Несколько лет назад вышел русский поэтический перевод кинот — траурных плачей по разрушенному Храму, которые читают в пост Девятого [footnote text=’Кинот. Плачи Девятого ава / Поэтический перевод с иврита: Л. Амир, В. Ванников, И. Авербух. М.: Книжники, 2007.’]ава[/footnote]. Каждый год мы надеемся на то, что на этот раз в такой книге не будет нужды, потому что Храм будет отстроен. Впрочем, и после этого можно будет оценить красоту поэтического переложения кинот.

Траурные плачи, сочиненные после скорбного события, упоминаются еще в Танахе. Самый известный еврейский литургический поэт — царь Давид — составил несколько таких плачей:

 

— по Шаулю и Йонатану:

Израиль, краса на горах твоих пала убитой! Как пали герои!

Не сообщайте в Гате, не возвещайте на улицах Ашкелона,

чтобы не радовались дочери филистимлян, чтоб не ликовали дочери необрезанных.

Горы Гильбоа! Ни росы, ни дождя да не будет на вас, ни полей плодоносных,

ибо там осквернен щит героев! Щит Шауля не мазан елеем.

От крови убитых, от тука героев

лук Йонатана никогда не отступал, и меч Шауля не возвращался ни с чем.

Шауль и Йонатан, любимые и приятные при жизни своей, и в смерти своей неразлучны;

быстрее орлов, сильнее львов они были.

Дочери Израиля! Плачьте о Шауле, одевавшем вас в багряницу и изящные вещи,

возлагавшем золотые украшения на наряды ваши.

Как пали герои в битве!

Йонатан, на горах твоих ты убит! Больно мне за тебя, брат мой Йонатан, очень ты мил был мне;

дружба твоя ко мне была сильнее женской любви.

Как пали герои, погибла сила ратная!

(Шмуэль II, 1:19-27);

 

— по военачальнику Израиля Авнеру:

Смертью ли подлого умирать Авнеру?

Руки твои не были связаны, и ноги твои не были в оковах;

Ты пал, как падают от рук злодеев.

(Шмуэль II, 3:33-34);

 

— по Авшалому:

Сын мой Авшалом! Сын мой, сын мой Авшалом!

О, если б я умер вместо тебя,

Авшалом, сын мой, сын мой!

(Шмуэль II, 19:1).

 

«Скорбные песни» записывались в сборники, а читали их профессиональные плакальщики, как мы узнаем, например, отсюда: «И оплакал пророк Ирмеяу царя Йошияу в песне скорбной; и поведали все певцы и певицы о Йошияу в скорбных песнях своих, известных до сего дня, и передали их потомкам, и они узаконились в Израиле; и вот, они вписаны в книгу скорбных песен» (Диврей а-ямим II, 35:25) или отсюда: «Так сказал Г-сподь Цваот: поймите это и пошлите за плакальщицами, чтоб они пришли, и за мудрыми причитальщицами пошлите, чтоб и они пришли; пусть они поторопятся и запричитают по нас, чтобы из глаз наших полились слезы, и из-под век наших заструилась вода. Ибо крик причитальный слышен с Сиона: “Как мы разорены! опозорены мы весьма, ибо оставили мы страну, и жилища наши повержены”. Итак, слушайте, женщины, слово Г-сподне, и да внемлет ухо ваше словам уст Его; и научите дочерей ваших оплакиванию и одна другую — причитаниям» (Ирмеяу, 9:16-19).

Самый известный сборник траурных плачей — это, конечно же, книга Эйха, тоже читаемая Девятого ава; по преданию, ее написал пророк Ирмеяу, и в синодальном переводе она так и называется: Плач Иеремии. Другие отрывки Танаха тоже фактически являются траурными плачами: таковы, например, 19‑я глава Йехезкеля: «А ты подними плач о князьях Израиля <…> Это плач, и стал он — для оплакивания» (Йехезкель, 19:1-14), или 79‑й псалом: «Псалом Асафа. Б-же, пришли народы в удел Твой, осквернили храм святой Твой, превратили Иерусалим в руины». Погребальные плачи приведены и в Талмуде:

 

Что говорят [женщины, оплакивая усопшего]? Сказал Рава: женщины из Шханцива говорят так: «Горе ушедшему, горе залогу [возвращенному]!» И еще сказал Рава: так говорят женщины из Шханцива: «Выпали кости из челюстей, и вода возвращается в чашу». И еще сказал Рава: так говорят женщины из Шханцива: «Одолжите шелковый плащ свободному человеку, у которого закончилось пропитание». И еще сказал Рава: так говорят женщины из Шханцива: «Горы закутались [в траур], ибо был он сыном высоких и великих» [footnote text=’Цит. по изданию: Р. Яаков Ибн-Хабиб. Эйн Яаков. Том 3. М.: Книжники, 2013. С. 588.’](Моэд катан, 28б)[/footnote].

 

Впоследствии у евреев было много поводов для траурных плачей: истребление еврейских общин, сожжение свитков Торы, гибель мудрецов. Так, известен плач Шломо Ибн-Гвироля по его покровителю Йекутиэлю, плач р. Калонимуса бен Йеуды по разгромленным общинам Шпейера, Вормса и Майнца, плач по убиенным гайдамаками евреям Умани и много других.

