывает, как тенденциозно фабриковался процесс, какими грязными методами добывались улики против невинного человека. Прокурор с удовольствием записывает показания темной личности, дает подписать «свидетелю» составленный им протокол. В кадре неприятное лицо блюстителя закона, который зло отбрасывает газету с неугодной ему информацией. Факты, необходимые для лживого обвинения, собираются во время веселой беседы за столом сомнительного питейного заведения, на частных квартирах, где людей вынуждают лгать. К поискам «аргументов» привлекают студента, связанного с преступным миром. Артист Ю. Яковлев в роли Менделя Бейлиса – тихий, скромный, сдержанный человек. Когда за ним приходят жандармы, он неторопливо надевает черный пиджак, котелок, целует в лоб жену и старшую дочь, после чего спокойно уходит, сопровождаемый конвоем. Наиболее, пожалуй, неприятен самовлюбленный «сыщик-журналист», когда-то уличенный Бейлисом в краже дров с кирпичного завода, на котором Мендель служит приказчиком. Обстоятельный кинорассказ дополняется подробными титрами, эмоционально и с нескрываемой иронией комментирующими ход следствия и судебного разбирательства.

Нельзя обойти вниманием картину «Товарищества И. Ермольева» «Сын Израиля», поставленную летом 1917 года режиссером Г. Агазаровым. Основой драматической истории, разыгранной в фильме русскими театральными актерами, стала одноименная пьеса А. Бернштейна. Молодой еврей, выросший в бездетной аристократической семье, неожиданно узнает о своем происхождении и после тяжелых раздумий уходит от приемных родителей со своим пожилым отцом-лакеем. В поте лица своего он добывает трудовой хлеб, сталкиваясь в жизни с людьми, ослепленными ненавистью, эгоизмом, национальными предрассудками, и в конце концов погибает на дуэли. Исполнитель главной роли проникновенно передает проснувшееся в герое глубокое чувство скорби за свой народ, который он мечтает увидеть счастливым. Киножурнал «Проектор» писал о фильме: «Это история всего еврейского народа, и красной нитью по всей драме проходит основная мысль ее – печать Израиля клеймом страдания лежит на еврейском народе, но придет время, и народ – вечный странник найдет свою землю обетованную».

Заслуживает упоминания картина «Тринадцать черных лебедей», поставленная режиссером В. Гарлицким (Изумрудовым) на петроградской студии «Продалент» несколько ранее, в 1916 году. В фильме представлена типичная для предреволюционной России борьба «старого и нового еврейства». Старые «лебеди», преданные заветам отцов, считают: «Как нельзя черному лебедю сделаться белым, так и нельзя отрешиться от… мщения». Но один из них, тринадцатый, думает иначе… и, вероятно, может побелеть. В картине снимались актеры А. Варягин, С. Ленский, Я. Южный и др.

Продолжает свою творческую деятельность киевский режиссер И. Сойфер. Вслед за «Выкрестом» и «Местью жидовки» (оба 1914 года) он ставит картину о польских евреях «Убийство на постоялом дворе».

Не прошли мимо зрителей и такие фильмы, как «Польская кровь» по повести Ш. Аша со снятыми в Гомеле выразительными массовыми сценами еврейской жизни, «Самуил Гип» Б. Светлова с прекрасными актерами Л. Леонидовым и А. Вырубовой, «Лея Лифшиц – дочь гонимого народа».

В течение всего десятилетия (1908–1917) много говорилось о роли кинематографа в жизни России. Реакционеры, выражая недовольство тем, что отечественный кинематограф будто бы не уделяет должного внимания идеям великорусской государственности, осуждая его интернационализм как национальную безликость, не принимали фильмов из русско-еврейской жизни. В реакционной брошюре «Кинематограф как правительственная регалия» (1915) офицер и сотрудник военного министерства В. Дементьев предложил превратить кинематограф России в государственную монополию под эгидой специального Главного Управления, а частные кинопредприятия передать в собственность казны. Это, по его замыслу, должно было помочь возродить русскую национальную культуру, избавить Россию от безнравственных фильмов, якобы занесенных в страну «германо-еврейскими предпринимателями». Защищая «высокое и героическое» в русской истории, автор брошюры ратовал за воспитание в народе холопства, раболепия и бездумных верноподданнических чувств, откровенно пропагандировал национал-шовинизм, утверждая, что русскому народу чужды традиции европейской культуры. В этом духе были сделаны аляповатые, лубочные картины Скобелевского комитета с ряжеными купцами и крестьянами, совершающими подвиги на фронте: «Бывали дни веселые, гулял я, молодец», «Под русским знаменем» и т.п. Подобная позиция и соответственно фильмы не встречали сочувствия у представителей русской интеллигенции. Профессор И. Озеров писал: «…установление монополии – это гробовая крышка для кинематографа».

Пройдет еще 15–20 лет, и замысел русского офицера осуществит И. Сталин, создавший государственный орган управления советским кинематографом, с помощью которого он проводил свою крайне жесткую политику в этой области искусства. Именно по его инициативе и воле возникла система социальных мифов, ставшая основой многих советских фильмов. И, вероятно, по этой причине фильмы на еврейские темы с начала 30-х годов и до 70–80-х исчисляются единицами, а картина А. Аскольдова «Комиссар» 20 лет пролежала на полке. Многие же дореволюционные фильмы на темы еврейской жизни не сохранились в Госфильмофонде. Нет сомнения, что эти многочисленные немые ленты, поставленные в России с 1911 по 1917 год, являются важной частью как еврейской, так и русской культуры, ценным достоянием евреев в России и за рубежом.

(Опубликовано в №100, август 2000)