Выйди, друг мой, навстречу невесте.
Встретим субботу.
«Соблюдай» и «помни» в одном речении дал нам услышать единый Б‑г. Г‑сподь един, Его Имя едино — для имени, красы и славы.
Выйди, друг мой…
Выходите, и пойдем мы навстречу субботе, ибо она — источник благословения; в начале времен была она коронована — возникшая последней, но задуманная первой.
Выйди, друг мой…
Храм Царя, город царский, встань, выйди из развалин! Хватит тебе сидеть в долине плача, ведь Он помилует тебя.
Выйди, друг мой…
Отряхнись, встань из праха, облачись в одежды великолепия своего, народ мой! Через потомка Ишая из Бейт‑Лехема приблизься к душе моей и спаси ее!
Выйди, друг мой…
Пробудись же, пробудись, ибо взошел твой свет; поднимись, воссияй! Пробудись же, пробудись, пой песню — слава Г‑спода открылась через тебя!
Выйди, друг мой…
Не придется тебе больше стыдиться, не придется переносить позор. Что склоняешься ты, что рыдаешь? Под кровом твоим найдет приют страдающий народ мой, вновь будет отстроен город на прежнем месте своем.
Выйди, друг мой…
Попиравшие тебя будут попраны и разрушавшие тебя будут изгнаны; будет радоваться тебе Б‑г твой, как жених радуется невесте.
Выйди, друг мой…
Расширишь ты границы свои, Иерусалим, и вправо, и влево, и Г‑спода будешь превозносить; и встречая Машиаха, человека из рода Переца, будем мы радоваться и ликовать.
Выйди, друг мой…
Приди же с миром, царский венец мужа своего; приди с радостью и ликованием в общину верных Всевышнему, к избранному народу! Приди, невеста, приди, невеста!
Выйди, друг мой…
В давние времена в кругу русских евреев, учивших иврит, ходила шутка: «леха доди ликрат кала» переводится как «тебе, мой дядя, читать легко». Трудно найти еврея, не певшего или, по крайней мере, не слышавшего этих слов: «Выйди, друг мой, навстречу невесте, встретим субботу». Нет счета мелодиям, на которые поется субботний гимн. Даже в советскую детскую литературу проскользнули эти слова — Лазарь Лагин ([footnote text=’Лагин = Лазарь + Гинзбург. ‘]Гинзбург[/footnote]) вложил их как загадочное заклинание в уста старика Хоттабыча:
Вместо ответа Хоттабыч, кряхтя, приподнялся на ноги, вырвал из бороды тринадцать волосков, мелко их изорвал, выкрикнул какое‑то странное слово «лехододиликраскало» и, обессиленный, опустился прямо на опилки, покрывающие арену.
(Старик Хоттабыч, 1‑е изд., 1940 г.)
Для нас «Леха доди» — это символ наступления шабата. Но всегда ли так было? Почему, встречая субботу, нужно идти навстречу невесте? И почему в этом гимне так мало говорится собственно о шабате?
«Леха доди». Фрагменты страниц из сидура рабби Шнеура‑Залмана из Ляд «Тора Ор». Шклов. 1803. Коллекция Библиотеки Шнеерсона в Российском еврейском музее
Впервые он упоминается в Талмуде: «Учил Иси бен Йеуда: бегущий [и налетевший на другого] отвечает, потому что он поступил не как все. Но признает Иси бен Йеуда, что бегущий в сумерках [накануне субботы] — свободен [от штрафа], ибо бежал с дозволения [Торы]. Что за дозволение Торы накануне субботы? Согласно рабби Ханине, ибо говорил рабби Ханина: пойдем, выйдем навстречу невесте‑царице, или даже — навстречу субботе, невесте, царице. Рабби Янай же облачался [в субботнее платье] и говорил: входи, царица, входи, царица» (Бава кама, 32а‑б; Шабат, 119а). Если еврей бежит в канун субботы, он подобен человеку, спешащему видеть царский выезд, — кто в такие минуты обращает внимание на прохожих? Эта идея повторена в «3oapе» (262б): «Ибо суббота — и царица, и невеста».
У одного из наиболее ярких хасидских авторов р. Цадока a‑Коэна из Люблина (1823–1900) мы [footnote text=’Комментарий к Торе «При цадик», раздел «Экев».’]находим[/footnote] объяснение этих талмудических восклицаний. Дело в том, что «царица» и «невеста» — это два различных аспекта субботы. Первый аспект связан с тем, что в субботу Всевышний вселяет святость в сердце человека и тем самым освящает общину Израиля, как жених освящает невесту. Таким образом, Израиль предстает в качестве царицы — суженой царя. Потому и суббота как знак освящения называется царицей. В субботу Израиль — андрогин, жених субботы и невеста Б‑га, так же как первый человек был андрогином, а он был сотворен как раз перед субботой. Второй аспект субботы связан с тем, что у каждого еврея в этот день появляется особое желание служить Всевышнему — это желание подобно стремлению невесты к своему жениху. Тем самым Израиль предстает в качестве невесты, и суббота как знак постоянного обновления этого желания также называется невестой. Особое желание служить Б‑гу, по р. Цадоку, — это та самая дополнительная душа, которая, согласно Талмуду, дается в субботу каждому еврею. О дополнительной душе в Талмуде сказано следующее: «Все заповеди Святой, благословен Он, дал Израилю открыто, кроме субботы, что дана сокрыто.
