Вечером с кухни потянуло вкусненьким. Ага, опять бабушка что-то затеяла. Ну и я тут как тут. Смотрю, она уже тесто замесила и шарики катает.

– Садись, помогай! Будем пончики печь. А после картошку натрем и сделаем латкес – драники.

– А зачем пончики? – спрашиваю. – Почему драники?

– Потому что сегодня – Ханука. Праздник света, радости. Я тебе хануке гелт припасла… ханукальные денежки… и волшебный волчок.

– Волшебный?

– На боках – погляди – буквы: НЕС ГОДОЛ АЯ ШАМ – ЧУДО ВЕЛИКОЕ БЫЛО ТАМ.

– Прямо стишок, – говорю, – АЯ ШАМ – БЫЛО ТАМ… Что за чудо?

– Чудо с кувшинчиком масла. В память о нем – и пончики с драниками. Только обязательно на большом масле.

– Ой, как интересно! Расскажи, пожалуйста!

– Ладно. Слушай внимательно и не перебивай.

Что рассказала бабушка

Сначала – про Александра Македонского. Он-де великий полководец, да зачем стулья ломать… Так вот, Александр Македонский ничего понапрасну не разрушал.

Подступил к Иерусалиму, а навстречу – старейшины с первосвященником. Достойно приветствуют, вручают ключи от города… Молодой император соскочил с коня и почтительно новым подданным поклонился. А первосвященнику – до земли.

– Я, – говорит, – с детства, в родимой моей Македонии, мечтал покорить мир. И та картина, что нынче наблюдаю в натуре, являлась мне в сновидениях. Вы, мудрый Первосвященник, благословляли меня… Теперь понимаю: сон мой был вещим. – И принес жертву Б-гу Израиля.

По всей империи, от Дуная до Инда, повелел Александр воздвигнуть свои статуи. На Балканах и Адриатике, в Египте и Персии, на Кавказе, в Средней и Малой Азии… Кроме единственной провинции – Иудеи. Нас от мраморных идолов освободил. Из уважения к заповеди: не сотвори себе кумира. И в благодарность нарекались сыны израилевы императорским именем…

– Оттого и дедушка твой, – сказала бабушка, – Сендер…

Когда Александр умер, империя развалилась.

Сирийскими греками правил Антиох IV по прозвищу Эпифан («прославленный», «великолепный»). Четырнадцать долгих лет, оторванный от семьи и родины, провел в Риме – заложником, и характер его малость подпортился. Так что отдельные лица (допустим, еврейской национальности) поддразнивали владыку (опять же по-гречески) Эпиман («безумный», «психованный», «шиз»).

У государя, – хоть «прославленного», хоть «шизика», – две заботы: расшириться и утвердиться.

Антиох воевал с Египтом.

Подстрекаемый ложной вестью, будто бы царь убит, Израиль восстал. Эпиман-Эпифан («Псих Великолепный») штурмовал Иерусалим, тысячи защитников уничтожил, тысячи продал в рабство… Опустошенный город заселил греками.

Тревожась о всеобщей сплоченности, заставлял евреев (под угрозой смерти) отринуть веру отцов и обратить Иерусалимский Храм в капище Зевса Олимпийского. Многие подчинились: кто – из страха, кто – с радостью…

Древняя Эллада гордилась воинской доблестью и гражданской свободой. Развивались науки и ремесла, искусство и философия… Веселые греки привлекали вольными нравами, театральными представлениями, публичными зрелищами, спортивными состязаниями…

Но «великий безумец» Эпиман-Эпифан царским указом отменил субботние праздники и еврейские пищевые запреты, и молитвенные собрания в синагоге. Осквернялись священные свитки. А нечистые, по Моисееву завету, животные становились священными – жертвенной

трапезой языческих

идолов.

Настали «свинские времена». Эпоха «хрю-хрю». Хочешь жить – присягай. Сирийская империя – монолит. Перс, грек, иудей – без разницы!.

И старый священник Мататия – а-коэн Матисьёу – изрек:

ПУСКАЙ ВСЕ НАРОДЫ В ПОДВЛАСТНЫХ ЦАРЮ ОБЛАСТЯХ БЕЗРОПОТНЫ И ПОСЛУШНЫ, ИЗМЕНЯЯ ВЕРЕ СВОИХ ПРЕДКОВ. НО Я, МОИ СЫНОВЬЯ И БРАТЬЯ – МЫ НЕ ОТСТУПИМ НИ НА ШАГ. НИ ВПРАВО, НИ ВЛЕВО.

