Война на Донбассе больно ударила по еврейским общинам. О ситуации, в которой оказалась сегодня община Донецка, корреспондент «Лехаима» беседует с главным раввином Донбасса Пинхасом Вышедски, а гражданский активист из Киева, специалист по кашруту Уриэль Штерн делится подробностями уникального проекта по решению проблем евреев‑переселенцев. Редакция также готовит к публикации в ближайшие дни материал Андрея Бабицкого о сегодняшнем дне еврейской общины в Донецке.

Раввин Пинхас Вышедски: «Что будет дальше — знает только Всевышний»

Александр Файнштейн Что представляет собой на сегодняшний день еврейская община Донецка? Сколько евреев осталось в городе, многие ли уехали в Украину и сколько репатриировалось в Израиль?

Р. Пинхас Вышедски На сегодняшний день донецкая еврейская община работает в двух городах. В Донецке, где осталось около 2 тыс. евреев, по‑прежнему функционирует весь спектр религиозных и образовательных учреждений (синагога, общинный центр, школа, детский сад, благотворительная столовая, миква и т. д.). В школе 1 сентября начался новый учебный год. В синагоге проходят все молитвы: даже когда страшные взрывы сотрясали город, ни на один день двери нашей синагоги не закрылись.

В Киеве же мы работаем как Центр для переселенцев‑евреев из Восточной Украины. На базе центра проводятся молитвы, уроки Торы, шабаты, отмечаются праздники, действуют благотворительные проекты — делается все, чтобы удовлетворить религиозные потребности евреев, переехавших в Киев. Кроме того, этот центр является координационным для оказания помощи евреям‑переселенцам с Донбасса в любой точке мира — мы располагаем данными о том, куда именно переехали члены нашей общины, — как по Украине, так и по России, Израилю и другим странам. Со всеми поддерживается связь и оказывается помощь.

АФ Кто помогал общине в самые тяжелые дни?

РПВ Глава фондов «Keren Edidut and International Fellowship of Christian and Jews» раввин Йехиэль Экштейн был и остается добрым ангелом нашей общины. В прямом смысле этого слова он спас и дал надежду тысячам евреев — как вынужденным бежать от войны, так и тем, кто стал заложником ситуации и не смог уехать из города. Р. Экштейн помогает нашей общине с самых первых дней беспорядков. Более того, как только он узнал о событиях в Донецке, тут же посетил город, чтобы поддержать и подбодрить растерянных и испуганных членов общины. Фонд «Керен а‑Йедидут» помогает нашим переселенцам в аренде жилья, семьи получают продуктовые наборы и одежду для детей. В Донецке уже год работает благотворительная столовая, где каждый день, даже в самые страшные дни обстрелов, сотни людей получают бесплатные обеды, кроме того, оказывается помощь продуктами и медикаментами. Новое направление деятельности фонда — помощь в репатриации в Израиль жителям Донбасса. Я могу назвать р. Экштейна образцом человеколюбия и доброты, благодаря которому тысячи отчаявшихся жителей зоны боевых действий получили надежду на новую жизнь и светлое будущее. Донецкую общину поддерживает также Федерация еврейских общин СНГ во главе с р. Довидом Мондшайном и р. Шломо Пелесом.

АФ Кто сегодня исполняет обязанности раввина города?

РПВ Все религиозные мероприятия проводятся посланником Ребе — раввином Арье Шварцем, который остался в Донецке, а курируется эта деятельность непосредственно нашим центром.

Вверху. Празднование Рош а‑Шана в Киеве, в молитвенном зале донецкой общины. 2015

АФ Как община отметила Рош а‑Шана и Йом Кипур? Уменьшилось ли количество прихожан по сравнению с прошлым годом?

РПВ Слава Б‑гу, община отметила праздники на высшем уровне: и в Киеве, и в Донецке наши молитвенные залы были переполнены. Только в Киеве на празднование Рош а‑Шана собралось более 150 переселенцев. В Донецке праздники отмечали, как и каждый год, в зале торжеств общинного центра — и слава Б‑гу пришло очень много людей.

АФ Сколько человек вместе с вами уеха­ли в Киев? В столице каждый за себя или вы сохраняете какие‑то связи? Многие ли рассчитывают вернуться домой?

РПВ Нельзя ни на что рассчитывать, мы все живем по замыслу Всевышнего, и лишь Он знает, где мы окажемся завтра. Сейчас мы в Киеве, где сложилась очень дружная, крепкая община переселенцев. Наша миссия — в помощи каждому еврею Донецка, где бы он сейчас ни находился, и успешная работа на протяжении года нашего Центра в Киеве подтверждает, что мы сейчас нужны именно здесь. А что будет дальше — знает только Всевышний.

АФ Согласно вашим ощущениям, как евреи Донецка (включая тех, кто временно покинул город) видят свое будущее?

РПВ Евреи Донецка видят свое будущее в мире. Мы неустанно молимся о мире каждый день и верим, что все станет на свои места.

Уриэль Штерн. Анатовка. Дом надежды

АФ Уриэль, как все начиналось? Когда община киевской синагоги Бродского столкнулась с проблемой еврейских беженцев с Донбасса?