Но отдельные краткие восклицания все же не очень подходят моменту, ведь суббота приходит не вдруг, а постепенно, когда небо после заката меркнет и появляются звезды. Церемонию встречи невесты‑царицы хочется растянуть, и цфатские каббалисты, ученики р. Ицхака Лурии, в XVI веке сделали это. Там возник обычай выходить в канун субботы в поле, чтобы видеть, как медленно темнеет небо, и встречать царицу. Появление гимна встречи субботы так естественно, что странно, что он не был написан ранее. Да и весь современный ритуал встречи субботы — это ведь обряд перехода, известный из этнологии. До него — несомненная пятница, после него — несомненная суббота, а посредине — лиминальная зона, ни то и ни се, время, когда может произойти что угодно, когда смыкаются небо и земля, когда Б‑г близок к человеку.
Автор гимна «Леха доди» — р. Шломо Алькабец (1505–1584), родственник р. Моше Кордоверо и ученик р. Ицхака Лурии. Первые буквы строф гимна образуют имя Шломо а‑Леви. Первая строфа приводит Б‑жественную заповедь соблюдать и помнить субботу, вторая говорит о том, что суббота была избрана еще до сотворения, но уже в третьей строфе тема гимна меняется: он сообщает о грядущем Избавлении и приходе Машиаха. Талмуд связывает соблюдение субботы и Избавление (Шабат, 118б), а в Брахот, 57б говорится, что суббота — это напоминание о Мире грядущем. В субботу человек может почувствовать отсвет, отблеск тех грядущих времен, когда зло исчезнет, когда Б‑жественная благодать разольется в мире и наступит покой и блаженство. Таким образом, накануне субботы еврей не просто готовится ко дню своего покоя, но молится о покое для своего народа и для всего мира.
Но это далеко не все содержание гимна, можно залезть и глубже. Если считать вводные строки перед первой строфой за строфу, в гимне 10 строф. О субботе говорят первые три строфы и последняя, это намекает на структуру дерева десяти сфирот — три первые сфирот Хохма, Бина и Даат связаны не только с нижележащими, но и с последней — Малхут (Царство), а ведь суббота именуется царицей. Недаром последняя часть встречи субботы — это отрывки из «Зоара», говорящие о соединении сфирот в субботу и роли в этом десятой сфиры Малхут.
Теперь посчитаем буквы в припеве:
לכה דודי לקראת כלה
פני שבת נקבלה
В первой строчке 15 букв, то есть гематрия י и ה. Во второй — 11 букв, то есть гематрия ו и ה. Что получается? Правильно, Тетраграмматон.
Обратим внимание на то, что в гимне сказано шамор ве‑захор («соблюдай» и «помни»), на первое место поставлена цитата из Дварим, а не из Шмот. Ведь шамор — это ожидание, пассивность, это женское начало, а захор — это захар, мужское. Вечером проявляется женская ипостась субботы, поэтому в вечерней молитве мы говорим: וינוחו בה — «и отдыхают в ней», утром — мужская, поэтому в утренней молитве говорят: וינוחו בו — «и отдыхают в нем», а после полудня проявляются обе сразу, и в послеполуденной молитве — וינוחו בם — «и отдыхают в них». А субботняя ночь — это ночь великого соединения: еврея с женской ипостасью субботы, мужа с женой и, разумеется, Святого Благословенного со Шхиной, олицетворяющейся в сфире Малхут и в субботе. Об этом сказано во второй строфе: «Г‑сподь един и Имя Его едино», а соединение сфирот показано дальше: «для имени, для красы и славы», сфирот Малхут‑Тиферет‑Кетер. И следующая строфа примерно о том же: «возникшая последней, но задуманная первой» — что это, если не соединение нижней сфиры верхнего мира и верхней сфиры нижнего мира?
А теперь несколько слов о «расширишь ты границы свои и вправо, и влево» из девятой строфы. Вспомним, что слово кадош, «святой», говорится в Торе в первый раз о времени, субботе; во второй раз — о месте («святая земля», Шмот, 3:5; «на святом месте», Ваикра, 7:6); в третий раз — о народе («царство священников и народ святой», Шмот, 19:6); а в четвертый раз — о Б‑ге («ибо свят Я», Ваикра, 11:44). И весь субботний гимн можно понимать в этих четырех планах. В пространственном смысле — это расширение Иерусалима до пределов Земли Израиля, а Земли Израиля — до пределов мира, как говорит мидраш (Сифрей Дварим, 1). Во временном — распространение субботы перед ней (захватывая часть пятницы) и после нее (часть воскресенья), а в перспективе конца времен — ее распространение на всю неделю, поскольку суббота, согласно Псахим, 106, — это не конец недели, а ее середина, а в мессианском будущем нас ожидает «день, который весь суббота» (Мишна, Тамид, 7:4). В плане народа Израиля — кто отмечает день перед субботой? Мусульмане. Кто отмечает день после субботы? Христиане. И те и другие — бывшие язычники, принявшие монотеизм, то есть произошло распространение знания о Б‑ге среди языцев. В Б‑жественном же плане — это воссоединение левых и правых сфирот. А когда и как это произойдет? Посредством «человека из рода Переца». Давид — десятое колено от Переца, снова [footnote text=’Реувен Кимельман. Леха доди и встреча субботы: мистическое значение (иврит). Иерусалим: Магнес, 2002.’]десятка[/footnote].
Шесть псалмов, читаемых в начале встречи субботы, также говорят не столько о подготовке к «субботе недели», сколько о подготовке к «субботе мира», к концу истории и дням ее логического завершения, к суду Всевышнего над миром и Его вечному царству. А после «Леха доди», когда суббота уже несомненно наступила, читается «псалом‑песнь в честь субботнего дня».
Археологическая сенсация на Тамани: древнейшая синагога на территории России
Дом Ребе. Суд и освобождение
