В недельном разделе «Ваишлах» (Берешит, 34) рассказывается, что, вернувшись из Падан‑Арама, праотец Яаков пришел в город Шхем, расположился перед городом и приобрел участок поля, на котором раскинул свой шатер. Когда дочь Яакова, Дина, вышла посмотреть на дочерей той страны, ее увидел сын правителя страны Хамора‑хивея Шхем, который похитил ее и изнасиловал. В Торе сообщается, что затем он всей душой привязался к Дине, влюбился в нее и сказал своему отцу Хамору: «Возьми мне эту девушку в жены!»

Шхем и его отец Хамор обратились к Яакову и его сыновьям с предложением отдать Дину в жены Шхему и вообще породниться с ними, сказав им: «Вы будете выдавать ваших дочерей за нас, а наших дочерей станете брать себе!» В Торе сообщается, что сыновья Яакова отвечали Шхему и его отцу Хамору «с хитростью»:

Похищение Дины, дочери Леи. Джеймс Тиссо. Вторая половина XIX века. Еврейский музей. Нью‑Йорк

Далее Тора сообщает:

На третий день, когда они страдали [от боли], два сына Яакова — Шимон и Леви, братья Дины, — взяли каждый свой меч, безбоязненно вошли в город и перебили [в нем] всех мужчин. Они убили мечом Хамора и его сына Шхема, забрали Дину из дома Шхема и ушли. Сыновья Яакова прошли среди убитых и разграбили город — в расплату за бесчестие своей сестры. Они захватили их овец, коров, ослов и все [прочее], что было в городе и в поле. Они забрали как добычу все их имущество, всех их детей и жен, разграбили все, что было в домах.

(Берешит, 34:25‑29)

После этого Яаков сказал сказал Шимону и Леви:

— Вы навлекли на меня беду, вызвали ненависть жителей этой страны — ханаанеев и перизеев! Мы малочисленны. Если они соберутся и нападут на меня, то я погибну вместе со своей семьей.

Но те ответили:

— Разве можно обращаться с нашей сестрой как с продажной женщиной? (См. там же, 34:30‑31.)

Читая эти слова Торы, можно прийти к выводу, что Яаков не поддержал поступок Шимона и Леви, но при этом он не говорил им, что их действия аморальны. Яаков упрекал их из‑за возможных последствий их поступка, из‑за опасности, которая могла возникнуть из‑за желания окрестных народов отомстить его семье. Отметим, что в Торе ничего не сообщается о попытках этих народов напасть на семью Яакова, несмотря на его опасения. В своем ответе отцу Шимон и Леви игнорировали упомянутую им проблему и ответили по существу, представив свой поступок в качестве надлежащего ответа на надругательство над их сестрой. В Торе нет упоминания какой‑либо реакции Яакова на довод сыновей, и можно сказать, что последнее слово осталось за ними. В следующем стихе сообщается о повелении Всевышнего Яакову идти в Бейт‑Эль, и далее о поступке Шимона и Леви и каких‑либо его последствиях не сообщается.

Мудрецы и комментаторы разных поколений обсуждали мотивы поступка Шимона и Леви и предлагали моральные оценки их действий. Среди прочего они поднимали вопрос правомочности убийства ими всех мужчин города с точки зрения еврейских законов и еврейской морали.

В своем алахическом труде «Мишне Тора» рабби Моше бен Маймон (Рамбам; 1138–1204) упоминал поступок Шимона и Леви в «Законах царей и войн» (9:14) в контексте заповеди для «сынов Ноаха» (то есть тех, кто не является евреями) вершить справедливый суд над теми неевреями, которые нарушают другие шесть заповедей «сынов Ноаха»:

В чем заключается для них заповедь вершить суд? Они обязаны назначить судей и старейшин в каждом округе и судить на основании шести заповедей и предостерегать народ. А сын Ноаха, нарушивший одну из этих семи заповедей, должен быть предан смерти мечом <…>

Поэтому все жители Шхема подлежали казни — ведь Шхем похитил [Дину], а они видели и знали, но не предали его суду.

Рабби Моше бен Нахман (Рамбан; 1194–1270) в своем комментарии к Торе (Берешит, 34:13) оспаривал мнение Рамбама и считал, что если бы это было так, то Яаков должен был сам исполнить заповедь и покарать жителей Шхема или хотя бы поддержать своих сыновей. По его мнению, «сыны Ноаха», которые не выполнили заповедь судить своих соплеменников, не подлежат смерти, так как речь идет о невыполнении предписывающей заповеди, а смертной казнью наказывают лишь за нарушение запрещающих заповедей.

По поводу мотивов Шимона и Леви и отношения Яакова к их поступку Рамбан писал:

Шимон и Леви покоряют народ Шхема. Гравюра Жерара Хоэ из книги «Библейские персонажи». 1728

Рамбан отмечал, что Яаков сказал своим сыновьям, что они подвергли его опасности, а в другом месте (см. ниже) проклял их гнев, потому что они поступили несправедливо с жителями города. Ведь жители города поверили им и могли бы раскаяться и служить Всевышнему, а сыновья Яакова убили их ни за что — ведь те не сделали им ничего плохого.