Но самые известные сборники траурных плачей, кинот, читаются Девятого ава. Древнейшие из этих текстов, оплакивающие Храм, принадлежат великому р. Эльазару Калиру, который искусно составил их так, чтобы они напоминали книгу Эйха, читаемую Девятого ава. Например, в плаче «Эйха ацта бе-апеха» («Как поспешил Ты в гневе») каждая строфа начинается со слова эйха — «как», первые буквы следующих за ним слов образуют алфавитный акростих — как в книге Эйха, четыре из пяти глав которой акростиховые.

В отличие от плачей Калира, средневековые кинот повествуют не столько о разрушении Храма, сколько о гибели еврейских общин Европы, и главная тема в них — не Храм, а скорбящая Тора. В них много говорится о злодействах Эсава-Эдома, под которым имеются в виду христиане. Совсем другой характер у кинот р. Йеуды а-Леви. Определяющее их настроение — не скорбь о прошлых бедах, а тоска и стремление в Сион. Такова, например, кина «Цион а-ло тишали» («Сион, почему ты не спросишь…»). Сефардские кинот плачут о погромах 1391 года, об изгнании из Испании и о зверствах инквизиции. Интересно, что одна из них — «Йеуда ве-Исраэль» («Иудея и Израиль») — претерпела некоторые изменения в целях универсализации плача, приспособ­ления его для нужд других еврейских общин. В оригинальном тексте автор оплакивал гибель общин Севильи, Арагона, Каталонии, Кастилии, Леона, но впоследствии «Севилья» была заменена на «Храм», а строфы об Арагоне и других общинах были совсем исключены из печатного текста и остались лишь в рукописях. Несефардские группы хотели включить эту берущую за сердце кину в ритуал Девятого ава, но солидаризоваться с плачем по Испании они не могли.

Вечером Девятого ава в ашкеназских общинах читается книга Эйха и четыре (или пять) кинот, а основная часть сборника читается в утренней молитве, затягивающейся порою до полудня: например, по польскому обычаю на утро приходится 40 плачей, по немецкому — 57. Это необычайно много, поэтому во многих общинах часть кинот пропускают. Сефарды читают вечером 12 (или 14, если Девятое ава приходится на исход шабата) кинот, а утром — пять при открытии ковчега Торы и 37 — после молитвы (так по иерусалимскому обычаю, а по другому обычаю — после повторения молитвы хазаном).

В еврейской истории Нового времени возникали новые поводы к написанию траурных гимнов. После Холокоста многие раввины предложили включить в ритуал Девятого ава новые кинот, чтобы продолжить традицию оплакивания трагических событий и чтобы Холокост не забылся. Их писали р. Шмуэль Вознер, Бобовский ребе, р. Хаим Сабато, р. Михаэль-Дов Вайсмандель, р. Шимон Шваб. Некоторые из них включены в сборники еврейских синагогальных обычаев и в современные издания кинот. Однако другие раввины, пережившие Холокост, считали, что только великие люди прошлого могли писать новые кинот, мы же до этого уровня не [footnote text=’Р. Й.-Й. Гальберштам из Клойзенбурга. Диврей Яцив. Приложения, § 48. Иерусалим, 2004.’]доросли[/footnote] — или по крайней мере не стоит включать эти кинот в кодифицированные сборники, хотя отдельные общины и могут [footnote text=’Р. М. Файнштейн. Игрот Моше, 4:57.’]читать их[/footnote].

Самая известная из кинот о Холокосте — «Эли, эли, нафши бехи» («Рыдай, рыдай, душа моя, плачь») Йеуды-Лейба Бялера, которую поют в конце молитвы на традиционный мотив кины «Эли Цион ве-ареа» («Плачь, Сион и города ее»). Эта кина уникальна тем, что в ней оплакивается не только гибель еврейства Европы, не только печи Треблинки и Майданека, но и павшие герои восстаний в гетто, нашедшие в себе силы пойти на безнадежный бой.

А в последние годы появился новый повод для плача: во многих общинах Израиля Девятого ава читают кинот по разрушенным общинам Гуш-Катифа. На одном из израильских сайтов приведены тексты девяти таких кинот. Вот начало одной из них. Ее написал д-р Йоэль Элицур, исследователь Танаха и географии Страны Израиля, находившийся в Гуш-Катифе во время изгнания. Каждая строфа начинается со слова «эйха», первые буквы следующего за ним слова в каждой строфе образуют алфавитный акростих:

 

Как пропала земля, текущая молоком и медом,

Ограблена и разрушена, разгромлена и иссушена,

Зеленые поля, насаждения и теплицы

Стали пастбищем, местом пастухов.

Как изменили избранники народа

Их Б-гу, их избирателям, их душе и потомству,

Как превратились солдаты и полицейские

Из любящих братьев во врагов…

 

Так оплакивает народ Израиля Гуш-Катиф, да будет он отстроен в скором времени, в наши дни.