Любавичский Ребе, рабби Йосеф‑Ицхак Шнеерсон (Раяц), назвал день 18 элула — день рождения рабби Исраэля Бааль‑Шем‑Това и также рабби Шнеура‑Залмана (Алтер Ребе) — «днем рождения двух великих светил» . Любавичский Ребе Менахем‑Мендл Шнеерсон посвятил одну из своих бесед объяснению того, почему каждый — и рабби Исраэль Бааль‑Шем‑Тов, и Алтер Ребе — назван «великим светилом» и какова связь между ними — раз они соединены вместе (как «два великих светила»).
В Торе сказано, что «два светила великие» были сотворены вместе , и тем не менее каждое из них призвано выполнять свою собственную миссию, причем в свое, четко определенное время. В том же плане следует рассмотреть и «два великих светила» — Бааль‑Шем‑Това и Алтер Ребе.
Оба они — главы хасидского движения, но Бааль‑Шем‑Тов — основоположник хасидизма вообще, в то время как Алтер Ребе — создатель хасидизма Хабад. Однако так же, как небесные «два светила великие» были сотворены одним и тем же речением Творца, 18 элула объединяет два земных «великих светила» хасидизма.
В бейт мидраше Бааль‑Шем‑Това
Каждый из них жил и действовал в свое время, между ними — целое поколение (когда главой хасидов был рабби Дов‑Бер, Межеричский Магид). Бааль‑Шем‑Тов родился в 1698 году, когда еврейство Восточной Европы еще не оправилось от страшных ударов, которые нанесли ему бесчинства украинских казаков в 1648–1649 годах. По словам рабби Пинхаса Корицера, одного из самых видных учеников Бааль‑Шем‑Това и затем из руководителей хасидизма, еврейский народ «был в обмороке». Очень много детей не получили элементарного еврейского образования и воспитания и, естественно, ничего не могли передать своим детям, а раввины, знатоки Торы, переписчики священных текстов и т. п. сознательно изолировали себя от народа как от «толпы невеж». Единство — главное условие существования народа Израиля — было разрушено. Из‑за крайней нищеты и невозможности заработать на хлеб насущный и к тому же при непрестанных преследованиях простые евреи не имели никакого доступа к своим духовным ценностям, и те все более и более теряли для них свое значение. А «голова» народа — его интеллектуальная элита — жила как бы совершенно отдельно от «тела», поэтому и изучение Торы тоже теряло свою жизненность, превращалось в отвлеченные интеллектуальные упражнения, понятные лишь избранным. Не имея связи с «телом» народа, его «мозг» как бы засыхал и отмирал. И вот в это время Всевышний послал на землю душу с заданием «привести в сознание» еврейский народ, разогнав окруживший его мрак.
Когда человек теряет сознание, один из способов привести его в чувство — звать его по имени. Вот так и Бааль‑Шем‑Тов, призванный вывести евреев из состояния обморока, носил имя Исраэль. Он вывел народ из состояния забытья и поднял на высокую духовную ступень, там самым вернув ему право называться самым возвышенным своим именем: Израиль.
Рабби Шнеур‑Залман, Алтер Ребе (1745–1813), жил уже совершенно в иных условиях. Изучение Торы и любовь к ней, исполнение заповедей и «служение Всевышнему сердцем» (молитва) уже были на высоте, несравнимой со временем Бааль‑Шем‑Това. Но и тогда единство народа Израиля имело глубокую трещину, которая грозила превратиться в пропасть, не менее опасную, чем ранее. Она разделяла хасидов и миснагдим, то есть противников учения Бааль‑Шем‑Това, боровшихся с ним. Хасиды и их противники смотрели друг на друга как на разрушителей еврейского народа, и опять народ Израиля погружался во мрак…
Автограф рабби Шнеура‑Залмана из Ляд
Но, как повторял Ребе Раяц, «мрак не разгоняют палкой». Достаточно принести хоть немного света, и мрак сам бежит от него. Вот почему и Бааль‑Шем‑Тов, и Алтер Ребе называются «светилами», да еще «великими светилами»: оба они осветили народ Израиля и через него весь мир новым, великим светом.
