Свобода на скрижалях

Всем трем праздникам, в которые происходило паломничество в Храм, присуще двойное значение. Они связаны и с историей еврейского народа, и с природным циклом. Песах — это праздник весны и исхода из Египта, Шавуот — день дарования Торы и «праздник начатков жатвы пшеницы» Шмот, 34:22. . Суккот, праздник кущей и сбора урожая, призван напоминать также и о кущах, в которых находились наши предки во время странствий по пустыне после Исхода. Писание постоянно объединяет оба значения праздников, рассматривая сущность каждого из них как единый и нераздельный комплекс.

Тесная связь между двумя значениями и двумя обликами этих праздников не является случайным совпадением, но выражает монистическое восприятие мира. Поэтому ключом к анализу каждой из сторон праздника должны стать характерные особенности иного его аспекта. Именно так мы сможем составить цельную картину его сущности.

В источниках праздник Шавуот именуется по‑разному. С одной стороны, это «пора дарования Торы нашей», а с другой — «день первых плодов», поскольку в этот день в Храм приносили начатки жатвы пшеницы. Вместе с тем основное наименование праздника — Шавуот, праздник седмиц, — указывает на его связь с Песах: Шавуот отмечают через семь недель после Песах. Если прибегнуть к более позднему наименованию этого дня, получившему распространение среди мудрецов, Шавуот — это день завершающего праздничного собрания (Ацерет), который должен был бы стать завершением пасхальной недели. Два эти праздника по своему содержанию дополняют друг друга. Оба они отмечают появление первого урожая, когда, невзирая на все опасности, трудоемкие усилия, предпринимаемые с самого начала сельскохозяйственного года, наконец‑то приносят плоды. В праздник весны отмечают начало жатвы ячменя, а в Шавуот — начало жатвы пшеницы.

Таким образом, оба праздника объединены общей основой. Это праздники благодарения за то, что мы можем увидеть результаты своих трудов и долгой подготовки с самого начала года.

Песах и Шавуот являются началом и завершением единого континуума, на протяжении которого происходит определенное восхождение. В праздник весны, когда мы отмечаем первый урожай ячменя, радость еще не полна, потому что ячмень непригоден в пищу людей. Правда, можно питаться и ячменным хлебом, но все‑таки он считается едой бедняков, на которую переходят в пору голода и лишений. Как правило, «ячмень и солома — для лошадей и мулов» См. Млахим1, 5:8.
. Люди едят и белый, и черный хлеб из пшеницы. Понятно, таким образом, что даже после обильного урожая ячменя надо в беспокойстве и с надеждой ждать дополнительные семь недель, пока не созреет основной урожай — пшеница. Лишь тогда радость станет полной. Тогда наступит завершающее Песах праздничное собрание Шавуот.

Свобода — ради чего?

Оба праздника существуют не только в рамках природно‑сельскохозяйственного цикла; они имеют и более широкое значение, связанное с ходом истории. Песах — это в первую очередь праздник Исхода и свободы, Шавуот — день дарования Торы. Историческое и духовное значение праздников также позволяет не раздроблять их, но воспринимать как единое целое. Оба они и в этом смысле являются «праздниками начала», отмечающими становление национального бытия еврейского народа. Песах — это время Исхода, когда идентификация народа осуществлялась в основном через отрицание — как отказ от ассимиляции, неприятие изгнания в Египте, несогласие на определение евреев как особой категории египтян. В отличие от этого Шавуот, день получения Торы, выражает собой содержательную идентификацию еврейского народа, формирование его сущности, выработку цели и направления его развития.

Если бы свобода определялась исключительно через отрицание как отсутствие рабства, то прекращение порабощения автоматически означало бы наступление свободы. Однако понятие свободы имеет и самостоятельное содержание, которое не сводится к выходу из‑под гнета. Порабощение — это состояние, при котором человек (или весь народ) делает не то, что хочет сам, а то, что велят ему другие. Свобода — это состояние, при котором человек может делать то, что хочет, жить собственной жизнью. Однако это осуществимо лишь в том случае, если у него есть собственные желания, а его жизнь имеет свое, особое наполнение.

Это относится не только к людям или к определенным интерпретациям свободы. Таково базисное значение этого понятия. Свобода, лишенная самостоятельной воли, лишена всякого содержания и потому не может существовать. Этот принцип применим не только к сложной структуре духовной жизни народа, но и к каждому индивидуальному бытию, причем не обязательно человека, но и любого живого существа. Если животное родилось и провело значительное время в клетке, то даже когда ему удается убежать, вскоре выясняется, что оно не умеет жить на воле и неспособно существовать в свободном мире без хозяев и обслуживающего персонала. В сущности, у него нет никакого внутреннего стремления к независимой жизни. Стремясь изо всех выскользнуть из клетки, такие животные, видимо, движимы смутным инстинктом, однако, как только они достигают желанной свободы, оказывается, что она им, в сущности, не нужна. Обычно спустя несколько дней после побега домашний скот возвращается к удобному существованию в загоне, к установленному распорядку жизни и к хозяину, который заботится о них, хотя и заставляет тяжело работать.

Если так обстоит дело с животными, тем более этот принцип применим к людям. Быть свободным значит обладать самостоятельной личностью, ставить перед собой собственную жизненную цель, к которой есть смысл стремиться, несмотря на все сопутствующие трудности.