Еще одно объяснение мотивов Шимона и Леви, убивших не только правителя, но и других жителей города, предложил известный еврейский мыслитель и комментатор Танаха рабби Леви бен Гершом (Ральбаг; 1288–1344) в своем комментарии к Берешит, 34:31. По его объяснению, было невозможно покарать только одного Шхема. Ведь в таком случае его отец и остальные жители города попытались бы отомстить сыновьям Яакова, и можно сказать, что Шимон и Леви предприняли превентивные меры и убили всех мужчин, которые могли бы потом попытаться убить их. Кроме того, он упоминал, что жители города были соучастниками Шхема, так как не протестовали против его преступления.

Известный раввин и мыслитель рабби Йеуда‑Лива бен Бецалель из Праги (Маараль; 1512? – 1609) рассматривал в своей книге «Гур арье», представляющей собой объяснения к комментариям Раши к Торе, поступок Шимона и Леви в контексте допустимости коллективного наказания в военное время. Он не принял упомянутое выше объяснение Рамбама, согласно которому все жители города заслужили смерть, потому что они не наказали Шхема. По мнению Маараля, невозможно, чтобы подданные судили сына своего правителя.

Согласно объяснению, которое предложил Маараль, семья Яакова и жители Шхема были фактически представителями двух разных народов, и сыновья Яакова воевали в соответствии с законами Торы о той ситуации, когда евреи выходят воевать против другого народа. И хотя в Торе сказано: «Когда вы подступите к городу, на который собираетесь напасть, [сначала] предложите ему мир» (Дварим, 20:10) — речь идет только о том случае, когда представители народа, против которого выходят на войну, не сделали ничего плохого народу Израиля. Но в том случае, когда они совершили злодеяния против народа Израиля, то, несмотря на то что преступление совершил только один из них, так как он является частью своего народа, то разрешается ответить всему этому народу, и это верно в отношении любой войны. Маараль подчеркивал, что можно воевать и против тех представителей причинившего зло евреям народа, о которых точно неизвестно, что они сами совершали преступления по отношению к народу Израиля.

В тексте Торы нет осуждения поступка Шимона и Леви, а мудрецы и комментаторы, мнения которых мы привели выше, как правило, оправдывают их поступок. Рамбам предлагает объяснение их действий с точки зрения законов и правосудия, а Ральбаг и Маараль оправдывают Шимона и Леви с точки зрения правил ведения войны согласно еврейской морали. Осуждение поступка сыновей Яакова можно увидеть в комментарии Рамбана, вероятно считавшего, что Шимон и Леви поступили несправедливо с жителями города.

Еще одна возможная оценка поступка Шимона и Леви упомянута в недельном разделе «Вайехи». Когда Яаков перед смертью обращается к каждому из своих сыновей, он так говорит о Шимоне и Леви:

Шимон и Леви — братья, их ножи — оружие грабителей! Не вступай с ними в сговор, моя душа, не присоединяйся к их сообществу, моя честь! Ибо в гневе они убивали людей, по своей прихоти калечили быков. Прокляты их жестокий гнев и их свирепая ярость! Разъединю их в Яакове, рассею их среди Израиля.

(Берешит, 49:5‑7)

Отметим, что есть комментаторы, которые видят в словах Яакова порицание Шимона и Леви также и из‑за их участия в продаже Йосефа, но мы ограничимся объяснением, согласно которому в словах Яакова речь идет о событиях в Шхеме. Читая эти слова, можно подумать, что на этот раз Яаков упрекает своих сыновей не из‑за возможных последствий их поступка, а за сами их действия. Так комментирует Рамбан, который, как мы помним, осуждал Шимона и Леви и в своих комментариях к повествованию об их поступке:

И уже объяснял я, что Яаков разгневался на Шимона и Леви за то, что они убили жителей города и совершили преступление, так как те ни в чем не провинились перед ними, и вступили в Завет, и сделали обрезание, и, может быть, могли бы вернуться к Всевышнему и стали бы все людьми дома Авраама, «обретенными душами». И еще досадно ему было, что как бы не сказали, что совершилось это по его совету, и это было бы осквернением Имени Всевышнего, если совершит пророк преступление и грабеж; и таково значение слов «Не вступай с ними в сговор, моя душа» — самооправдание, что он не был посвящен в их замыслы, когда они задумали обман, и к их сообществу не присоединился, когда они пришли убить жителей города; и потому проклял их гнев и их ярость.

Отметим, что в мидраше «Берешит раба» подчеркивается, что Яаков проклял не самих Шимона и Леви, а именно их гнев. Здесь можно увидеть идею о том, что ревность и желание совершить возмездие имеют право на существование, когда ревнители действуют во имя исполнения воли Всевышнего. В Танахе это можно увидеть на примере таких людей, как Пинхас и пророк Элияу. Но если же причина ревности и желания отомстить объясняется злобой, то это достойно осуждения. Порыв к ревности и мести надо сдерживать и ограничивать, чтобы он всегда был направлен на исполнение воли Всевышнего, и надо знать, когда следует вовсе подавлять этот порыв.

А в словах Яакова «разъединю их в Яакове, рассею их среди Израиля» некоторые комментаторы видят идею о том, что гнев и ярость Шимона и Леви нужно равномерно распределить среди всех колен Израиля. Чтобы эти качества не были сосредоточены только у представителей этих колен, а были распространены в необходимой мере среди всего народа Израиля, чтобы евреи использовали их для исполнения воли Всевышнего и защиты своего народа.