И до них в народе Израиля было множество личностей, заслуживших названия «светочей», — начиная с дней Мишны и Талмуда вплоть до Нового времени. Все они светили — и как светили! Все они были, так сказать, «проводниками» света «открытой Торы»: Талмуда, алахи, еврейской философии, мусара (этического учения, основанного на Торе); только каждый обновлял его на свой лад, усиливал или — когда условия этого требовали — приглушал его, изменял, выявлял в нем какие‑то новые составляющие…
Но в дни Бааль‑Шем‑Това света уже не хватало. Чтобы разогнать мрак, потребовался такой свет, который еще никогда не светил открыто, доступный массам даже самых невежественных евреев — наиболее темной части народа. Это — свет каббалы, самой сокровенной области Торы, учения о ее духовном содержании. Как лекарство, которое само по себе несъедобно, но, принятое в особых обстоятельствах и в нужный момент, спасает жизнь больного, так и каббала, в течение тысячелетий бывшая уделом лишь избранных и недоступная для подавляющего большинства еврейского народа, поднесенная искусным и опытным «целителем», спасла народ Израиля.
Стать таким «целителем» и было миссией Бааль‑Шем‑Това. Целых десять лет — с откровения ему его таинственного учителя в 1724 году до собственного раскрытия как праведника и Ребе всего народа в 1734 году (кстати, оба события произошли в тот же самый день: 18 элула) — Бааль‑Шем‑Тов готовился к этой работе. Требовалось великое искусство, чтобы тщательно дозировать это «лекарство»: каждому дать именно столько, сколько требовалось, чтобы принести лишь пользу и, упаси Б‑г, не навредить. Поэтому методы, которые применял Бааль‑Шем‑Тов в своей работе, были весьма многообразными. Для того чтобы простые евреи, весьма недоверчиво относившиеся к знатокам Торы, принимали его как своего, Бааль‑Шем‑Тов выступал в обличье ремесленника, бедного торговца, земледельца, даже нищего бродяги и старательно скрывал свои знания Торы. Он разговаривал самым простым языком, рассказывал притчи, из которых следовало, что еврей должен ощущать свое еврейство не как тяжелый груз, но как драгоценный дар.
До Бааль‑Шем‑Това, когда еврей читал: «Куда от Твоего духа уйду и куда убегу от Твоего лика? Если в небеса вознесусь — Ты и там, а улягусь в могиле — вот Ты! », он тяжело вздыхал, а то и плакал: «Ой, куда мне деться от Б‑га, от Его [тяжкой длани]?..» Однако, после того как слышал речи Бааль‑Шем‑Това, он, читая то же самое, ощущал искреннюю радость: «Он всюду со мной, Он не покинет меня никогда и нигде!»
Иначе говоря, служение Бааль‑Шем‑Това воздействовало на эмоциональное восприятие. Со своими же учениками Бааль‑Шем‑Тову не было необходимости маскироваться, и перед ними он открывал свои знания в полном объеме. Но, готовя из учеников продолжателей своего дела, он неустанно учил их любить всех евреев без исключения — даже самых простых и невежественных, потому что как раз в них часто встречается такая глубокая вера и богобоязненность, которых порой лишены ученые раввины. До Бааль‑Шем‑Това так не учил никто, и потому путь, открытый им, был в полном смысле слова новым. Он, в буквальном смысле, спас массы евреев, и потому по праву заслужил титул «великого светила».
Рабби Шнеур‑Залман, Алтер Ребе, продолжая, в общем, работу Бааль‑Шем‑Това, уже обращался не только к сердцу, но и к уму. Основой учения хасидизма Хабад стало положение: «Мозг властвует над сердцем». Как объяснял сам Алтер Ребе, он назвал свое направление «Хабад» (аббревиатурой слов хохма, бина, даат — трех интеллектуальных сил души) потому, что воздействие на сердце человека невозможно без обращения к его интеллекту и только посредством напряженного умственного труда можно совершенствовать свою личность. Исполнение заповедей, молитва и даже самая повседневная жизнь должны быть осмысленными и во всем направляемыми разумом. У Алтер Ребе «лекарство» Бааль‑Шем‑Това, которым он исцелял еврейский народ, приняло совершенно новый вид, позволивший несравненно расширить поле его применения. Нисколько не поступаясь внутренним содержанием, рабби Шнеур‑Залман глубочайшие тайны каббалы облекал в столь простые формы, что они становились доступными для восприятия даже очень простыми евреями. Для них эти положения учения Хабада становились интересными и сами по себе, но, и это главное, они всегда содержали актуальный практический вывод. А знаток — в особенности уже знакомый с каббалой — извлекал глубинные знания, очень часто совершенно по‑новому показывавшие ему и содержание Торы, и смысл заповедей, и суть уже знакомых ему трудов еврейских мыслителей.