Эти идеи лаконично выражены в знаменитом изречении мудрецов, комментирующих слова: «Начертаны (харут) на скрижалях» Шмот, 32:16.
: «Читай не “начертаны” (харут), а “свобода” (херут), ибо свободен лишь тот, кто занимается изучением Торы» Авот, 6:2. . Содержащийся в этом изречении парадокс — парадокс свободы как таковой. Тот, кто не занимается Торой, у кого нет Торы, не может прийти к самостоятельной жизни. Ничего не меняет и то обстоятельство, что над ним не довлеет явное внешнее принуждение. Что может сделать со своей свободой тот, кто, в сущности, ничего не хочет для себя самого? Такой человек неизбежно вернется в рабское состояние и подчинится всякому, кто захочет быть его господином и решать за него, что ему надо делать и как поступать.

Завершение избавления

Таким образом, дарование Торы является завершением процесса освобождения из египетского рабства. В Песах мы обретаем только свободу, определяемую через отрицание, и поэтому необходим праздник Шавуот, пора дарования Торы, чтобы придать положительное содержание свободе и еврейскому народу. Лишь после дарования Торы народ стал по‑настоящему свободен.

Какую область ни возьми, бесплотные абстракции сами по себе не живучи. Поэтому первой стадией является именно физическое избавление. Должен возникнуть еврейский народ, который будет готов, получив Тору, принять иудаизм. Однако Исход из Египта — это лишь первая весть свободы, весна новой эры, подобная «приношению ячменя». Народ не готов удовлетвориться урожаем культуры, которая идет в пищу скоту. Свобода не может проистекать исключительно из стремления к бегству, как сказано: «Бежал народ» Шмот, 14:5.
. Свобода означает не только отрицание других, но и собственное, самостоятельное содержание.

Неудивительно, таким образом, что в еврейской традиции семь недель отсчета омера несут в себе отпечаток грусти и напряженного ожидания грядущего. Первая реакция на обретение национальной независимости — это огромное воодушевление. Поначалу радость избавления и освобождение от разнообразных материальных тягот пробуждают в нас уверенность в своих силах. Однако проходит время, и наступают иные дни. Нет, то не дни бедствий и катастроф, но постепенно мы начинаем понимать, что свобода — это еще не панацея от всех проблем. Свобода — это предоставление возможности, но сразу же после этого приходит «чувство отсчета омера»: сегодня первый, второй, третий день омера — этот год первый, второй, третий после провозглашения независимости — но этого самого по себе недостаточно. Невозможно в течение многих лет удовлетворяться пищей для лошадей; человек тоже требует того, что ему причитается.

Поэтому наряду с отсчетом омера, проводящимся после провозглашения свободы, должен вестись иной счет: счет надеждам, подготовке к получению Торы. Ведь только получение Торы позволяет завершить «праздники начала». Когда еврейский народ получит Тору и она станет его жизненным компасом, он сможет отправиться в путь.

Краеугольный камень национального бытия

Обретение свободы благодаря получению Торы, посредством принятия «ярма царствия небесного» отнюдь не является чем‑то само собой разумеющимся. Возникает острый вопрос, который, надо думать, уже задавали евреи, покинувшие Египет, и который продолжает звучать в наше время: почему другие народы, и большие, и малые, могут просто жить, не имея никакой сверхзадачи, без Торы? Почему именно народ Израиля должен ради своего существования быть чем‑то исключительным?

Ответ на этот вопрос коренится в чуждости и инаковости народа Израиля, которые характеризуют его даже не со времени изгнания, но со времени его формирования как народа — Исхода из Египта. Некоторая часть этой исключительности, неизменно присущей всему еврейскому народу, проявляется в словах пророка: «Кто слышал такое? Кто видел подобное? Возникала ли страна в один день? Рождался ли народ в один раз? А вот, едва начав мучиться родами, родила дочь Сиона сыновей своих» Йешаяѓу, 66:8.
. Обычно формирование народа — это длительный процесс, продолжающийся столетиями. Реалии совместной жизни постепенно связывают отдельных людей во все более тесную систему взаимоотношений, в результате которой у них постепенно вырабатывается общая самоидентификация. Однако становление народа Израиля протекало иначе, поскольку народ Израиля возник в результате одноразового события — родился «в один раз». Ведь на заре его существования его единство и национальная специфичность не могли произойти из простого ощущения, что «мы здесь». В отличие от других народов развитие народа Израиля не носит естественного характера, поэтому он не может удовлетвориться самим фактом своего существования в качестве фундамента для создания национальной сущности.

Народ Израиля возник на основе одной объединяющей идеи, и на протяжении всех поколений его существование было связано именно с ней. Замечание Саадии Гаона: «Народ Израиля является народом только в своей Торе» Эмунот ве‑деот, ч. 3, 7.
 — остается в силе даже в те времена, когда большая часть народа не придерживается Торы. Тора неизменно остается краеугольным камнем национальной жизни, так как самоидентификация всегда строится на связи с общим прошлым, которое в данном случае порождено объединяющим влиянием Торы.

Таким образом, народ Израиля нуждается в глубинной свободе, отличающейся от той, которой могут удовлетвориться иные народы. В самом деле, мессианские времена описаны в галахической литературе как основанные на освобождении от притеснения другими народами. Однако это может иметь значение лишь в качестве продолжения обретенного ранее смысла, только в контексте Торы, которая не может достичь полной реализации, когда народ пребывает под чужеземным игом. Однако без Торы освобождение от порабощения не приносит подлинной независимости, являясь лишь потенциалом для обретения полной свободы. Праздник избавления все еще ожидает своего завершения — получения Торы.

Книгу Адина Эвена-Исраэля (Штейнзальца) «Суть еврейских праздников» можно приобрести на сайте издательства «Книжники» в Израиле и других странах.