– Знакомые слова! – сказала бабушка. – Зимой сорок первого говорили: «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва». И придумал это военный корреспондент по имени Зяма… Зиновий… С юных лет – коммунист, комсомолец. Но родился в 1910 году. И кое-что ухватил из нашей еврейской истории… от папы-портного или сапожника…

Старец Матисьёу крикнул: «Кто с Б-гом – за мной!» – и обнажил меч.

Началась древняя партизанская война. Возглавил борьбу после смерти Матисьёу его сын Иеуда – Маккавей (молот). Кузнечный инструмент впервые сделался символом.

Вздымайся выше,

наш тяжкий молот!

Высоко залетело бывшее орудие труда: разом с серпом – на советский герб… А фашисты оповещали в листовках, что кремлевская верхушка – сплошные жиды. Например, народный комиссар (министр) иностранных дел Молотов. Кто же еще изберет себе такой псевдоним?! В стишках и частушках клеймили Вячеслава Михайловича: еврей Макковей!

«Прославленный сумасшедший» Эпиман-Эпифан снарядил две армии. В обозе – богатые купцы с большим капиталом. Чтоб после победы на поле брани, как говорится, «не отходя от кассы», гуртом закупать пленных – евреев-рабов.

Далекие наши предки сражались мужественно и умело. Иеуда Макковей удалил робких и нерешительных, наладил разведку. Не дав сирийцам соединиться, напал на головную колонну.

Тогдашние танки – боевые слоны – шли впереди карателей. На широкой спине, в круглых железных башнях, покачивались лучники. Золотые и медные латы сверкали на солнце, слепили глаза…

Брат командующего, Элеазар Макковей, о котором заглазно шушукались «парень-молоток» (Элеазар на иврите – «с нами Б-г»), шустрый Лазик нырнул под могучее слоновье брюхо и вонзил клинок. Даже не пошатнувшись, будто живая арка с подрубленными опорами, слон рухнул.

– А Лазик? – спросила я.

– Лазик погиб, – ответила бабушка. – Но память бывает не только печальная. Бывает веселая память. Потому что мы живы. – И рассказала про дедушку Сендера.

Он служил в полку, куда навечно зачислен Александр Матросов, закрывший собой фашистскую огневую точку. Солдаты – что в обед, что на завтрак с ужином, – вечно просили добавки, пересмеивались:

– Пойду… забью амбразуру! – И шмыг к раздаточному окошку.

А еврейские дети играют в «слона». Трое, четверо, пятеро важно топают, накинувши серое одеяло. Хоронясь и крадучись, маленький Лазик атакует. Одеяло спадает. Слон опрокинут. Детишки визжат и прыгают. Нестройным веселым хором наперебой с Лазиком распевают:

Ханука! Ханука!

Праздник для ребят!

Ханука! Ханука!

Огоньки горят.

Ханука! Ханука!

Восемь дней подряд!

Иеуда Макковей (в сегодняшней ивритской традиции – Иеуда Маккаби) разгромил неприятеля. Захватил богатые трофеи, много оружия, а еще больше – денег, припасенных купцами, чтобы платить за евреев-рабов.

В 25-й день месяца кислев (в нынешнем, 2003 году – 20 декабря) совершилась торжественная молитва в разграбленном и восстановленном Иерусалимском Храме.

Ханука на иврите – «освящение», «новоселье».

А где свято – там светло.

Требовалось зажечь святую Менору: могучий ствол и по сторонам – три тяжелые ветви с масляными чашами. Центнер чистого золота – 100 кг.

А масла – всего ничего. Маленький сосуд со священным елеем. Глиняный узкогорлый кувшинчик емкостью что кофейник на быструю утреннюю заварку…

Но Всевышний сотворил чудо, и горела Менора восемь дней.

Мы с тобой, внученька, поставим ее на окошко. Сейчас, знаешь, самые длинные ночи в году. И слабый наш огонек рассеет долгую зимнюю тьму.