До Алтер Ребе считалось, что для знатока более чем достаточно на всю жизнь сконцентрироваться на изучении Талмуда. Рабби Шнеур‑Залман провозгласил: так же, как единство еврейского народа — главное и непременное условие его существования, Тора может быть только единой. В ней все одинаково важно, и более того: не зная одной части, невозможно правильно воспринимать другую. Изучение Талмуда невозможно без этики, и даже Пятикнижие невозможно адекватно понять без знаний о каббале.
Портрет Алтер Ребе. Микрография буквами из «Таньи»
Крайне важный компонент учения Алтер Ребе — мощный порыв к Истине: не обманывать никого — ни других, ни себя, преувеличивая свои недостатки и достоинства. Он требовал от своих последователей регулярно совершать беспощадный самоанализ, отдавая себе отчет не только в поступках и словах, но даже в помыслах, поверяя их направленность и соответствие Торе. В своей книге «Танья» Алтер Ребе впервые дал выверенные определения того, что такое цадик (праведник), раша (грешник, нечестивец) и бейнони («средний» человек). Для этого потребовалось огромное мужество, ибо множество людей, безоговорочно считавшихся праведниками, утратили свои иллюзии, а, как известно, люди нелегко расстаются с понятиями, с которыми свыклись. Но как Ребе, учивший своих хасидов искать и находить Истину, мог допустить даже тень компромисса в таком вопросе?!
Это оценил даже царский цензор, который проверял «Танью» перед первым ее изданием. Он — кстати, крещеный еврей — сказал хасидам, пришедшим за получением санкции на напечатание этой книги: «Огромного дурака свел ваш Ребе со света!»
Рассказывают, что один из виднейших хасидов XIX века, рабби Гилель Паричер, до знакомства с хасидизмом Хабад совершенно искренне считал себя цадиком: ведь жизнь его была посвящена только Торе и служению Всевышнему, и он не совершал никаких грехов! Но когда рабби Гилель начал изучать «Танью», то сказал так: «Будя, будя цадик, алевай бейнони…»
Свое учение Алтер Ребе отнюдь не предназначил избранным. Каждый, кто пожелает, способен совершенствоваться во всем, что им совершается как для Небес, так и для мира.
Хотя «два великих светила» хасидизма светили в разные времена и неодинаковым светом, они были сотворены как бы одним и тем же речением Творца — подобно небесным светилам, которые были сотворены одновременно. Подобно тому как солнце и луна одинаково необходимы, как солнце не может исполнить свою миссию без луны, а та — без солнца, всеобщий хасидизм Бааль‑Шем‑Това и хасидизм Хабад Алтер Ребе не существуют один без другого, и понимание одного возможно лишь через призму другого. Без Хабада всеобщий хасидизм теряет свою полноту и совершенство, а тот без опоры на хасидизм Бааль‑Шем‑Това лишается устойчивости. От их единства зависит единство Торы и служения.
И в высшей степени знаменательно, что «два великих светила» хасидизма родились в один и тот же день. Число 18 выражается еврейскими буквами, образующими слово хай, «живой». Это самый живой день в элуле, и, как многократно говорили и объясняли наши рабби, он является источником жизненной силы для всего месяца, а через него — для всего года.
Сегодня, как никогда, мы нуждаемся в этой жизненной силе. Очевидно, что и народ Израиля и весь мир находятся в неустойчивом положении, требующем изменения.
(Опубликовано в №281, сентябрь 2015)
Алтер Ребе и старик Державин
Еврейский день рождения