Уриэль Штерн Год назад у раввина Моше‑Реувена Асмана раздался телефонный звонок: так, мол, и так, мы — евреи из Луганской области, сидим в трех автобусах и выезжаем к вам в Киев. Единственное место, где община могла принять и обустроить такое количество людей, — это наш летний детский лагерь в Шполе Черкасской области. Переселенцев расселили, предоставили все необходимое (у многих не было даже смены белья) и, разумеется, взяли на полное обеспечение. Те, кто хотел репатриироваться, уехали в Израиль, но для большинства переселенцев ситуация лишь ухудшилась: вой­на не заканчивается, наступают холода — дело, напомню, происходит в летнем лагере, где еврейские дети проводили пару месяцев в году. В общем, здания утеплили, провели отопление, и люди как‑то перезимовали.

АФ А потом родилась сумасшедшая на первый взгляд идея Анатовки?

УШ Да, и принадлежит она, опять же, Моше Асману. Не все беженцы были готовы к репатриации, многие пребывали в подавленном состоянии, а эмиграция — это дополнительный шок. В то же время в Шполе полноценная реабилитация невозможна — это райцентр с населением менее 20 тыс. человек. Одна из наших прихожанок — психолог — предложила было свои услуги в реабилитации переселенцев, но тратить каждый день семь часов на дорогу в Шполу и обратно — просто нереально.

Поэтому было принято решение приобрести под Киевом землю и начать там строительство деревни для беженцев, которую, по аналогии с соседней Гнатовкой, назвали Анатовка — как у Шолом‑Алейхема. Здесь, кстати, похоронен основатель Чернобыльской династии цадиков — ребе Мордехай из Чернобыля, над могилой которого воздвигнут охель. Проект поддержали ряд спонсоров, в том числе и российские бизнесмены еврейского происхождения, которые не очень склонны это афишировать. Первые двадцать семей уже получили ключи от своих квартир в новом поселке.

Хочу заметить, что ни одна страна Европы не сталкивается сегодня с таким потоком переселенцев, как Украина: речь идет примерно о миллионе человек, покинувших Донбасс. В то время как Европейский союз с населением в 508 млн человек задыхается от полумиллиона беженцев с Ближнего Востока.

Украинское государство, безусловно, должно помогать всем внутренним переселенцам, но оно не в состоянии построить еврейские школы, детские сады и воссоздать общинную жизнь, к которой привыкли люди, принятые нашей общиной. Для этого и строится Анатовка, тем более что переселенцы — трудолюбивые, самостоятельные люди, которые не хотят быть иждивенцами, а планируют найти работу в Киеве, и мы им в этом поможем. Некоторые трудоустроились еще в Шполе — кто‑то инженером, кто‑то на стройке, но со столичным рынком труда (а от Анатовки полчаса до центра города) масштабы райцентра несопоставимы.

Анатовка

АФ Существуют ли далеко идущие планы в отношении развития самой Анатовки?

УШ Безусловно, часть переселенцев найдет себе применение, что называется, в двух шагах от дома. В перспективе мы планируем открыть в поселке свои технологические комплексы, например, по производству экологически чистого кошерного сыра, который поступал бы в киевские магазины. Или соевого молока, которое сейчас импортируется из Германии и стоит здесь 100 гривен за литр. На самом деле фабрика по производству такого молока и сыра тофу требует очень небольших капиталовложений, и она быстро окупилась бы. 

Но не это главное, а то, что Анатовка должна стать иллюстрацией еврейской морали, символом заботы о ближнем. Я говорю — и это принципиальный момент — не только о евреях. Не секрет, что множество больниц, например, в Нью‑Йорке были основаны евреями и остаются в каком‑то смысле «еврейскими»: «Maimonides Medical Center», «Beth Israel», «Mount Sinai» — но открыты для всех страждущих. Если в такой клинике ставят на ноги ребенка‑пуэрториканца или итальянца, хорошо это или плохо для наших взаимоотношений с миром? Центры для реабилитации наркозависимых, открытые движением Хабад в США, — они разве только для евреев? Поэтому, мне кажется, что в той же Анатовке можно открыть станцию «Скорой помощи», которая обслуживала бы население окрестных сел, а возможно, создать и некий реабилитационный центр, принимающий и всех жителей этого района.

АФ Но Анатовка тем не менее была заложена как еврейская деревня?

УШ Просто потому, что для людей, которые первыми изъявили желание там жить, важно, чтобы в субботу в поселок не заезжали машины, не играла громкая музыка, соблюдались некие правила еврейской общинной жизни. Представьте, что где‑то возвели аналогичную деревню для крымских татар — с мечетью, медресе и т. п.: много украинцев захотят в ней поселиться? Люди живут по своим законам — это естественно и не должно вызывать раздражения. Вы вряд ли отыщете еврея или ирландца, живущего в нью‑йоркском Чайна‑тауне, или китайца, осевшего в Боро‑парке или Флэтбуше. А в Анатовке люди просто хотят, чтобы суббота была субботой.

АФ Есть какие‑то прогнозы в отношении будущей численности населения нового поселка?

УШ Изначально он проектировался на 500 человек, при необходимости будем строить еще, но за цифрой мы не гонимся. Наши функции подобны «Скорой помощи», и, учитывая, что Донбасс хотят покинуть много евреев, но на Большой земле их некому принять, у Анатовки есть потенциал. Подчеркну: мы не хотим превращать это место исключительно в лагерь для переселенцев — собственно, здесь лишь одно здание гостиничного типа, а сейчас возводятся обычные дома. Рады мы и тем, кто захочет сам строиться, — землю выделим бесплатно, потому что хотим, чтобы люди имели здесь свое жилье, а не наше.